Рано ему в рыцари, он еще совсем мальчишка!
— Разве я спорю? У него ветер в голове гуляет, но это не возрастное, а особенность характера, — с напускной печалью вздохнул Рэкласт. — И в пятьдесят лет можно быть таким же оболтусом, как в пять, с той лишь разницей, что у человека постарше куда больше возможностей донести свою глупость до общества. Что до Блейка, то ты просто не позволяешь ему стать самостоятельным. Не желаешь, чтобы у него появилось хоть что-то свое. Пока же он ловит ртом те капли, что падают мимо твоего кубка. С собаками общаться куда проще — не так ли, милард? В крайнем случае, просто укусят, а не прочитают нотацию.
Он отступил, ожидая нового взрыва, но Марсден лишь печально покачал головой.
— Сейчас ты говоришь совсем как она.
— Это лишь означает, что я прав, — не сразу ответил гость. — Она никогда не ошибалась.
— Так-то оно так, но сдается мне, что своими разговорами она выела у тебя душу еще в детстве. Еще до инициации. Так что терять тебе было нечего. Небось, поэтому ты так быстро оклемался. Веселишься, песенки поешь, — укорил его Мастер Лондона. — В любом случае, чего тебе надобно от моего слуги? Зачем к нему присматриваешься?
Рэкласт пожал плечами.
— Жду, когда он наставит тебе рога с леди Маргарет.
— Что?!
— Когда-нибудь слышал о карме?
— Это что еще за напасть?
— Учение, распространенное на Востоке — в Индии, Китае, Тибете. Зло, творимое человеком, всегда возвращается к нему. Знать бы, в какой форме. Мои расчеты, по-видимому, были неверны. Карма настигнет тебя как-то иначе.
— Тибет, Тибет, — старший вампир зашевелил губами, — Погоди, это ведь там царство пресвитера Иоанна?
— В некотором роде.
— Тогда другое дело! У местных-то жителей головы нет, рожа на брюхе, а мозги и вовсе невесть где. Такие соврут — недорого возьмут, — приободрился лорд Марсден. — И вообще, сначала эта карма должна с тобой поквитаться! Ты похлеще меня дров наломал.
— Со мной она уже поквиталась, — сказал Рэкласт, — И если ты ничего не понимаешь, то я наказан вдвойне.
Когда ее мучитель покинул кабинет, Берта еще потопталась, ощупывая лицо, но ничего инородного так и не обнаружила. Может, просто пугал? Любит же порисоваться. Вцепившись в эту мысль, вампирша выскочила в коридор, чуть не натолкнувшись на Гизелу и Фанни. Маргарет стояла поодаль. Похоже, они уже приготовились подмести бертин прах. Увидев подругу живой — насколько возможно — и невредимой, Гизела подлетела к ней, но фроляйн Штайнберг вытянула руку.
— Не сейчас, Гизи! Подожди, ладно? Тут такие дела творятся! Такие дела!
Она понеслась в спальню Маванви. Ворвалась без стука, так что девушка, сидевшая у камина, подскочила от испуга и чуть не подавилась гренком, намазанным тремя слоями сливового джема.
— Фто-то флуфилось? — прочавкала Маванви.
— Еще как случилось! И полно тебе налегать на сладкое, зубы растворятся.
— И то верно, — покладисто сказала бывшая пациентка, отставляя тарелку с завтраком. — А вампирам хорошо, едите сколько хотите, и ни унции лишнего веса.
Пообщавшись с Маванви, любой рано или поздно начинал использовать свою голову в качестве стенобитного орудия. Девушка была неисправима. Даже самый нейтральный разговор, будь то о пароходостроении или о разведении цесарок, она умудрялась свести на вампиров.
— А ну-ка быстро одеваться! — топнула Берта, едва не добавив «а не то фрау Кальтерзиле на тебя натравлю.» — Потолковать надо.
Она решила не пугать девчонку заранее, но постепенно, как бы невзначай, вытолкать ее на улицу.
» — Потолковать надо.
