Он сказал:
– Вы упрямы, как сто ослов, вы прямолинейны и настырны, Уайетт, вы идиот, лишенный здравого смысла. Но если уж вы так настроены, я останусь с вами до тех пор, пока не увижу своими глазами, как вы будете расплачиваться за свое упрямство.
Уайетт с удивлением взглянул на него.
– Это совершенно необязательно, – сказал он тихо.
– Я знаю, но я остаюсь. Может, Костон был прав, тут есть материал для хорошей книги. – Он бросил на Уайетта полусердитый, полуироничный взгляд. – Вы станете ее героем, чего доброго.
– Нет уж, я предпочитаю не иметь отношения к вашим писаниям, – предупредил Уайетт.
– Можете не беспокоиться, мертвый герой мне не нужен.
– А мертвый писатель ничего не напишет. Так что лучше уж вы не ввязывайтесь в это дело.
– Я остаюсь, – повторил Доусон. Он чувствовал себя должником Уайетта и надеялся, что, оставаясь вблизи его, сможет как‑нибудь оплатить свой долг.
– Ну, как хотите, – сказал Уайетт равнодушно и направился к двери.
– Подождите. Давайте не бросаться головой в омут. Обсудим, что происходит. Почему вы решили, что Фавелю удалось совершить прорыв?
– Некоторое время назад велся интенсивный артиллерийский огонь. Теперь он прекратился.
– Прекратился? По‑моему, все осталось по‑прежнему.
– Послушайте внимательно. Пушки бьют на востоке и на западе. В центре – молчат.
Доусон наклонил голову, прислушиваясь.
– Да, вы правы. Значит, вы считаете, что Фавель пробился к центру?
– Вполне вероятно.
Доусон сел.
– Тогда все, что нам нужно делать – это сидеть и ждать. Фавель сам придет к нам.
– Может, вы правы. – Он посмотрел сквозь окно с выбитым стеклом. – Улицы сейчас пустынны. Ни души.
– Эти люди все‑таки соображают, – сказал Доусон. – Никто не хочет встретиться с наступающими войсками, паже если это войска Фавеля. Он сам, может быть, и разумный человек, как вы говорите, но люди с винтовками и автоматами, как правило, не рассуждают. Так что разумнее будет, если мы переждем здесь и посмотрим, как будут развиваться события дальше.
Уайетт начал ходить взад‑вперед по фойе, и Доусон видел, что в нем нарастает раздражение.
– У вас есть сигареты? – спросил Доусон неожиданно. – У меня забрали полицейские.
– У меня тоже, – сказал Уайетт, прекращая свое бесконечное хождение. – Надо посмотреть в баре.
Он отправился в бар, нашел там пачку сигарет, сунул одну Доусону в рот и зажег ее. Доусон глубоко затянулся, затем сказал:
– Когда ожидается этот ваш ураган?
– Может, завтра, может, послезавтра. У меня сейчас нет о нем никаких сведений.
– Ну, и чего вы волнуетесь? Фавель идет к нам, ваша девушка в безопасности. – Доусон прищурил глаза, увидев, как Уайетт резко дернул головой. – Но ведь она ваша девушка, не так ли?
Уайетт промолчал, а Доусон сменил тему.
– А как отреагирует Фавель на ваше сообщение об урагане? – спросил он. – У этого парня голова забита военными проблемами.
– Ничего. Через два дня ему придется задуматься кое о чем другом. А если он останется в Сен‑Пьере, он потеряет свою армию. Так что он должен будет выслушать меня.
– Будем надеяться, – произнес Доусон философски. Он поднял руку неуклюжим движением и попытался вынуть сигарету изо рта. Это у него не вышло, и рука упала на стол. Он зажмурился и застонал от боли.
– Давайте‑ка посмотрим, что у вас с руками, – сказал Уайетт.
– Да не надо.
– Нет, давайте посмотрим, пока хуже не стало.
Уайетт посмотрел ему прямо в глаза.
– Нет, давайте посмотрим, пока хуже не стало.
Уайетт посмотрел ему прямо в глаза.
