В этом кабинете Андреа и сидела, разглядывая мелькающие на стене радужные блики, когда ей вдруг позвонил её первый клиент, господин Меллингер.
Сначала она удивилась. И вовсе не тому, что супруги Меллингер захотели воспользоваться услугами фирмы во второй раз, такое случалось всё чаще. Однако до сих пор всё шло через терапевта Эстер Дюбуа, которая направляла к Андреа своих пациентов. Первый раз заказчик позвонил непосредственно в фирму.
Причина выявилась незамедлительно.
Господин Меллингер тяжело дышал и смущённо покашливал в трубку, прежде чем начать разговор.
— Я хотел бы сделать вам заказ, но так, чтобы это оставалось… в тайне, — начал он.
— Мы уважаем тайны своих клиентов, иначе просто открыли бы магазин, — отозвалась Андреа.
— Разумеется, но я имел в виду, в тайне от всех, в том числе и от доктора Эстер Дюбуа.
— Я вас не понимаю.
— Я хочу спросить, можете ли вы приготовить мне ещё раз такой ужин, но так, чтобы она об этом не знала?
Андреа задумалась. Пока Эстер довольствовалась десятью процентами прибыли, однако в любом случае портить с ней отношения не стоило.
— Не думаю, что это хороша идея, — ответила она Меллингеру. — Кроме того, вы ставите под угрозу успех терапии…
— Речь не о терапии, — нетерпеливо перебил её Меллингер и, прежде чем она успела сообразить, добавил:
— …и не о моей жене. Теперь понимаете?
Да, теперь ясно. Разумеется, если Эстер узнает…
— Я заплачу вдвое больше.
Собственно, кто ей скажет? Не Меллингер, во всяком случае.
Андреа согласилась и приняла заказ.
Гостиная трёхкомнатного мезонета находилась на втором этаже, куда вела узкая винтовая лестница. Андреа вошла в комнату, набитую разной чепухой: подушками, куклами, фарфоровыми статуэтками, шкатулками, панно, боа из перьев, мишурой, бижутерией — причём все эти вещи были разных оттенков красного цвета либо украшены изображениями роз.
— Я собираю розы, — объяснила Алина, проводившая Андреа в гостиную.
Она оказалась маленькой блондинкой, наиболее симпатичной представительницей этого типа женщин, любителем которого определённо был господин Меллингер.
Дом, конечно, обошёлся ему недёшево. Абсолютно новый и шикарно обставленный, он, ко всему прочему, находился в престижном районе.
— Может, будем на «ты»? — предложила блондинка. — Ведь мы примерно одного возраста.
Андреа согласилась. Клиентка показалась ей чуть моложе её самой.
— Я предоставляю вам полную свободу действий, — сказала Алина, прощаясь. — Что толку от моих советов?
Круглый поднос, подушки и покрывала, которые они с Мараваном подняли по винтовой лестнице на второй этаж мезонета, на этот раз не были из квартиры тамильца. Фирма «Пища любви» обзавелась собственным инвентарём.
— Боюсь, это будет их раздражать, — заметила Андреа, кивая на красную мишуру.
— Наоборот, — успокоил её тамилец. — У индусов зелёный и красный — цвета сердечной чакры, то есть центра любви, анахата.
Андреа принялась готовить помещение, а Мараван занялся кухней.
Позже, когда тамилец с неизменным искусством сооружал фигуру из эластичных и хрупких машевых лент, он пробурчал, как бы рассуждая вслух:
— Странно. Такая молодая — и уже проблемы.
Андреа так ничего и не сказала ему об особенностях этого заказа. Ничего не объяснила сейчас и не собиралась делать этого впредь.
И Мараван ничего бы не узнал, если бы не винтовая лестница.
Андреа несла на второй этаж сладкие шарики с маслом гхи, когда на полпути вдруг наступила на подол своего сари.
Вместо того чтобы схватиться за перила, выпустив из рук поднос, она попыталась сохранить равновесие, в результате чего подвернула ногу.
Ей всё-таки удалось подать блюдо и, прихрамывая, вернуться на кухню. Там она села на стул и принялась осматривать больную ногу, которая немного распухла.
Маравану пришлось подменить напарницу.
Он поднялся наверх с чаем и конфетами и постучался в дверь.
— Да! — ответил мужской голос.
Тамилец вошёл в комнату. При свечах красные интерьеры, казалось, сияли золотом. Алина развалилась на подушке. Увидев, что вошла не Андреа, она прикрыла бюст руками и закричала, скорее наигранно, чем испуганно:
— Ой!
Обнажённый до пояса мужчина сидел спиной к двери. Заслышав шаги, он обернулся и прокашлялся: «Кхе, кхе…»
Мараван узнал господина Меллингера, первого клиента «Пищи любви». Некоторое время тамилец размышлял, что ему делать дальше: выйти и дать им возможность одеться или всё-таки накрыть чай.
— Не надо мешать нам, — сказала Алина. — Мы почти готовы.
Мараван поставил поднос на стол и собрал грязную посуду. Он избегал смотреть на любовников, однако в поле его зрения попали мужские брюки и розовое женское бельё, разбросанное возле стола.
— Почему ты мне не сказала? — спросил он Андреа на кухне.
— Но ты ведь не спрашивал на этот раз, женаты ли они, — отвечала та.
— Я думал, это само собой разумеется.
— Это так важно? — удивилась Андреа.
— Когда клиенты женаты, то, что мы делаем, не выходит за рамки приличия. Теперь же это нечто непристойное.
— Именно поэтому он и заплатил больше, — решительно заявила Андреа. — За «нечто непристойное».
Ноябрь 2008
23
Барак Обама уверенно победил на выборах. В следующем году впервые в истории США президентское кресло должен был занять цветной. Мир с изумлением наблюдал за этими событиями, Европа аплодировала Обаме едва ли не громче, чем избравшая его страна.
И только в кругах, к которым принадлежал Дальманн, к новому президенту относились скептически. На этих выборах, как и на двух предыдущих, там делали ставку на республиканцев. Их экономическая, международная и — что самое важное — финансовая политика казалась более предсказуемой и понятной.
Дальманна разбудил телефонный звонок.
— Плохие новости, — сказал Шеффер по-английски, подтвердив худшие его опасения.
Однако по-настоящему ужасные известия последовали через несколько дней. В европейской экономике был официально отмечен спад. Валовый внутренний продукт Еврозоны снизился уже во второй раз.
Для Дальманна это означало возвращение к тому, от чего он с каждым годом дистанцировался всё больше.
В баре «Империал» за одним из столиков выпивали четверо мужчин. Пианист наигрывал какой-то шлягер, под негромкие звуки которого было удобно вести конфиденциальный разговор.
Гости хорошо поели, выпили и в ожидании дам заказали себе по последней.
Четыре ничем не примечательных типа в тёмных костюмах: два европейца, один американец и азиат. Последнему было около пятидесяти. Он носил круглые очки, и все называли его Ваен, что означает «большие очки», обращаясь к нему, как это принято в Таиланде, по прозвищу.
Компания говорила по-английски. Азиат с тайским акцентом, европейцы — со швейцарским.
В речи американца слышался выговор жителя южных штатов. Его звали Стивен Карлайсл. Стив владел небольшой фирмой в Мемфисе, которая занималась импортом и экспортом разных товаров. Помимо всего прочего, Стив выступал посредником при купле-продаже подержанной и новой продукции, хранившейся на оружейных складах его страны.