. Говори громче!..»
Мне удалось услышать только несколько слов Кямрана: «Нериман… Милая… Ангел мой…» Меня охватила дрожь. Ах, как я боялась выдать себя, как я боялась, что они услышат шорох листвы!..
Изредка до меня доносились и слова Нериман‑ханым: «Прошу вас, Кямран‑бей…»
Наконец голоса смолкли. Нериман осторожно подошла к забору, встала на цыпочки, заглянула в соседский сад, словно хотела убедиться, что за ними никто не наблюдает, затем обернулась к Кямрану, который, кажется, не знал, как ему вести себя дальше.
Вдруг вижу: мой кузен раскинул руки и шагнул к Нериман. Сердце мое забилось еще сильнее… «Наконец‑то Кямран образумился! – подумала я. – Сейчас он залепит пощечину этой скверной женщине». Ах, сделай он это, я, наверно, заплакала бы, спрыгнула с дерева и помирилась с ним навеки. Но это чудовище и не думало бить Нериман. С неожиданной для его тощих белых девичьих рук силой он схватил молодую женщину за плечи, затем за кисти рук. Затем короткая борьба, объятие… В лунном свете, который пробивался сквозь густую листву чинары, мне было видно, как смешались их волосы.
Господи, какой ужас!.. Какой кошмар!.. Минуту назад я собиралась сыграть с ними злую шутку, а сейчас меня всю трясло, я обливалась холодным потом, боясь, что они меня заметят… Как бы я хотела стать в этот момент птицей, взлететь в небо, раствориться в лучах луны и не видеть больше людей этого мира!
Хотя я зажимала рот руками, из горла у меня вырвался какой‑то звук. Очевидно, это был вопль. Однако он тут же превратился в хохот, стоило мне увидеть, какое действие произвел мой крик на молодых людей. Ах, видели бы вы испуг и растерянность этих бессовестных!..
Несколько минут назад счастливая вдовушка шла сюда, едва касаясь ногами земли, скользя, словно прозрачный лунный луч, а сейчас она мчалась от чинары сломя голову, не разбирая дороги, натыкаясь на стволы деревьев.
Мой кузен последовал было ее примеру, но, пробежав несколько шагов, вдруг остановился и конфузливо поплелся назад.
Я продолжала хохотать, так как просто не знала, что мне еще делать. Кямран, подобно коварному персонажу из знаменитой басни «Ворона и лиса», принялся обхаживать дерево.
Наконец, поборов смущение и отбросив стыдливость, он обратился ко мне:
– Феридэ, дорогая, спустись‑ка пониже…
Я перестала смеяться и серьезно спросила:
– С какой стати?
– Так… Хочу с тобой поговорить…
– Нам не о чем с вами разговаривать. Не мешайте мне…
– Феридэ, брось шутить!
– Шутить?! Какие могут быть шутки?..
– Ну, это уже слишком! Если ты не хочешь спуститься вниз, тогда я могу подняться к тебе.
Уж не ослышалась ли я? Если на дороге попадалась крохотная лужа, мой кузен хватался за голову; а прежде чем решиться перепрыгнуть через эту лужу, он раз десять примерялся, переводя взгляд с ботинок на воду. Перед тем как сесть, он пальчиками подтягивал вверх штанины. Как же тут было не развеселиться, услышав, что мой нежный, избалованный кузен собирается лезть на дерево?!
Но в этот вечер Кямран действительно озверел. Ухватившись руками за нижний сук, он вскарабкался на него и собрался лезть еще выше.
На миг я представила, как вот сейчас, ночью, встречусь с ним лицом к лицу на этом дереве, и чуть не сошла с ума. Это было бы ужасно! Увидеть вблизи его зеленые глаза… Да я вцепилась бы в него, и мы превратились бы в хищных птиц, бьющихся между ветвей не на жизнь, а на смерть. Выцарапав ему глаза, я непременно швырнула бы его на землю и бросилась бы сама. Но в следующую минуту я подумала, что так поступать не следует. Перегнувшись с ветки, я приказала:
– Стойте!.. Ни с места!..
