Мараван демонстрировал все признаки ревности. Андреа было жаль тамильца, но облегчить его положения она не могла.
Напротив, её очень устраивало, что Македа тоже приехала в Сент-Мориц. Она жила с другими девушками, работавшими с Кули, совсем рядом. Подруги договорились проводить вместе всё своё свободное время.
Мараван об этом знал. И чтобы хоть немного его ободрить, Андреа предложила ему эту прогулку, лишь только они распаковали чемоданы.
Вот уже несколько минут тамилец стоял неподвижно и, запрокинув голову, вслушивался в тишину сказочного леса. Андреа его окликнула, но он жестом велел ей замолчать. Тогда она тоже замерла, но ничего не услышала.
Наконец Мараван пошёл к ней. На лице его застыла улыбка.
— Хорошо, — сказал он.
30
Тем временем Дальманн прилагал все усилия, чтобы аренда виллы Чёса Клара окупилась за несколько дней. При нём были два его неизменных козыря: удачливость и память на лица.
Зима выдалась на редкость холодная и снежная для этих мест.
Дальманн сидел на залитой солнцем террасе ресторана, расположенного у подножия горы, в долине. Его сопровождал Рольф Шер, тот самый дантист, у которого он арендовал квартиру. Для дела компания, может, и бесполезная, однако не совсем. Ведь Дальманн знал, что Шер в пик сезона мог бы сдавать свой особняк и подороже. Поэтому он считал своим долгом посвящать ему часть своего свободного времени.
Итак, они уютно устроились на скамейке у деревянного фасада ресторана и попивали «Вельтлинер», подставив лица зимнему солнцу. Время от времени то у одного, то у другого вырывалось что-нибудь такое, что обычно говорят давно знакомые пожилые люди, которым нечего сказать друг другу.
Они увидели детей, стряхивающих с себя снег на пороге террасы.
— Маленьким сугробы кажутся ещё больше, — заметил Шер.
Но внимание Дальманна привлекла группа из четырёх мужчин лет пятидесяти арабской внешности. Они только что подошли и заняли соседний столик — единственный в зале с выставленной табличкой «Заказано».
Одного из них Дальманн узнал, стоило тому на несколько секунд снять солнечные очки и оглядеть своих спутников: правая рука Джафара Фаяхата, человека, которому «Палукрон» помог в своё время заключить кое-какие сделки. Они не виделись почти десять лет, но в том, что это он, Дальманн не сомневался.
После возвращения Мушаррафа к власти Дальманну не удавалось связаться с Фаяхатом, и он решил, что тот пал жертвой политических перемен. Однако его помощник, очевидно, не слишком пострадал, иначе он не имел бы возможности быть здесь.
Вспомнить бы ещё его имя… Халид, Халил, Халиг… или что-то вроде того. Дальманн подавил в себе желание заговорить с арабом. Неизвестно ещё, кто те остальные.
Дальманн попытался поймать его взгляд, и наконец ему это удалось. Араб снял очки и вопросительно посмотрел на него. И только когда Дальманн кивнул ему, улыбнувшись, встал и приветствовал его по-английски:
— Господин Дальманн? Как приятно снова вас видеть. Помните меня? Казн Раззак.
— Конечно, помню! — воскликнул швейцарец, не решаясь, однако, назвать имя Джафара Фаяхата.
Раззак представил своих спутников, имена которых Дальманну ничего не говорили, а те, в свою очередь, познакомились со швейцарцами. Потом нависла обычная для подобных сцен короткая пауза.
Молчание нарушил Дальманн.
— Задержитесь здесь на несколько дней? — поинтересовался он у арабов.
Все четверо кивнули.
— Очень хорошо, тогда мы сможем ещё посидеть вместе. В каком отеле вы остановились?
Все четверо переглянулись.
— Знаете что? Я дам вам свою визитку, — догадался Дальманн. — Там есть номер моего мобильного. Позвоните мне, если захотите встретиться.