– Я хочу взглянуть на них, не упрямьтесь. То, что в порядке в любом другом месте, в тропиках может обернуться бедой. – Он начал разматывать бинты на одной руке, и когда она открылась, в ужасе воскликнул: – Боже мой! Что они с вами сделали?
Рука представляла собой кровавое месиво. Два ногтя сошли вместе с бинтом, пальцы были сплошь синие или красные, как мясо бифштекса.
Доусон бессильно откинулся на спинку стула.
– Они били меня по рукам резиновой дубинкой. Кости, кажется, все‑таки целы, но я думаю, мне еще долго не придется пользоваться машинкой.
– Теперь я нисколько не жалею о том, что убил Розо, – сказал Уайетт.
– А я и не жалел никогда, – отозвался Доусон с кривой улыбкой.
Уайетт был удивлен. Он не ожидал от Доусона такого самообладания, перед ним был не тот человек, который еще недавно от страха пытался угнать автомобиль. Что‑то случилось с ним.
– Нужно чем‑то смазать руки, – сказал он. – Да и укол пенициллина не помешает. Тут неподалеку есть аптека. Я схожу посмотрю, что можно достать. Если ее не разграбили, конечно.
– Да не беспокойтесь, – встревожился Доусон. – Сейчас улица не самое безопасное место на свете.
– Я буду осторожен, – сказал Уайетт, направляясь к двери. Он внимательно посмотрел в обе стороны и, убедившись, что снаружи никого нет, вышел и быстро пересек улицу.
Аптека была разгромлена, но Уайетт, не обращая внимания на хаос, прошел прямо в заднюю ее часть, где хранились лекарства. Пошарив по полкам и ящикам, он нашел бинты, таблетки кодеина, мазь, но антибиотиков не было. Он не стал терять время на поиски и пошел к выходу.
Прежде, чем выйти, он опять осмотрел улицу и замер. Он увидел человека, перебежавшего на другую сторону и спрятавшегося в одном из подъездов.
Спустя минуту, человек выглянул на улицу, держа в руке пистолет. Он махнул рукой, и появилось еще трое. Они двигались перебежками, прижимаясь к стенам домов. Они были в штатском, и Уайетт решил, что это передовые разведчики армии Фавеля. Он тихо открыл дверь и вышел на улицу, высоко подняв руки с лекарствами.
Как ни странно, его сначала не заметили. Когда он был уже на полпути к отелю, его окликнули. Он повернулся, и к нему подошел человек.
– Здесь нет людей Серрюрье, – сказал Уайетт. – А где Фавель?
– Это что? – спросил человек, угрожающе поднимая винтовку.
– Бинты и лекарства. Для раненого друга. Он там, в отеле. А где Фавель?
Ствол винтовки уперся в его спину, но он не повернулся.
Человек перед ним отвел свою винтовку и приказал:
– К отелю!
Уайетт зашагал, окруженный группой вооруженных людей. Один из них толкнул вращающуюся дверь отеля и с винтовкой наперевес вошел внутрь. Уайетт крикнул по‑английски:
– Доусон не двигайтесь. К нам гости.
Человек, шедший перед Уайеттом, повернулся и, ткнув в его живот пистолет, угрожающе рявкнул:
– Что такое?
– Я сказал моему другу, чтобы он не боялся, – объяснил Уайетт.
Они вошли в фойе, где в застывшей позе сидел на стуле Доусон и смотрел на солдата, стоявшего с наведенной на него винтовкой. Уайетт сказал:
– Я достал бинты и кодеин – он немного снимет боль.
Люди Фавеля рассыпались по этажу, чтобы произвести осмотр. Действовали они профессионально. Не найдя ничего подозрительного, они вернулись в фойе и сгруппировались вокруг своего командира, которого Уайетт счел за сержанта, хотя знаков отличия на нем не было. Тот ткнул ногой лежавший на полу труп и сказал:
– Кто его убил?
Уайетт, обрабатывающий руки Доусона, поднял голову и пожал плечами:
– Не знаю, – сказал он и вернулся к своему занятию.