Я захихикала, и это хихиканье переросло в истерический смех. Я смеялась так, словно ничего смешнее в жизни не слышала. Хохотала до упаду, но близость Джафримеля успокаивала, и мало-помалу вся моя злость улеглась.
Глава 12
— Гадес!
Леандр был бледен, его рубашка потемнела от пота и всех мыслимых и немыслимых разновидностей крови. Он привалился к корпусу самолета, а за его плечом в иллюминаторе виднелось тусклое свечение накрытого крылом ночи Констанс-Стамбула.
— Гадес. Не хотел бы я, чтобы это повторилось.
Мы убрались из храма как раз вовремя, перед носом у прибывших по тревоге чрезвычайных служб, с ходу приступивших к тушению пожара.
Наш самолет дожидался нас на посадочной площадке, под прикрытием демонической системы защиты. Как только мы приблизились, из теней выступила рослая фигура с шапкой русых волос. Обладатель этой шевелюры подмигнул мне и улыбнулся, показав острые кончики длинных клыков.
Тиенс, агент Хеллесвранта, нихтврен с лицом ангела из головидео, был нашим пилотом.
— Похоже, погони нет, — произнес он спокойным решительным голосом с певучим древним акцентом.
Мне было интересно, из каких он краев и каков его возраст, но не настолько, чтобы лезть к нему с расспросами.
«Подумать только, к демонам я привыкла, но при виде кровососа до сих пор испытываю детский страх».
Сейчас меня все смешило. Правда, на особый лад, мрачный и извращенный.
Мой меч и новая амуниция снова были со мной, Фудошин висел в тугой боковой петле портупеи. Я еще не приноровилась к этой сбруе так, чтобы удобно усесться, поэтому стояла у люка, переминаясь с ноги на ногу и вертя в руках тяжелый деревянный нож. Он тихо и удовлетворенно гудел, посылая мне в руку равномерные волны нездорового тепла.
«Не уверена, что мне нравится это ощущение», — думала я, глядя, как поблескивает смазка на его текстуре, слишком плотной и мелкозернистой для дерева из земного мира.
Интересно, что за деревья растут в аду. Или откуда эта древесина?
— Божьи раны!
Маккинли кончил перевязывать руку Леандра и бросил в пустой мусорный контейнер на полу использованный гиподермический шприц с глюкозой.
— Крылатые псы из ада. И демон высшего ранга. Кристус! Не появись ты вовремя, нас бы поджарили.
— Ну, мне и так хорошо досталось, — не без иронии заметил Джаф, и его глаза яростно полыхнули.
— Нет, скажу я вам, умирать мне пока неохота. Ванн еще должен мне за последнюю партию в видеопокер.
Взгляд Маккинли переместился на меня, прежде чем вернуться к руке Леандра.
— Но что это было? Опять он?
— Даже не знаю, можно ли винить в этом происшествии Князя, — ответил Джафримель, зажимая рукой кровоточащую рану в плече.
Я хотела перевязать ее, но он мягко отстранил меня и отправил в большую кабину переодеваться. В последнее время у меня то и дело возникала надобность в стирке.
— А кого же?
Ванн лежал на кушетке, прикрыв глаза ладонью. Выглядел он вполне прилично, хотя и не бодрился так, как Маккинли.
— Он не единственный, кто внушает беспокойство. Князь утратил контроль над выходом из ада, и демоны высшего ранга не преминули этим воспользоваться. Вот этот мертвец имел счеты со мной. И не он один.
Джафримель оторвал пальцы от кровавой раны на плече и посмотрел на нее. Его плащ был порван, и кровотечение не прекращалось.
«Почему кровь не останавливается?»
Я так сильно сжала кулаки, что кончики когтей впились в ладони.
— И кто же он был?
Маккинли выудил из аптечки еще одни шприц для подкожных инъекций.
— Для укрепления иммунитета, — сказал он Леандру.
Тот кивнул. Зубы его были стиснуты, глаза потемнели от боли. У Джафримеля они были полузакрыты: похоже, плечо основательно его донимало.
