Губы вывернулись наружу, как у рыбы, глаза быстро забегали.
— Похоже?
— Нет, — ответил Капитан, но Джеку показалось, что он пытается что-то вспомнить. Выражение его лица стало таким же, как в ту минуту, когда Джек рассказывал ему про Спиди Паркера. — Морган высокий. У него длинные волосы. — Капитан провел пальцем чуть ниже своего правого плеча, чтобы показать, какой они длины. — И еще он хромой. Одна нога у него искалечена. Он ходит с тростью, но… — Он пожал плечами.
— Но когда я его показывал, у вас было такое лицо, как будто вы узнали его!
— Тихо. Не надо так громко кричать.
Джек понизил голос:
— Мне кажется, я знаю, кто этот парень, — сказал он и сам испугался своей нелепой мысли… Он даже был не в состоянии сразу сказать то, о чем подумал.
Дядя Морган здесь? Боже!
— Морган — это Морган. Не говори глупостей, мальчик. Пойдем отсюда! — Его необъятная рука снова схватила Джека за шиворот. Джек приготовился сопротивляться.
Паркер стал Паркусом, а Морган… слишком много совпадений.
— Скажите, — другой вопрос завладел его сознанием, — у нее есть сын?
— У Королевы?
— Да.
— У нее был сын, — неохотно ответил Капитан. — Был. Пойдем скорее.
— Расскажите мне о нем!
— Тут не о чем рассказывать. Ребенок умер в младенчестве. Ему не было и шести недель. Говорят, что это один из людей Моргана — Осмонд — задушил его. Но скорее всего это только слухи. Мне не нравится Морган, однако все знают, что каждый двенадцатый ребенок умирает в колыбели. И никто не может сказать, от чего они умерли. Пути Господни неисповедимы. Даже дитя Королевы не застраховано от Судьбы… Мальчик, что с тобой?
Комната поплыла у Джека перед глазами. Он упал. Поднимавшие его сильные руки Капитана показались Джеку мягче пуховых подушек.
Он должен был умереть в младенчестве!
Мать рассказывала, как нашла его в кроватке без признаков жизни — с синими губами, с почти прозрачными, зеленоватыми щеками. Она рассказывала, как бежала с ним, громко крича от ужаса, в гостиную, где пьяные отец и Слоут смотрели телевизионный матч по реслингу. Отец вырвал его из ее рук, пальцами левой руки зажал ему ноздри. (Мать вспоминала, весело смеясь, что нос у Джека потом целый месяц был синий.) Он принялся делать искусственное дыхание, в то время как Морган носился вокруг, постоянно повторяя: Это ему не поможет, Фил, это ему не поможет.
(«Наверное, дядя Морган был тогда очень смешной?» — спросил он маму. «Да, смешной», — ответила она с невеселой улыбкой и достала очередную сигарету, хотя предыдущая еще дымилась в пепельнице.)
— Мальчик… — Капитан так сильно встряхнул его, что в шее хрустнуло. — Мальчик! Очнись! Не пугай меня…
— Все нормально, — услышал Джек свой голос откуда-то издалека, словно говорил не он, а диктор из телевизора. — Все нормально, отпустите меня. Я сейчас приду в себя.
Капитан перестал его трясти, но смотрел на него с волнением.
— О’кей, — сказал Джек и со всей силы шлепнул себя по щеке. — Ой!
Слова снова растворились где-то в недосягаемой высоте.
Он должен был умереть младенцем. В квартире, из которой они вскоре переехали и которую он помнил очень смутно. Мама называла ее Дворцом радужных мечтаний, потому что из окна гостиной открывался удивительный вид на Голливуд-Хиллз.
Он должен был умереть в своей кроватке, пока отец со Слоутом пили вино. Когда много пьешь, часто ходишь в туалет, а добраться до него из гостиной можно было только через комнату, где лежал он, маленький Джек Сойер.
