Опять замкнулась и молчала.
Оставалась приблизительно неделя до срока. Илья вернулся поздно, но Лариса его дождалась. Хотя ей нужно было рано встать, приготовить Свете завтрак, поехать купить кроватку.
– Илья, пожалуйста, будь почаще дома и не выключай телефон. Мало ли что… – попросила она. – И вообще, может, ты мне объяснишь, почему ты так равнодушен к Свете?
– Я работаю, – буркнул Илья.
– Я понимаю, но ей нужно твое внимание. И мне нужно. Ты же с ней даже не разговариваешь.
– А какой смысл? Она же все равно молчит.
– Да, но она беременная. Ты хоть представляешь, какие изменения происходят в организме?
– Ничего, все рожают, и она родит.
– Илья, не разочаровывай меня.
– Ларис, ты с ней так носишься, как будто она тебе дочь.
– Это твой ребенок, если ты забыл. И ты хотел его оставить.
– Нет, не забыл.
– Ладно, я пошла спать. Ты изменился. Я тебя не узнаю.
– Люди меняются. Ты тоже изменилась. И Света. Как будто чужие стали.
– Не говори ерунды.
– Я уезжаю в командировку.
– А попозже нельзя?
– Нет, нельзя, если я не хочу вылететь с работы.
В роддом Свету отвезла Лариса. И звонила в справочную тоже она. И забирала сама, передавая медсестрам цветы и торт. Света в старой Ларисиной шубе спустилась по лестнице. Медсестра передала Ларисе Даню, замотанного в одеяло.
Она взяла его на руки и расплакалась. Стояла и не могла пошевелиться.
– Пойдемте, холодно, – сказала Света. Она, казалось, даже не удивилась, что ее встретила только Лариса.
– Да-да, пойдем.
Лариса возилась с Даней. Света была только рада. Молока у нее не было. Ждали возвращения Ильи. Лариса представляла, как он возьмет малыша на руки, как будет рассматривать, как они сядут и выпьют шампанского за здоровье мальчика. Еще Лариса надеялась, что Илья скажет ей большое спасибо и Света скажет спасибо. И она будет сидеть счастливая. Но все получилось, конечно, не так.
Илья, едва взглянув на сына, закрылся со Светой в комнате. Лариса слышала, что они разговаривают. Как ни странно, больше говорила Света, а Илья молчал. Лариса несколько раз засыпала и просыпалась, чтобы покормить Даню – кроватку она поставила в своей комнате. Боялась, что мамочка не проснется, или перегреет смесь, или забудет продезинфицировать бутылочку. Нет, лучше она сама. Так надежнее. Из соседней комнаты слышались голоса. «Что они так долго обсуждают?» – подумала Лариса, но быстро переключилась на Даню. Маленький, худющий.
Лариса спала тогда, когда спал Даня. То, что приходил Илья, она замечала только по стиральной машине, в которой оказывались его рубашка или свитер. Отсутствие Светы Лариса заметила тоже не сразу. Молодая мама, оклемавшись после родов, стала уходить. В их комнату Лариса заходила редко. Ее жизненное пространство ограничивалось ее комнатой, где стояла кроватка, ванной и кухней. Погулять, сходить в поликлинику, накормить, погладить… Зачем-то ей понадобилась Света.
– Света, – позвала Лариса.
Заплакал Даня, и Лариса закрутилась. Забыла, что хотела спросить. Из головы вылетело. Уже на следующий день Лариса вспомнила – нужно было сходить оформить свидетельство о рождении.
– Света, Света, – позвала Лариса. Ответа не было.
Лариса зашла в комнату. На кровати спал Илья.
Лариса удивилась. Посмотрела на часы – семь утра. И опять удивилась – Илья дома, а Светы нет.
– Илюш, Илюш, проснись, а где Света? – разбудила его Лариса.
– Илюш, Илюш, проснись, а где Света? – разбудила его Лариса.
– Уехала, – ответил он, не открывая глаз.
– Куда уехала?
– Домой. К матери.
– Как это? А Даня? А я? – Лариса ошалело посмотрела на Илью, на часы, в окно. Как будто там могла найти объяснение.
– Там она записку тебе написала, – сказал Илья и махнул рукой на тумбочку.
Лариса обошла кровать. На тумбочке по-прежнему лежали книги про беременность и роды, смятый сборник кроссвордов, женский роман с закладкой. Сверху лежал лист бумаги. Лариса взяла и села на кровать. «Что за почерк? – подумала она. – Как у третьеклассницы».
Это была не записка. А отказ от ребенка. Я такая-то, такая-то, паспортные данные, отказываюсь от ребенка. Дата, подпись.
– Ты это видел? – Лариса толкнула Илью, все еще не веря, что это происходит с ней и наяву.
– Нет, а что там?
– Вот смотри, – Лариса протянула лист.
– Понятно, – сказал Илья, – она говорила, что уедет на некоторое время.
– А почему она мне не сказала?
– Ты спала, она не хотела тебя будить. Или боялась, что ты ее не отпустишь.
– Бред какой-то.
– Точно, бред, – согласился Илья, – я ей позвоню.
Телефон не отвечал.
– Надо ее найти. Есть паспортные данные. Можно узнать адрес в милиции, – сказала Лариса.
– А надо ли?
– Что ты такое говоришь? Конечно, надо. Она же мать.
– Мать, по-моему, у нас ты.
Ларисе было приятно. Она не думала, что ей будет ТАК приятно. В поликлинике и на улице она уже привыкла, что ее принимали за мамочку, но услышать такое от Ильи…
– Но она же не могла бросить ребенка? Взять и бросить?! – не могла успокоиться Лариса. – Она вернется обязательно. А эта записка – у нее наверняка послеродовая депрессия. Так у многих бывает. С другой стороны…
Лариса боялась того, о чем только что подумала. Но внутри появилось такое необычное чувство – облегчения и радости. Ведь она получила то, что хотела: Илья здесь, Светы нет. И даже то, о чем и мечтать не могла, – ребенка. С этим отказом она может оформить Даню на себя.
– Знаешь, мне кажется, она его бросила. Даже намекнула, что ты только обрадуешься, – сказал Илья. Он проснулся окончательно и сидел на краю кровати.
– Чему обрадуюсь?
– Тому, что Даня с тобой будет. Ну, совсем.
– О чем ты говоришь? Как ты можешь?
– А ты разве не об этом подумала?
– А что еще я могу думать? Ребенка надо оформлять. Не может же он быть ничей. Можно опекунство, наверное, оформить… Я не знаю, надо уточнить, что делать в такой ситуации.
– Только это… – пробормотал Илья.
– Что?
– Меня не вписывай.
– В смысле?
– Ну, не пиши, что я отец.
– А кто ты?
– Я не уверен… что ребенок мой.
– А чей? – Ларисе опять поплохело.
– Ты хотя бы попробуй Свету найти. Так нельзя. И вообще, эта бумажка может быть филькиной грамотой.
– Хорошо. А ты, кажется, не удивлен, что Света так поступила, – сказала Лариса.
– Да, не удивлен.
– Она тебе говорила?
– Намекала. Она еще когда беременная была, так решила.
– Да-да, я помню…
– Что?
– Нет, ничего.