- Конечно, нет. Тем более что там хорошо растет маис. В других местах люди питаются корой некоторых деревьев и орехами колы. И после этих орехов целый день не хочется ни есть, ни пить. Еще они употребляют в пищу нечто вроде миндального теста - какао, смешанное с сахаром. А пьют они напиток из бобов, который называется кофе. В странах, где земли менее плодородны, пьют пальмовый сок и сок агавы. Много там и всевозможных животных...
- А туда плавали купеческие суда? - прервал его Жослен.
- Несколько купцов из Дьеппа уже торгуют с ними, да и из наших краев тоже попадаются. Взять хотя бы моего кузена, он связан с одним судовладельцем, который время от времени снаряжает корабли к Францисканскому берегу, как называли его во времена Франциска I.
- Знаю, знаю, - снова нетерпеливо прервал гостя Жослен. - Из Сабль д'Олонна корабли тоже иногда плавают в Новые земли, а с севера - даже в Новую Францию <Новые земли - Ньюфаундленд, Новая Франция - Канада.>
. Но говорят, это холодные страны, и меня они не привлекают.
- Правильно, в 1603 году в Новую Францию был послан Шамплен <Шамплен (15б7-1635) - французский путешественник и колонизатор.>, и теперь там много французских поселенцев. Но это действительно суровый край, и жить там нелегко.
- Почему же?
- Мне трудно объяснить вам... Может, оттого, что туда уже проникли французские иезуиты.
- А вы гугенот, не так ли? - живо отозвался Раймон.
- Да. Я даже пастор, хотя и не имею прихода. Но прежде всего я путешественник.
- Вам не повезло, сударь, - усмехнулся Жослен. - Я подозреваю, что моего брата привлекает строгость устава и требования нравственного самосовершенствования иезуитского ордена, который вы обвиняете.
- Я далек от мысли осуждать его за это, - возразил гугенот, протестующе подняв руку. - Я встречал в Новой Франции немало отцов-иезуитов, которые мужественно, с подлинно христианской самоотверженностью проникали в самые отдаленные уголки страны. Для некоторых племен там величайшим героем стал знаменитый отец Жог, павший жертвой ирокезов. Но я признаю за каждым свободу совести и свободу убеждений.
- По правде сказать, - воскликнул Жослен, - мне трудно обсуждать с вами эту тему, потому что я уже начинаю забывать латынь. Но мой брат красноречивее, когда говорит на латыни, чем по-французски, и...
- Вот в этом и состоит одно из наибольших зол, которые губят нашу Францию! - вскричал пастор. - Мы не можем молиться нашему богу, да что я говорю - всеобщему богу! - на своем родном языке, вложить в молитву свое сердце, а должны прибегать к магическим латинским заклинаниям!..
Анжелика жалела, что больше не было рассказов о бурях и морских приливах, о невольничьих судах, о необыкновенных животных вроде гигантских змей и ящеров с щучьими зубами, которые способны убить быка, или о китах величиной с корабль.
Она не сразу заметила, что кормилица вышла из кухни. Дверь осталась приоткрытой, и до девочки неожиданно донесся какой-то шепот и голос матери, которая не подозревала, что ее могут слышать.
- Гугенот он или нет, милая моя, но он наш гость и пробудет здесь столько, сколь пожелает.
Немного погодя в кухню вошли баронесса и Ортанс. Гость весьма учтиво поклонился, но не стал ни целовать руку, ни расшаркиваться. Анжелика решила, что он, конечно, из простолюдинов, но все же человек симпатичный, хотя и гугенот, да к тому же немного восторженный.
- Пастор Рошфор, - представился он. - Я направляюсь в родные места, в Секондиньи, но дорога дальняя, и я позволил себе передохнуть под вашим гостеприимным кровом, сударыня.
- Я направляюсь в родные места, в Секондиньи, но дорога дальняя, и я позволил себе передохнуть под вашим гостеприимным кровом, сударыня.
Баронесса заверила его, что он желанный гость в их доме и хотя они все правоверные католики, это не мешает им проявлять терпимость, потому что к терпимости призывал славный король Генрих IV. - Именно на это я и имел смелость надеяться, входя в ваш дом, сударыня, - ответил пастор, отвешивая еще более глубокий поклон, - и признаюсь вам, мои друзья поведали мне, что у вас уже много лет находится в услужении старый гугенот. Когда я приехал, я с ним повидался, и Гийом Люцен заверил меня, что вы дадите мне приют на ночь.
- Вы можете не сомневаться в этом, сударь. Не только на ночь, но и на все то время, что вы пожелаете.
- Мое единственное желание - служить господу богу в меру своих сил. И вот он-то и вдохновил меня, скажу по чести, согласиться повидать вашего супруга...
- У вас есть дело к моему мужу? - удивилась госпожа де Сансе.
- Пожалуй, даже не дело, а поручение. Не обессудьте, сударыня, но об этом я могу говорить только с мессиром бароном наедине.
- Да, да! конечно, сударь. Кстати, я слышу топот его лошади.
Вскоре в кухне появился барон Арман. Видимо, ему сообщили о неожиданном госте, но он не выказал по отношению к нему своего обычного радушия.
Он был сдержан и как будто даже встревожен.
- Это правда, господин пастор, что вы прибыли из Америк? - поинтересовался он после обычного обмена любезностями.
- Да, мессир барон. И мне хотелось бы побеседовать с вами несколько минут наедине об известном вам человеке...
- Тсс! - повелительно остановил его барон Арман де Сансе, с беспокойством оглядываясь на дверь.
И он добавил, пожалуй, с некоторой поспешностью, что его дом в распоряжении господина Рошфора и пусть гость соблаговолит требовать от прислуги все, что ему необходимо. Ужин будет через час. Пастор поблагодарил и попросил позволения пройти в отведенную ему комнату, чтобы "немного помыться".
"Неужели его недостаточно намочил ливень? - подумала Анжелика. - Странные люди эти гугеноты. Правильно говорят, что они не такие, как все. Обязательно спрошу у Гийома, разве он тоже моется по любому поводу? Наверно, у них такой обычай. Может, поэтому они все такие невеселые и обидчивые, как Люцен. Они так яростно дерут себе кожу, что она становится чувствительной и им больно. Вот и кузен дю Плесси хочет без конца мыться. Он так заботится о своем теле, что, пожалуй, скоро тоже станет еретиком. Может быть, его даже сожгут на костре. Так ему и надо!"
В тот момент, когда гость направился к двери, чтобы госпожа де Сансе показала ему предназначенную для него комнату, Жослен С обычной своей бесцеремонностью схватил его за руку.
- Еще один вопрос, пастор. Чтобы найти себе занятие в Америках, наверно, надо быть богатым или купить чин знаменщика на корабле, или, по крайней мере, право заниматься ремеслом?
- Сын мой, Америки - свободные земли. Там не требуются никакие бумаги, хотя трудиться приходится много и тяжело, да и нужно уметь защищать себя.
- Кто вы такой, чужестранец, и как смеете называть этого юношу своим сыном, да еще в присутствии его родного отца и меня, его деда? - раздался вдруг раздраженный голос старого барона.
- К вашим услугам, мессир барон, я Рошфор, пастор, хотя и не имею епархии, я возвращаюсь в родные края...
- Гугенот! - буркнул старик. - Да еще приехал из этих проклятых стран.