Кямран не обратил внимания на мои слова, даже не удостоил меня ответом.
Встав ногами на ветку, он высматривал наверху следующее удобное местечко.
– Стойте! – решительно повторила я. – Не то будет хуже!.. Вы ведь знаете, что я – Чалыкушу… Деревья – это мое царство, и я не переношу, когда кто‑нибудь вторгается в него.
– Какой странный разговор, Феридэ…
Действительно, разговор был очень странным.
Мне пришлось невольно взять шутливый тон. Приготовившись лезть еще выше, если Кямран не остановится, я сказала:
– Вам известно, что я вас просто обожаю! Поэтому будет очень неприятно, если мне вас придется спустить с дерева. Весьма печально, когда молодой человек, читавший пять минут назад любовные стишки, начинает вдруг кричать не своим голосом: «Помогите, помогите!..»
Слово «помогите» я произнесла, громко смеясь и подражая голосу Кямрана.
– Сейчас мы встретимся! – воскликнул Кямран, не обращая внимания на мои угрозы, и продолжал карабкаться вверх по веткам. Страх сделал его смелым и проворным.
Казалось, мы играли на дереве в горелки. Кямран приближался, а я лезла все выше и выше, ветви становились все тоньше и тоньше… Внезапно я подумала, что можно спрыгнуть на забор и убежать. Но тогда я рисковала сломать себе руку или ногу. Тогда не мой кузен, а я сама плакала бы и стонала.
Однако ни за что на свете мне не хотелось встречаться с Кямраном на дереве. Пришлось пойти на хитрость.
– А нельзя ли узнать, – спросила я, – почему это вам так хочется поговорить со мной?
Маневр удался. Кямран сразу же остановился и серьезно сказал:
– Мы с тобой шутим, Феридэ, а вопрос очень серьезный. Я боюсь тебя.
– Вот как? Чего же тебе бояться?..
– Боюсь, будешь болтать.
– Разве это не то, что я делаю каждый день?
– Боюсь, что на этот раз твоя болтовня будет не совсем обычной…
– А что чрезвычайного произошло сегодня вечером?
Кямран устал, выбился из сил. Не заботясь уже больше о наглаженных брюках, он сел на ветку. Вид у него был подавленный, унылый, но он все еще пытался шутить.
Мне не было жалко Кямрана, просто я не могла его больше видеть и хотела как можно скорей остаться одна.
– Успокойся. Поверь мне, бояться нечего. Ступай сейчас же к гостям. Неудобно.
– Ты даешь слово, Феридэ?.. Даешь клятву?
– Да, и слово и клятву… Что хочешь.
– Могу ли я верить?
– Мне кажется, надо поверить. Я уже не ребенок.
– Феридэ…
– Да и откуда мне знать, чего ты боишься? Что я могу разболтать? Я сижу одна на дереве…
– Не знаю, но я почему‑то не верю…
– Говорят тебе! Я уже выросла и стала совсем взрослой. Значит, надо верить. Ступайте, мой дорогой кузен, не волнуйтесь, есть вещи, которые видит ребенок, но молоденькая девушка ничего не заметит. Идите и успокойтесь.
Испуг Кямрана, кажется, сменился удивлением, он непременно хотел меня увидеть и упрямо тянул голову вверх.
– Ты как‑то совсем по‑новому говоришь, Феридэ… – сказал он.
Боясь, что мы так и не кончим разговора, я закричала, притворно гневаясь:
– Ну довольно… Будешь тянуть – возьму слово назад. Решай сам.
Угроза подействовала на Кямрана. Медленно и неуверенно ища ветки ногами, он спустился с дерева и, стесняясь идти в ту сторону, куда убежала Нериман, зашагал вниз по саду.
* * *
После этого происшествия счастливая вдовушка перестала появляться у нас в доме. Что касается Кямрана, то, я чувствовала, он побаивается меня. Всякий раз, возвращаясь из Стамбула, он привозил мне подарки: то разрисованный японский зонтик, то шелковый платок или шелковые чулки, то туалетное зеркало сердечком или изящную сумочку… Все эти безделушки больше предназначались взрослой девушке, чем проказливой девчонке.