Позвоните мне, если захотите встретиться. Буду рад.
Дальманн протянул Раззаку визитку. Он ждал, что в ответ араб даст ему свою. Однако тот поблагодарил швейцарца и повернулся к девушке в национальном костюме, готовой принять у посетителей заказ.
Тем не менее Раззак позвонил на следующий день. Они договорились встретиться в баре одного из пятизвёздочных отелей на берегу озера. Дальманн знал бармена и имел там свой постоянный столик в уединённой нише, не слишком близко от рояля.
Он явился на встречу слишком рано и теперь потягивал кампари с содовой, закусывая ещё тёплым после печи солёным миндалём. Это был час между лыжной прогулкой и аперитивом — любимое время Дальманна. Гости отдыхали в номерах, приводили себя в порядок к вечеру. Пианист негромко играл сентиментальные вещи, у официантов тоже было время поговорить.
Раззак пришёл точно в назначенный час и заказал себе колы. Он принадлежал к числу тех мусульман, которые не употребляют алкоголь даже за границей.
Только теперь, с глазу на глаз, Дальманн спросил араба о Джафаре Фаяхате.
— Он больше не работает, — ответил Раззак. — Джафар наслаждается плодами своих трудов и обществом внуков, которых у него пятнадцать.
Они обменялись несколькими воспоминаниями, после чего Дальманн замолчал, предоставив арабу возможность высказать свои пожелания.
Тот немедленно перешёл к делу.
— Когда-то вы устраивали нам встречи с дамами, — напомнил он.
— Это не моё дело, — оборвал Дальманн араба. — Однако я могу свести вас кое с кем, кто устроит вам такую встречу.
Раззак пропустил это замечание мимо ушей.
— Возможно ли такое здесь?
Дальманн откинулся на спинку кресла, изобразив на лице работу мысли.
— Я попробую вам помочь, — сказал он наконец. — А когда вам это надо?
— Завтра, послезавтра, — оживился араб. — Мы будем здесь шесть дней.
Дальманн принял его пожелание к сведению. А затем решил, что пришёл его черёд задавать вопросы.
— Всё ещё работаете в области безопасности и обороны? — начал он и, получив утвердительный ответ, участливо осведомился у гостя, не аукнется ли ему изменение стратегии швейцарского правительства в этой области лишней головной болью. — Всё это не только несправедливо и недальновидно, — возмущался Дальманн. — Это чрезвычайно плохо как для безопасности, так и для бизнеса.
В этом году Пакистан купил в Швейцарии оружия на сто десять миллионов франков — больше, чем какая-либо другая страна. Однако с некоторых пор здешнее правительство стало осторожничать.
— Давление общественного мнения сейчас очень велико, — продолжал Дальманн. — Референдум о запрете экспорта оружия неизбежен. Но когда волна схлынет — а это произойдёт обязательно, — ситуация войдёт в нормальное русло.
Тут Дальманн перешёл к обсуждению достоинств отслуживших своё бронетранспортёров М-113 и совершенно легальной возможности импортировать их в Пакистан через США. Упомянул он и о своей роли в этом предприятии.
Вечер Дальманн провёл на приёме в одном аукционном доме, который представил самые интересные работы предстоящего торга экспрессионистов в Нью-Йорке. Потом ел в недорогом ресторане, в тесной и очень разношёрстной компании, сырное фондю. Традиционный и приятный ужин. О бизнесе — ни слова. Проговорившийся ставит в наказание бутылку вина. Однако назначать время для последующих деловых встреч не возбранялось.
Просьбу Казн Раззака Дальманн переадресовал Шефферу. Он и сам мог обратиться с этим вопросом к Кули, однако ни под каким предлогом не хотел его видеть.
Шефферу же он назначил на следующее утро в десять часов и принял его в халате за завтраком.
«Сотрудник», разумеется, уже поел и заказал Лурд только чашку чая и яблоко, которое принялся очищать всё с той же действующей Дальманну на нервы тщательностью.