— Ну, он уже мертв, так что неважно. Короче говоря, в свое время, давным-давно, я испортил одну из его игрушек, и с тех пор он искал случая поквитаться. Но наша задача — добраться до Крыши Мира.
— Почему кровь не останавливается?
Мой вопрос упал, как камень в застоявшееся болото.
Маккинли всадил шприц в руку Леандра, и некромант резко втянул воздух, когда инструмент под давлением впрыснул в вену плазму, обогащенную поддерживающими иммунитет веществами. Ванн беспрестанно ерзал, его пистолет клацал о рукоятку ножа. Лукас устроился на полу и, разложив перед собой на тряпице оружие и снаряжение, проверял предмет за предметом, чистил и смазывал. Со стороны это выглядело так, будто у него нервный тик. Джафримель осматривал свою рану и ощупывал чувствительными пальцами плащ. Вид этой кровавой раны породил у меня новое, непривычное чувство: ведь до сих пор он казался мне неуязвимым.
— Скоро я ее остановлю, — наконец ответил мне Джаф и, спохватившись, умолк. Потом снова посмотрел на меня и продолжил: — У некоторых из нас ядовиты зубы и когти, а мне приходилось думать о защите тех, кто уязвимее меня.
Я подавила раздражение. После бесчисленных обвинений в том, что он ничего мне не говорит, было приятно увидеть с его стороны хотя бы попытку.
Нож загудел в более низком регистре: я подняла его и осмотрела. Шипы, извивавшиеся, как живые, замерли, но штуковина стала заметно тяжелее.
— Надо бы раздобыть ножны, — пробормотала я и снова посмотрела на Джафримеля.
— С тобой все в порядке?
«Могла бы, между прочим, и раньше спросить... Sekhmet sa'es, Данте, ты себялюбивая стерва!»
Ага! Все-таки я прихожу в норму. Какой бы эта моя «норма» ни была.
— Скоро все будет хорошо. Видишь?
Кровотечение остановилось, черная кровь густела на глаза, запечатывая рану. Но медленно, гораздо медленнее, чем обычно.
— Нет причины для беспокойства.
«А если я все равно беспокоюсь?»
Мой взгляд снова упал на нож. Живот скрутило, как будто сеть тонких шрамов на моей коже отзывалась на прерывистый гул деревянного клинка.
— Он же вырвал это из меня, — выдохнула я, едва узнавая свой голос.
Это был не вопрос.
Повисла зловещая гробовая тишина, нарушаемая лишь завыванием двигателей: самолет набирал высоту, чтобы уйти от транспортных потоков. Как мы ухитряемся избегать внимания федеральных патрулей, мне даже знать не хотелось. Весь транспорт в этом секторе находился под пристальным наблюдением: ведь София выглядела так, будто там взорвали термоядерное устройство.
Я снова подняла голову. Джафримель уставился себе под ноги, словно в жизни не видел ничего более интересного, чем пол самолета.
Волосы, упавшие на его лицо мягкой волной тьмы, прикрывали глаза, и было заметно, что пряди слегка обгорели.
— Падший заботится о любой хедайре, попавшей в беду, — пробормотал он, и его пальцы сжались на плече так, что проступили напряженные сухожилия. — Особенно... в такую беду, как твоя.
Я вдруг поняла, что запустила левую руку под свежую рубашку и машинально потираю шрамы на животе. Накатило отвращение, за ним головокружение, от которого я быстро отделалась с помощью глубокого вдоха. Теперь во мне вздымалась ярость, пробиравшая до мозга костей. Щеки пылали, вся кабина гондолы дребезжала.
— О какой беде ты говоришь? Мне интересно, Джаф. Что... что во мне было?
Я изо всех сил пыталась говорить безразличным тоном, но все мои потуги позорно провалились. Горло жгло так, что слова звучали еще более хрипло, чем обычно.
— Нечто, призванное подчинить тебя и твоего падшего воле Люцифера. — Он произнес это, обдумывая и выверяя каждое слово. — Сефримель знал, как исцелить хедайру, как сделать...
Я закрыла глаза, потом открыла их снова.