Дирк и Ник поднялись из реки (вода лилась с них струями), а противники толпились на берегу, мешая друг другу, и не могли ни бежать, ни стрелять без помех.
Глиняные пули полетели в них; они звонко шлепались о голое тело, вызывая крики боли и смятение.
– Покажем им! – кричал Дирк и, не выбирая цели, бросал снова и снова – наобум в массу ног, рук и розовых ягодиц.
Рядом с ним молча, лихорадочно заряжал и бросал Ник.
Смятение длилось секунд пятнадцать, потом крики боли сменились гневными воплями.
– Это только Дирк и Ник.
– Их всего двое, хватайте их!
Первая пуля задела ухо Дирка, вторая ударила прямо в грудь.
– Бежим! – ахнул он от боли и выбрался на берег.
Пригнувшись, чтобы взобраться на откос, он был пугающе уязвим, и комок глины попал в ту часть его тела, которую он подставил врагу. Этот удар выбросил его из воды и затуманил глаза слезами боли.
– За ними!
– Догоняй!
Мальчики бежали вдоль ручья, а позади завывала стая, «пули» свистели вокруг и больно били. Прежде чем беглецы добрались до следующего поворота, их спины и ягодицы покрылись красными пятнами, которые назавтра станут синяками.
Не скрываясь, в горячке погони, сразу за поворотом преследователи с криками и смехом влетели в западню.
Дирк и Ник повернулись им навстречу, а берег наверху неожиданно покрылся орущими танцующими голыми дикарями, которые обрушили на врага град снарядов.
Минуту противники еще держались, потом, сломленные, выбрались на берег и в панике кинулись под защиту деревьев на плантацию.
Один из них остался внизу – он стоял на коленях в воде и тихо плакал. Но согласно неписаным законам его больше нельзя было тронуть.
– Это Бети, – крикнул Ник. – Оставьте его. Пошли! Погонимся за остальными!
Он поднялся на берег и возглавил преследование. С резкими возбужденными криками бежали они по высокой траве туда, где на краю плантации Пит Ван Эссен пытался собрать своих бойцов и встретить нападение.
Но один задержался на берегу. Дирк Кортни.
Теперь они с Бети остались одни. Совершенно одни, не видные с берега. Бети посмотрел наверх и сквозь слезы увидел медленно приближающегося Дирка. Увидел палку в руке Дирка и выражение его лица. Он знал, что они с Дирком одни.
– Пожалуйста, Дирк, – прошептал он. – Я сдаюсь. Пожалуйста.
Дирк улыбнулся. Он неторопливо приготовил глиняную пулю.
– Я отдам тебе завтра весь ленч, – взмолился Бети. – Не только сладкое, все отдам!
Дирк метнул снаряд. От крика Бети его охватило сильное возбуждение. Он задрожал от удовольствия.
– Я тебе перочинный нож отдам…
Слова Бети потонули во всхлипах, он закрыл руками лицо.
Дирк опять зарядил «оружие» – нарочно медленно, чтобы подольше наслаждаться ощущением власти.
– Пожалуйста, Дирки. Я отдам тебе все! – снова закричал Бети.
– Убери руки с лица, Бети. – Голос Дирка звучал глухо, он дрожал от наслаждения.
– Нет, Дирки! Пожалуйста, не надо!
– Убери руки, и я перестану.
– Обещаешь, Дирки? Обещаешь?
– Обещаю, – прошептал Дирк.
Бети медленно опустил руки, тонкие и очень белые, потому что он всегда ходил с опущенными рукавами, чтобы не загорать.
– Ты обещал. Я сделал, что ты… – Комок глины ударил его в переносицу, запрокинув голову. Из носа сразу пошла кровь.
Бети схватился за лицо, размазывая кровь по щекам.
– Ты обещал, – всхлипывал он. – Ты обещал…
Но Дирк уже посылал следующую пулю.
Мэри ждала его на кухне дома на Протеа-стрит.
– Ты обещал…
Но Дирк уже посылал следующую пулю.
Мэри ждала его на кухне дома на Протеа-стрит. Она смотрела в окно, как он минует ограду и идет по двору. Когда он подошел к двери, она увидела улыбку на его лице. В груди у Мэри не вмещалось все то, что она чувствовала при виде невинной красоты этого лица. Она открыла ему дверь.
– Здравствуй, дорогой.
– Привет, Мэри, – поздоровался Дирк, и его улыбка излучала такое сияние, что Мэри протянула к нему руки.
– Боже, ты весь в грязи. Надо вымыться, пока бабушка не вернулась.
Дирк высвободился из ее объятий и потянулся к коробке с печеньем.
– Я хочу есть.
– Только одно, – сказала Мэри. Дирк взял полную горсть. – У меня для тебя сюрприз.
– Что это?
Дирка больше интересовало печенье. У Мэри каждый вечер для него сюрпризы, обычно что-нибудь вроде пары связанных ею носков.
– Скажу, когда выкупаешься.
– Ну хорошо.
Продолжая жевать, Дирк направился в ванную.
Он начал раздеваться: сбросил рубашку, потом брюки. Мэри, последовавшая за ним, все это подхватывала.
– Что за сюрприз?
– О, Дирки, ты опять играл в эту ужасную игру!
Нагнувшись над ванной, Мэри медленно водила мягкой тряпкой по избитой спине и ягодицам.
– Пожалуйста, обещай, что больше никогда не будешь в нее играть!
– Хорошо. – Получить обещание Дирка очень просто – это, например, он давал уже не раз. – Так какой сюрприз?
– Догадайся.
Мэри улыбалась, и эта улыбка сразу привлекла внимание Дирка. Он смотрел на ее лицо в шрамах, на уродливое любящее лицо.
– Сласти? – предположил он, и она покачала головой, лаская его нагое тело фланелью.
– Не носки?
– Нет. – Она уронила фланель в мыльную воду и прижала Дирка к груди. – Нет, не носки.
И он понял.
– Да, Дирки, твой отец.
Он сразу стал вырываться.
– Где он, Мэри? Где он?
– Сначала надень ночную рубашку.
– Он здесь? Он возвращается?
– Нет, Дирк. Еще нет. Он в Питермарицбурге. Но ты его скоро увидишь. Очень скоро. Бабушка пошла покупать билет на поезд. Ты увидишь его завтра.
Его горячее влажное тело задрожало от возбуждения в ее руках.
– Правда?
– Завтра сам увидишь.
Старший врач набил трубку табаком и начал методично шарить по карманам.
– Спички на столе, – пришла ему на помощь Ада.
– О! Спасибо. – Он закурил и продолжил: – Видите ли, ваш сын служил в нерегулярной части, там не было записей о его родственниках, а когда он поступил к нам из Коленсо шесть недель назад, то был, скажем так, не в состоянии сообщить ваш адрес.
– Мы можем увидеть папу?
Дирк больше не мог сдерживаться – уже пять минут он ерзал и дергался на диване рядом с Адой.
– Вы увидите отца через несколько минут, молодой человек. – И хирург снова повернулся к Аде. – Так получилось, миссис Кортни, что вы избежали многих тревог. Вначале мы серьезно сомневались, сумеем ли спасти вашему сыну жизнь, тем более – правую ногу. Четыре недели существовало хрупкое равновесие, так сказать. Но теперь…
И он с оправданной гордостью улыбнулся Аде.
– Он здоров? – быстро, с тревогой спросила она.
– У вашего сына великолепная конституция – сплошные мышцы и решимость. – Врач кивнул. – Да, он на пути к выздоровлению. Будет прихрамывать на правую ногу, но если представить себе, что могло бы быть… – Он развел руками в красноречивом жесте.