К сожалению, новый ректор университета, Кеннет Питцер, запаниковал, вызвал полицию, и, как во многих подобных ситуациях по всей Америке, полицейские потеряли профессиональное самообладание и принялись избивать детей, которых обязаны защищать. Еще более жестокие столкновения между полицейскими и студентами произошли в университете Висконсина (в октябре 1967 г.), в Кентском государственном университете в Огайо (в мае 1970 г.) и в Государственном университете Джексона в Миссисипи (тоже в мае 1970 г.). Полиция стреляла в студентов колледжа, их калечили и убивали местные полицейские и национальные гвардейцы – эти доблестные защитники граждан. (Подробности описаны в примечании
В отчете о забастовках в Стэнфорде зафиксирован уровень насилия, никогда раньше не замеченный в этом буколическом университетском городке. Полицию вызывали в кампус не менее 13 раз. Было арестовано больше 40 человек. Самые серьезные демонстрации произошли 29 и 30 апреля 1970 г., после того как стало известно, что американцы вторглись в Камбоджу. Были вызваны полицейские даже из Сан‑Франциско, студенты забросали их камнями. В кампусе впервые был использован слезоточивый газ. Ректор Питцер назвал эти дни «трагическими». Пострадало около 65 человек, в том числе многие полицейские.
Между сообществом Стэнфордского колледжа, полицией Пало‑Альто и бескомпромиссными, «жесткими» городскими властями возникло напряжение. Это был странный конфликт, потому что здесь никогда раньше не было подобной любви‑ненависти, существовавшей, например, в отношениях между городскими властями Нью‑Хейвена и студентами Йельского университета, которые я наблюдал, когда был аспирантом в Йеле.
Новый начальник полиции Пало‑Альто, капитан Джеймс Зеркер, принявший бразды правления в феврале 1971 г., попытался рассеять враждебность, возникшую в результате действий его предшественника во время студенческих забастовок.
Я обратился к нему с просьбой о сотрудничестве в рамках программы «деполяризации» между городской полицией и студентами Стэнфорда, и он охотно согласился [18] . Молодые офицеры водили студентов на «экскурсии» по новому сверкающему зданию полицейского управления, а студенты в ответ приглашали полицейских пообедать в студенческой столовой и послушать лекции. Затем я предположил, что, возможно, полицейским‑новичкам было бы интересно принять участие в наших исследованиях. Это было бы еще одно свидетельство того, что разумные люди способны находить разумные решения даже самых сложных социальных проблем. Однако именно так я невольно содействовал появлению в Пало‑Альто нового пристанища зла.
Капитан Зеркер согласился, что было бы интересно исследовать, как полицейские адаптируются к своей новой роли, и какие факторы помогают новичку превратиться в «хорошего полицейского».
Прекрасная идея, ответил я, но для этого нужен большой грант, которого у меня нет. Однако у меня был небольшой грант, предназначенный для исследования психологии тюремных охранников; это, правда, узкая функциональная роль, связанная также с более ограниченной территорией. Как насчет того, чтобы создать «тюрьму», в которой молодые полицейские и студенты колледжа смогли бы сыграть роли и охранников, и заключенных? Капитану эта идея понравилась. В дополнение к данным, которые я мог получить в таком исследовании, это был бы хороший личный опыт для его людей. Поэтому он согласился, чтобы несколько полицейских‑новичков приняли участие в создании нашей искусственной тюрьмы. Я обрадовался: этот небольшой успех позже позволил мне добиться, чтобы его офицеры «арестовали» студентов, которым скоро предстояло стать нашими заключенными.
Когда все было почти готово к началу эксперимента, капитан отказался от идеи использовать своих людей в роли «заключенных» или «охранников». Он сказал, что не может отпустить их со службы на целых две недели. Но он хотел продолжать сотрудничество и добровольно вызвался помочь в моем тюремном исследовании любым другим способом.
Я сказал, что идеальный способ начать исследование как можно более реалистично и драматично – чтобы аресты мнимых «заключенных» провели настоящие полицейские. Это заняло бы всего несколько часов в воскресенье утром и, конечно же, было очень важно для успеха исследования: «заключенные» внезапно теряли свободу, как это происходит при реальных арестах – а не являлись бы в Стэнфорд и добровольно «садились в тюрьму» в качестве участников исследования. Капитан неохотно согласился и пообещал, что в воскресенье утром дежурный сержант выделит для этого задания одну полицейскую машину.
Катастрофа: проект может сорваться в самом начале
Я совершил ошибку: не получил от капитана письменного подтверждения его обещания. Реальность требует письменных документов (если соглашение не записано на аудио‑ или видеопленку). Я понял это в субботу и позвонил в полицию, чтобы получить подтверждение. Капитан Зеркер уже уехал на уикэнд. Плохое предзнаменование.
Как я и ожидал, в воскресенье дежурный сержант вовсе не собирался поручать полицейскому управлению Пало‑Альто проведение неожиданных массовых арестов студентов колледжа в связи с предполагаемыми уголовными преступлениями. И уж тем более он не станет этого делать без письменного разрешения руководства. Это был опытный полицейский, который вовсе не хотел впутываться в какой‑то эксперимент, проводимый личностью из тех, кого вице‑президент страны Спиро Агню обозвал «бесплодными интеллектуалами‑снобами». Очевидно, у его людей были более важные дела, чем играть в полицейских и воров ради какого‑то дурацкого эксперимента. Он считал, что психологические эксперименты – это просто‑напросто вмешательство в личную жизнь других людей и вытаскивание на свет Божий того, что посторонним знать не нужно. Должно быть, он считал, что психологи могут читать мысли, посмотрев вам в глаза. Поэтому он опустил глаза и сказал: «Мне очень жаль, профессор. Я бы и рад вам помочь, но правила есть правила. Я не могу дать своим ребятам другое задание, не получив официального разрешения».
Я уже ждал продолжения, вроде «приходите в понедельник, когда капитан будет на месте». Мне показалось, что мое так тщательно спланированное исследование закончилось, так и не начавшись. Все было готово: в подвале здания факультета психологии Стэнфорда мы оборудовали тюремные «камеры»; «охранники» выбрали для себя униформу и с нетерпением ждали, когда привезут первых «заключенных»; была приготовлена еда на первый день; дочь моего секретаря вручную сшила униформу для «заключенных»; в «камерах» было установлено оборудование для видео‑ и аудиозаписи; мы заручились поддержкой студенческой поликлиники, юридического отдела, пожарной охраны и полиции кампуса; взяли напрокат кровати и постельное белье.