— Тс-с-с! — зашипел Дэвид. — Времени мало, они идут.
Странно это. Я думала, он за тысячи миль от меня, лупит террористов где-то на Ближнем Востоке. Но вот он здесь, а его озабоченность прилипчивей ветрянки.
Я выпрыгнула из кровати, зная, что он абсолютно прав. И кто такие «они», я тоже знала. Гнездо вампиров-новичков и их выжившие люди-стражи, все жуть до чего озлобленные на нас за убийство их предводителей — тех, кого мы звали стервятниками.
Я вышла за Дэвидом из фургона, оглядывая пустой пляж и кишащую народом территорию фестиваля. Я их не видела, но они там были. Их —
— Мэтт! — прошептала я.
Он услышал — он бы услышал, как тает лед в стакане.
— Жасмин.
Он произнес мое имя, как произносят незнакомое слово, и у меня оборвалось сердце.
— Не надо было нам их оставлять.
Голос Дэвида звучал придушенно из-за слез.
— Им надо было идти с нами, — ответила я, и даже для меня самой мой голос прозвучал непонятно сурово и непрощающе.
— Это ты виновата!
Дэвид обернулся ко мне, выхватил у меня «Скорбь» и направил прямо мне в лоб.
Что-то сломалось у меня внутри, и я знала, что никогда, ничем, ни словом, ни делом не сможет Дэвид это восстановить.
И где-то на самом краю сознания мелькнула мысль: как это замечательно, что из всех, кто пытался меня убить, сделать это смог только мой брат-близнец.
— ЖАСМИН!
Я вздрогнула и обернулась к берегу. Бергман, Кассандра и Коул сбились в кучу, будто лишь теплом друг друга спасались от дикого холода. Вайль вошел в воду, и белки его глаз просто светились вокруг черноты радужек. Никогда не видела, чтобы он был так потрясен. Когда он протянул руку, она дрожала — едва заметно, но дрожала.
— Жасмин, прошу тебя, пожалуйста, отдай мне пистолет.
Тут до меня дошло, что я спала наяву. Дэвид уже больше года нос не кажет в Штаты. Мэтт и Джесс давно мертвы. А я держу приставленный к собственной голове пистолет.
Глава 7
Я опустила руку, щелкнула предохранителем и опустила «Скорбь» в протянутую ладонь Вайля. Он сразу же притянул меня к себе — и это ощущалось не как объятие, а как смирительная рубашка.
— Я знаю, как это выглядело, но я не пыталась себя убить. Это был сон.
— Ты хочешь сказать, что ходишь во сне?
— Очень похоже.
Только успокойся. Сделай вид, что это не самый сумасшедший из всех твоих поступков, и ради бога, отключи на фиг этот пинк-флойдовский саундтрек в больном извращенном своем мозгу!
Но как я ни старалась, в ушах все слышалась «Умопомрачение», и завывал Роджер Уотерс: «Лунатик есть в моей башке».
Мы выбрались на берег. Коул, Кассандра и Бергман отпустили друг друга, готовые отвести нас в фургон.
— Я слышал, что иногда так бывает у лунатиков, ходящих во сне. Для этого даже есть название, — сказал Бергман.
— Название есть для всего, — отозвалась я сухо.
Голос у меня был спокоен, но дух резко встрепенулся. Ставший было нормальным порядок вещей в Жасминленде к чертям перепутался. Только на этот раз мне не удалось ничего скрыть от товарищей по работе и сделать вид, что с этим миром все в порядке. Черт, черт, черт! Я прикусила губу. О'кей, Жас, ты сейчас работаешь в режиме самопроверки. А это значит, что никаких произвольных отключек. Никаких заигранных пластинок в голове, никаких помрачений сознания. И карты не тасовать — по крайней мере, когда ты не одна. А вот тогда, если тебе захочется качаться на люстре и лаять овчаркой — вперед. До тех пор — изображаешь здравый рассудок.
В фургоне на столе стояли несколько чашек, но пачку бумажных тарелок кто-то сбросил на пол. Я их подобрала, поставила на полочку возле мойки и пошла в душ.
— Жасмин! — тихо окликнул меня Вайль, и я обернулась.
Он стоял на ступенях, чтобы вода с него не капала на ковер. Остальных он пропустил вперед, и они сгрудились между «Мэри-Кейт» и «Эшли», глядя на меня с озабоченными лицами. И вид у них был до тошноты нормальный. Кассандра убрала косы назад и завязала их разноцветной лентой. Еще на ней было не меньше пяти пар золотых серег, из которых самые длинные доставали до плеч зеленовато-голубой вязаной кофты. Черная крестьянская юбка доходила до лодыжек, почти до синей оторочки черных башмаков. Серый свитер Бергмана с растянутыми рукавами переходил в старые синие джинсы и те же снежные сапоги, которые были на нем, когда ребята заехали за мной к Эви. Коул был в своих высоких красных кроссовках, в желтых грубых штанах и черной футболке с изображением штабеля бревен. А под штабелем надпись: «ДЕВУШКА, ШТЫРЬ НЕ НУЖЕН?»
— В чем дело, Вайль? — спросила я.