Она решила не пугать девчонку заранее, но постепенно, как бы невзначай, вытолкать ее на улицу. Ведь если купается человек в лагуне, а кто-то закричит «Глянь, акула за спиной!», еще неизвестно, что произойдет — то ли он начнет подгребать быстрее, то ли пойдет на дно с перепугу.
— Ура, ура!
А Маванви, пожалуй, захочет побрататься с хищницей.
— Ах, как замечательно! — продолжала девица, юркнув за ширму, и продолжала ликовать уже оттуда. — Берта, я тааак хотела с тобой поговорить! Нам столько нужно обсудить! Тебе нравится лорд Марсден?
Это как у приговоренного к казни спросить, нравится ли ему модель топора, подумала вампирша.
— Нет, мне не нравится этот старый греховодник, — сдержанно ответила она.
На ширме повисла шаль, затем кружевная сорочка, к облегчению Берты, закрыв изображенную там сцену. На обычных ширмах бритоголовые китайцы танцевали или кушали рис, на этой же они распиливали кого-то пополам огромной пилой.
Тут взгляд вампирши упал на листы, разбросанные на столе. Нехорошо рыться в чужих вещах, но Берта не удержалась и подцепила один из листов, вчитываясь в рукопись, так и пестревшую свежими поправками.
«Как только мы сели за стол, к нам подошла официантка.
— Что вам угодно заказать, сударь? — обратилась она к вампиру.
На меня она даже не смотрела. Стало очень обидно, но я не подала виду и храбро улыбнулась.
Мне ничего не нужно Мне кусок сырой печени, а моей очаровательной спутнице, — он нежно посмотрел на меня, — чашку шоколада.
Фыркнув, официантка удалилась. В отместку Брендан оставил ей маленькие чаевые. В отместку Брендан напал на нее со спины, отгрыз голову и написал ее кровью жалобу на имя управляющего.»
Только Берта обрадовалась, что общение с обитателями Дарквуд Холла пошло девчонке на пользу, как уже следующая страница показала беспочвенность ее надежд.
«— Лишения ожесточили меня, — сказал Брендан, возвращаясь.
Я заглянула в его аметистовые хризолитовые серые глаза и заплакала от сострадания.»
— А Фанни Блейк тебе как?
— Как? Да никак.
Маванви ненадолго умолкла.
— А если бы он был женского пола? — она переформулировала свой вопрос. — Что бы ты сказала тогда?
— Что он грудью не вышел.
— С тобой не договоришься, — вздохнула мисс Грин, выходя из-за ширмы.
В платье из светло-зеленого шелка, она казалась одуванчиком на тонком стебельке. Берта представила лапищи Марсдена на шее девушки, желтые клыки, вспарывающие бумажно-тонкую кожу, и ее затрясло.
— Я должна тебе рассказать…
И тут произошло неожиданное.
Хотя не совсем уж и неожиданное, просто Берта до последнего не верила, что все взаправду.
Сперва она услышала лязг, как будто приходил в действие давно не использованный механизм. Челюсти сомкнулись, а язык кольнула иголка, хоть и тупая, но все равно больно! Дико озираясь, Берта похлопала себя по щекам, опасаясь, но вместе с тем надеясь, что нащупает металлические прутья. Окажись там настоящий намордник, как в книжках про старинные пытки, ей стало бы спокойнее.
Маванви смотрела на нее с нарастающей тревогой.
— Берта, что такое? Тебе больно?
— Есть у меня что-нибудь на лице? Кроме трупных пятен?
— Н-ничего… А что, чешется? — спросила Маванви, наблюдая как вампирша царапает щеки. — Леди Маргарет подсыпала тебе в пудру асбест?!
В другое время Берта посмаковала бы эту гипотезу, но сейчас ей было не до того.
«Невозможно!» сказала она себе «Это просто внушение, как месмеризм. Главное, не поддаваться!»
Снова попыталась заговорить о новогоднем бале, но рот закрыла невидимая решетка, в которой застревали слова.