Да, скорее всего это так и было. Дядя Слоут поднялся, глупо улыбнулся и промычал что-то вроде: «Одну секунду, Фил. Я сейчас схожу в одно место». Отец даже не посмотрел в его сторону, потому что в это время на экране Кэлхоун уже почти поборол Спиннера или Слиппера, в общем, что-то в этом духе. Слоут вышел из освещенной мерцающим светом экрана гостиной и вошел в полумрак детской, где маленький Джек Сойер тихо сопел, завернутый в сухие пеленки, теплый и спокойный. Он увидел дядю Моргана, аккуратно прикрывающего за собой дверь. Тот подошел к кроватке и, сюсюкая, показал ему «козу». Потом взял подушку с кресла, где обычно сидела Лили, и, придерживая одной рукой маленькую головку, другой с силой придавил подушку к лицу мальчика. Постояв так с полминуты, дядя Морган положил подушку на место и отправился в уборную.
Если бы тогда не пришла мама?!
Холодный пот прошиб его с ног до головы.
Так ли все было? Вполне возможно. Сердце подсказывало, что он не ошибается. Очень странное совпадение.
В возрасте шести недель умер сын Лауры де Луизиан, Королевы Долин.
И в возрасте шести недель едва не умер в своей колыбели сын Филиппа и Лили Сойер.
И в обоих случаях Морган Слоут был рядом!
Мама всегда заканчивала рассказ веселым воспоминанием, как Фил Сойер разбил телефон, пытаясь вызвать неотложку, после того как Джеки снова начал дышать.
Очень смешно? Конечно!..
— Теперь пойдем, — сказал Капитан.
— Хорошо, — ответил Джек. Он все еще чувствовал себя слабым и беспомощным. — Хорошо, пой…
— Тш-ш-ш! — Капитан прислушался к звукам приближавшихся голосов. Стена справа от них была не из дерева, а из тяжелого брезента. Она заканчивалась в нескольких дюймах от пола, так что Джек мог видеть башмаки проходивших мимо. Он сосчитал — пять пар ног. Солдаты.
Из общего гомона донесся обрывок фразы:
— …не знал, что у него есть сын…
Другой голос ответил:
— Яблоко от яблони недалеко падает! Всем известно, что он и сам незаконнорожденный…
Ответом на это был жуткий хохот. Джек слышал подобный хохот в школе, когда старшие мальчики обзывали младших непонятными, но очень обидными словами вроде «педик» или «марафетчик». Каждое из таких гнусных слов сопровождалось взрывами звериного гогота, очень похожего на этот.
— Тихо! — вмешался третий голос. — Заткнитесь! Если он услышит, мы вылетим отсюда, чихнуть не успеешь!
Шушуканье.
Снова гоготанье.
Еще одна шутка, на этот раз непристойная. Хозяева башмаков просто давились от смеха. Через несколько секунд раздалось дружное шарканье.
Джек взглянул на Капитана, который все еще смотрел, закусив губы, в пространство под стеной. Без лишних слов было ясно, о ком они говорили. А если они говорили, то вполне мог найтись и тот, кто слушал… И он мог догадаться, кто такой этот неизвестно откуда взявшийся сын. Это было ясно даже ребенку, такому, как он.
— Ты слышал? — спросил наконец Капитан. — Теперь ты понимаешь, почему нам нельзя здесь оставаться?
Он, казалось, вновь собирался встряхнуть Джека, но не отважился.
— Так, значит, твоя задача… идти на запад, верно?
«Он изменился, — подумал Джек. — Он уже дважды изменился». Первый раз, когда Джек показал ему зуб акулы, который был медиатором в том мире, где по дорогам ездят многотонные грузовики, а не запряженные лошадьми повозки. И второй раз, когда Джек сказал, что идет на запад. Тогда вместо угроз он предложил свою помощь, вот только в чем? А потом…
Не знаю, не знаю… Ничего не могу тебе посоветовать.
А потом его охватил страх перед чем-то. Даже не страх — ужас.