Так что если я что-то и узнаю, то это ничего не изменит.
– Селин даже не обсуждается, – говорю я.
– Но это самое сильное звено, – возражает Вау.
Я не рассказывал им о Селин и о том, что той ночью произошло у нее в квартире, как и о том, что я ей пообещал.
– Не обсуждается.
Вау театрально перечеркивает ее имя крестом. Потом снова рисует кружочек, в котором пишет: «баржа».
– И что? – спрашиваю я.
– Она заполняла какие-нибудь бумаги? – говорит Вау. – Расплачивалась карточкой?
Я качаю головой.
– Она дала сотенную бумажку. Она же Жака буквально подкупила.
Он пишет: «Жак». И обводит.
Я снова качаю головой.
– Я с ним общался больше, чем она.
– Что тебе о нем известно?
– Типичный моряк. Круглый год на воде. Когда тепло – плавает, ставит баржу на морском вокзале, в Довиле, кажется.
Вау записывает «Довиль» и обводит.
– А другие пассажиры?
– Они были старше нас. Датчане. Одна замужняя пара и одна разведенная, но тоже как замужняя. Все были пьяны в стельку.
Вау записывает и обводит «Пьяные датчане» на доске чуть в стороне.
– Они – на крайний случай, – говорит он, переходя к следующей строке. – Полагаю, на исследование главной зацепки уйдет больше всего времени. – Он едва заметно ухмыляется. И внизу доски пишет «ТУРБЮРО» крупными буквами.
– Проблема только в том, что я не знаю, что это было за бюро.
– Вероятно, одно из этих семи, – говорит Вау, доставая распечатку.
– Ты нашел турбюро? Что же сразу не сказал?
– Не нашел. Лишь сузил поиск до семи компаний, которые предлагают американским студентам туры, включающие поездку в Страдфорд-на-Эйвоне в конкретно взятую дату.
– Конкретно взятая дата, – шутя повторяет Хенк. – Уже звучит как телешоу про расследования.
Я смотрю на распечатку.
– Как тебе это удалось? За одну ночь?
Я уже был готов выслушать в ответ какую-нибудь сложную математическую теорему, но он лишь пожимает плечами.
– В Интернете нашел, – и добавляет после паузы, – может, их было и больше семи, но лишь эти варианты я посчитал возможными.
– Больше? – удивляется Брудье. – И семь как будто бы до фига.
– На той неделе проходил музыкальный фестиваль, – поясняю я. Именно поэтому и наша труппа оказалась там. Тор обычно старалась туда не ездить; она просто ядом плевалась в адрес Королевской шекспировской компании, что было связано с ее еще более жгучей ненавистью к Королевской академии драматического искусства, которые дважды отказывали ей в приеме. После чего она ударилась в анархизм и основала «Партизана Уилла».
Вау записывает и обводит названия туров: «Широкие горизонты», «Европа без границ», «Мир тесен», «Суперприключения», «Уезжай», «Молодежные туры!» и «Крутая Европа».
– Предполагаю, что твоя таинственная незнакомка купила один из них.
– Да, но их семь, – говорит Хенк. – И что?
– Мне всех обзванивать? – пытаюсь угадать я.
– Именно, – подтверждает Вау.
– И спрашивать… черт! – до меня снова доходит, что я даже не знаю ее имени.
– А какие опознавательные знаки у тебя есть? – спрашивает Вау.
Я помню тембр ее голоса. Тепло дыхания. Оттенок ее кожи в лунном свете.
Я помню тембр ее голоса. Тепло дыхания. Оттенок ее кожи в лунном свете.
– Она путешествовала с подружкой, – говорю я, – с блондинкой, а сама Лулу темноволосая, волосы короткие, боб, как у Луизы Брукс, – ребята переглядываются. – И вот тут у нее было родимое пятно. – Я касаюсь пальцем собственного запястья. С того самого момента, как она показала мне его в поезде, я все думал, какое оно на вкус. – Но она старалась прикрывать его часами. Да, и у нее были дорогие золотые часы. Были. Теперь они у меня.
– Ее часы?
Я киваю.
Вау записывает.
– Хорошо, – говорит он. – Особенно то, что это именно часы. По ним можно определить человека.
– К тому же у тебя появляется предлог, – добавляет Брудье. – Повод ее найти, помимо того, чтобы присунуть ей еще пару раз, чтобы выкинуть из головы. Можешь сказать, что хочешь вернуть часы.
Полчаса назад доска была пустой, а теперь она заполнена наполовину этими кружочками, тонкими нитями, которые связывают меня с ней. Вау тоже поворачивается лицом к доске.
– Принцип взаимосвязанности, – говорит он.
В ходе следующей недели один за одним кружочки на доске Вау превращаются в кресты, рвутся связи, которых, как я понимаю, никогда и не было. «Мир тесен» предлагает туры подросткам вместе с родителями, так что он отпадает. В «Уезжай» сказали, что не помнят темноволосой девушки с бобом и золотыми часами. «Суперприключения» отказываются выдавать информацию о своих клиентах, «Крутая Европа», похоже, закончила свое существование, а «Молодежные туры!» не берут трубку, хотя я оставил несколько сообщений и писал по электронке.
Это все очень угнетает. Да и трудно, ведь они находятся в других часовых поясах, а еще и Ана Лусиа становится все более подозрительной. Она недовольна тем, что я стал чаще уходить, хотя я говорю, что, типа, вступил в футбольный клуб.
Однажды уже после одиннадцати у меня звонит телефон.
– Твоя девушка? – бесстрастно спрашивает Ана Лусиа. «Моей девушкой» она называет Брудье, так как считает, что с ним я провожу больше времени, чем с ней. Говорит она это в шутку, но я каждый раз испытываю укол вины.
Я беру трубку и ухожу в другой угол комнаты.
– Алло. Я ищу Уиллема де Ройтера, – говорят на английском, коверкая мое имя.
– Да, здравствуйте, – отвечаю я, притворяясь, будто это деловой разговор, поскольку Ана Лусиа рядом.
– Уиллем! Это Эрика из «Молодежных туров!» насчет пропавших часов.
– А, хорошо, – говорю я беззаботно, хотя Ана Лусиа уже подозрительно щурится, и до меня доходит, что это из-за языка – с ней я тоже говорю по-английски, но с друзьями только по-голландски.
– Мы своим клиентам предоставляем страховку на случай утери или кражи ценных вещей, так что если бы девушка потеряла что-нибудь дорогое, она бы подала претензию.
– А, – отвечаю я.
– Я проверила все заявки, был лишь украденный в Риме айпад и браслет, но их нашли. Если вы знаете имя девушки, я могу проверить еще раз.
Ана Лусиа уже демонстративно на меня не смотрит, так что я знаю, что слушает она очень внимательно.
– Сейчас не могу сказать.
– А. Ну ладно. Сможете перезвонить позже?
– Тоже не смогу.
– Ох. Вы уверены, что это были именно «Молодежные туры!»?
Вся эта история с пропажей напоминает мне эти треснувшие часы. Даже если это точно то агентство, все равно никто не знает о том, что Лулу потеряла часы, ведь к тому времени официально тур уже закончился. Это фикция. Все это – вымысел.