Из павильона доносились крики, веселый смех, и Катерина поняла, что впереди вольер с обезьянами. Она оставила коляску у входа и взяла Дэмьена на руки.
Внутри было жарко и противно пахло, ребячьи голоса звенели повсюду, и звук этот усиливался, эхом отражаясь от стен. Они стояли у дверей и ничего не видели, но по возгласам посетителей Катерина поняла, что обезьяны играют в самой дальней клетке. Она протолкнулась вперед и увидала, наконец, что происходило в клетке. Это были паукообразные обезьяны, находившиеся в прекрасном расположении духа: они раскачивались на шинах, бегали по клетке, развлекая публику акробатическими трюками. Дэмьену это понравилось, и он рассмеялся. Катерина продолжала проталкиваться, ей хотелось встать в первом ряду. Обезьяны не обращали внимания на людей, но, когда Катерина и Дэмьен подошли поближе, настроение их резко изменилось. Игра сразу же закончилась, животные начали нервно выискивать кого-то в толпе. Люди тоже замолчали, удивляясь, почему замерли животные. Все, улыбаясь, ждали, что они так же внезапно снова разыграются. Вдруг внутри клетки раздался вой – сигнал опасности и тревоги. К нему присоединились крики других обезьян. Звери заметались по клетке, пытаясь выскочить наружу. Они бросались во все стороны, разламывали проволочную сетку, в безумии царапали друг друга, пуская в ход зубы и когти, на их раненых телах выступа кровь. Толпа в ужасе притихла, а Дэмьен хохотал, указывая на обезьян, и с удовольствием наблюдал за кровавой сценой. Страх внутри клетки разрастался, и одна большая обезьяна кинулась вверх к проволочной сетке на потолке, зацепилась шеей за проволоку, тело ее задергалось, а потом бессильно повисло. Люди в ужасе закричали, многие бросились к двери, но их крики тонули в визге животных. С вытаращенными глазами и оскаленными пастями обезьяны метались от стены к стене. Одна из них начала биться о бетонный пол и упала, дергаясь в судорогах, остальные прыгали рядом и кричали в страхе. Люди, расталкивая друг друга, рванулись к выходу. Вместо того чтобы убежать от вольеров, Катерина продолжала стоять, будто окаменев. Ее ребенок смеялся. Он указывал на истекающих кровью обезьян и заливался смехом. Это именно ЕГО они испугались. Это ОН все сделал. И когда бойня в клетке усилилась, Катерина пронзительно закричала.
– С тобой все в порядке, Катерина?
– Да.
– Ты все время молчишь.
– Наверное, просто устала.
– Много впечатлений?
– Да.
Она отвечала коротко, будто не хотела расспросов.
– Понравилось?
– Да.
– Ты взволнована.
– Разве?
– Что случилось?
– Что могло случиться?
– Я не знаю. Но ты чем-то расстроена.
– Просто устала. Мне надо поспать.
Она попыталась выдавить из себя улыбку, но у нее не получилось. Торн забеспокоился.
– С Дэмьеном все в порядке?
– Да.
– Ты уверена?
– Да.
Он внимательно посмотрел на Катерину.
– Если что-нибудь было не так… ты бы рассказала мне, правда? Я хочу сказать… насчет Дэмьена.
– Дэмьена? Что может случиться с Дэмьеном, Джереми? Что может случиться с нашим сыном? Мы ведь так счастливы!
Катерина слегка улыбнулась, но выражение ее лица оставалось грустным.
– Я хочу сказать, что двери нашего дома открыты только для добра. Темные тучи обходят наш дом стороной.
– Но что же все-таки случилось? – тихо спросил Торн.
Катерина опустила голову.
– Мне кажется… – ответила она, пытаясь совладать с голосом, -
…что мне надо обратиться к врачу. – В глазах ее застыло отчаяние. – У меня… страхи. Причем такие страхи, которых у нормального человека просто не может быть.
Причем такие страхи, которых у нормального человека просто не может быть.
– Кэти, – прошептал Торн. -…Какие страхи?
– Если я тебе расскажу, ты меня запрячешь подальше.
– Нет, – убедительно ответил он. – Нет… я люблю тебя.
– Тогда помоги мне, – взмолилась она. – Найди врача.
По щеке поползла слеза, и Торн взял ее за руки.
– Конечно, – сказал он. – Конечно.
И тут Катерина разрыдалась. То, что произошло днем, осталось камнем лежать на ее сердце.
Психиатра в Англии найти было не так просто, как в Америке, но тем не менее Торну удалось разыскать такого, которому можно было доверять. Он был американец, правда, моложе, чем хотелось бы Торну, но с хорошими рекомендациями и огромным опытом. Его звали Чарльз Гриер. Он учился в Принстоне и работал интерном в Беллеву. Особенно ценным было то, что он некоторое время жил в Джорджтауне и лечил нескольких сенаторских жен.
– Обычная проблема жен политических деятелей – алкоголизм, – сказал Гриер, когда Торн расположился у него в кабинете. – Я думаю, это происходит от чувства одиночества. Чувства собственной неполноценности. Из-за ощущения, что они не представляют цельной личности.
– Вы, конечно, понимаете, что наш разговор строго конфиденциален, – сказал Торн.
– Разумеется, – улыбнулся психиатр. – Люди доверяют мне, и, честно говоря, больше я им ничего не могу предложить. Они не обсуждают свои проблемы с другими, боясь, как бы их откровение не «аукнулось» им. А со мной можно. Не могу обещать многого, но вот это именно могу.
– Она должна прийти к вам?
– Просто дайте ей мой номер. Не заставляйте ее приходить.
– Да нет, она сама хочет прийти. Она просила меня…
– Хорошо.
Торн поднялся, и молодой врач улыбнулся.
– Вы позвоните после того, как поговорите с ней? – спросил Торн.
– Сомневаюсь, – просто ответил Гриер.
– Я хочу сказать… если вам будет что сказать.
– Все, что мне надо будет сказать, я скажу ЕЙ.
– В смысле, если вы будете БОЯТЬСЯ за нее.
– Она склонна к самоубийству?
– …Нет.
– Тогда мне нечего за нее бояться. Я уверен, все не так серьезно, как вы предполагаете.
Приободренный, Торн направился к выходу.
– Мистер Торн?
– Да?
– А зачем вы пришли ко мне?
– Чтобы увидеть вас.
– Для чего?
Торн пожал плечами:
– Наверное, посмотреть, как вы выглядите.
– Вы хотели сообщить что-нибудь важное?
Торн почувствовал себя неловко. Немного подумав, он покачал головой.
– Вы хотите сказать, что мне самому нужен психиатр? Я так выгляжу?
– А я? – спросил психиатр.
– Нет.
– А у меня есть свой врач, – улыбнулся Гриер. – При моей работе он просто необходим.
Эта беседа расстроила Торна, и, вернувшись в свою контору, он размышлял над ней весь день. Сидя у Гриера, он почувствовал, что ему надо все рассказать, все, о чем он никогда никому не говорил. Но что хорошего могло из этого получиться? Этот обман стал уже частью его жизни.
День тянулся медленно, и Торн решил подготовить одну важную речь. Ее предстояло произнести на следующий вечер перед группой известных бизнесменов, там будут присутствовать представители нефтяных компаний. Торн стремился, чтобы его выступление послужило в конечном итоге установлению мира на Ближнем Востоке. Из-за длительного арабо-израильского конфликта Арабский блок все дальше отдалялся от США.