Она развернулась и ушла. А какой смысл объяснять что-то этим клушам, похожим на Дашу по внутреннему бесхитростному устройству? Рассказывать им про только что купленную стиральную машину для заведующей, про засовывание денег в стол воспитательницы, про купленный ей же чайник в качестве моральной компенсации? Про то, наконец, что она впервые лежит на диване с восьми до шести и ни о чем не думает? Нет, думает, что, была бы пятидневка, сдала бы на пятидневку. А еще о том, что еще полежит вот так неделю и займется собой. Своей жизнью, а не жизнью сына.
Про то, наконец, что это может скоро закончиться, как уже заканчивалось. Ей дадут понять: или – или. Или она ремонтирует веранду, покупает ноутбук для сына заведующей, моет туалет – или забирает Даню из сада. Они не по прописке, а очередь расписана на годы вперед. Вон беременные записываются. А Ларисе пошли навстречу – взяли. А группы переполнены, персонала не хватает.
Лариса никак не могла понять, почему Даня так ненавидит детский сад. Она ведь ему несколько раз объясняла – если он будет плохо себя вести, то его выгонят.
– Ты будешь целыми днями со мной, – убеждала она сына, – я буду заставлять тебя заниматься, читать. А в саду весело, игрушек много, друзей.
Данька кивал, но делал все, чтобы вылететь из сада.
Он запер мальчика в подсобке на кухне, куда привел под предлогом показать новую машинку.
– А где Коля? – спросила воспитательница уже вечером, недосчитавшись ребенка.
– Его бабушка забрала, я сам видел, – сказал Даня.
– А, ну ладно.
Воспитательница не успела расслабиться – за Колей пришла мама.
– Где мой сын? – спросила женщина.
– Его бабушка забрала, – ответила воспитательница.
– Бабушка не могла его забрать. Она умерла три года назад.
Только через час, когда Коля так и не нашелся, воспитательница вспомнила, что про бабушку ей сказал Даня. Она позвонила Ларисе и потребовала срочно прийти с сыном в сад, объяснив, что пропал мальчик из группы и Даня видел его последним.
– Где он? – спросила Лариса, положив трубку. Она сразу все поняла.
Даня знал, что если мама говорит таким голосом, то будет бить ремнем. Долго и больно.
– На кухне. В темной комнате, – признался Даня в надежде, что бить не будут.
Лариса позвонила в садик и сказала, где надо искать. Колю нашли – голодного, заплаканного, перепуганного. Тот рассказал, что Даня хотел ему машинку показать и не показал. Воспитательница позвонила Ларисе и в не очень приличных выражениях посоветовала на территории сада больше не появляться. А мама Коли пообещала подать на Ларису в суд.
Сына Лариса в тот раз не била. Просто подошла к нему и спокойно сказала:
– Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать. Ты для меня не существуешь.
– Это как?
– Просто. Ты – пустое место. Ты мне – никто.
Даня тогда взял фотоальбом и разорвал все свои фотографии. А потом разбил зеркало в шкафу. Он не плакал, не кричал. Орал. Она схватила его за руки, за рубашку и завела в ванную. Хотела умыть, успокоить. Но сын кусался и лягался. Она вышла, закрыла дверь в ванную с обратной стороны и выключила свет. Привалилась телом и держала.
– Мамочка, не надо, – кричал и бился с другой стороны Даня, – я больше так никогда не буду. Миленькая, мамулечка. Я тебя очень люблю.
– Я хочу, чтобы ты понял, что это значит – издеваться над людьми. Представь хоть на минуту, что было с тем мальчиком, которого ты запер.
– Мамочка, я все понял, я больше не буду, я не хочу, чтобы меня не было.
Я же здесь. Я вот. Так не может быть, чтобы меня не было.
Лариса отпустила дверь. Данька вывалился к ней на руки. И в груди что-то шевельнулось – она сгребла его в охапку, посадила на колени и стала успокаивать. Данька прижимался, обнимал… А она его так и не поцеловала, хотя он тыкался носом ей в шею. Не смогла, и все. Гладила по голове, качала на руках, как маленького, но поцеловать не могла себя заставить.
– Правда, – кивала Лариса. Ей становилось страшно от другого. От ощущения, нет, стойкого убеждения, что сломала себе жизнь. Собственными руками. И никто по этим рукам больно не дал, чтобы так не делала. Никто не остановил.
Банальная история. Они вместе работали. Игорь начальником, Лариса – его помощницей. Это был не служебный роман, а служебный секс. Лариса не обольщалась. На работе все знали об их отношениях, но ей было наплевать. Да и Игорю тоже. Кого этим удивишь? Ну, сплетничали в столовой, в курилке…
– Ой, как же можно? Там же ребенок маленький, – говорила пожилая бухгалтерша.
– Да ладно, молодая еще, – отвечала вторая.
– А он-то хорош!
– Мужик, одно слово. Что с него взять?
– Да, ни стыда, ни совести…
– Их дело. Сами разберутся.
Лариса и сама была уверена, что это ненадолго и уж тем более не серьезно. Но как-то на глаза попался календарь, и она застыла – уже три года. Три года она живет с Игорем. Только с ним. И никого другого у нее нет. Да и с ним ничего нет, кроме недолгих, ни к чему не обязывающих, хоть и регулярных встреч. Лариса сидела, смотрела на календарь и думала: пора что-то менять.
– Игорь, мы уже три года встречаемся, – сказала вечером Лариса.
Тот, как ей показалось, тоже не ожидал, что прошло уже столько времени.
– Да, много, – сказал он.
– И что будет дальше?
– А что ты хочешь?
– А что ты можешь предложить?
– Ну, давай жить вместе.
– Давай.
Насчет жить, конечно, было сильно сказано. Игорь просто стал чаще приезжать и чаще оставаться на ночь. Стал чуть более откровенен. Рассказывал ей про Инну, про Илью.
– А Илья появился случайно? – спросила Лариса.
– Ну, можно и так сказать, – ответил Игорь, – мы специально не планировали ребенка, если ты это имеешь в виду.
– А ты с ним возился? Когда он маленьким был?
– Да нет особо. Илюша всегда был «мамин». Сейчас мне кажется, что зря я его так мало видел. Я для него, понимаешь, так, пустой звук.
– Как это?
– Он маленький был ласковый. Нос пытался мне отгрызть, ему нравилось по мне ползать. На шее любил ездить и слюни мне на макушку пускал. А один раз описал. Теперь он большой и меня боится. Два дня назад я решил его утром в садик отвести. Инна плохо себя чувствовала. Он уперся. Стоял и ныл – пойду с мамой, пойду с мамой. Вывел меня из себя. Доведет кого хочет. Конечно, я сорвался. Наорал на него. Что это такое? Потом еще Инна скандалила. Говорит, я его напугал, всю дорогу не мог успокоиться. А в прошлые выходные я решил на пруд его сводить. У нас такой пруд красивый – там утки плавают, а зимой он замерзает и можно на коньках кататься. Я давно там не был. А Илюшка опять расплакался. Оказывается, они с мамой договорились идти белок кормить.
– И куда пошли?
– Естественно, к белкам.
– Илья, пора спать, – говорил Игорь.
– Нет, не пора, мама еще не звала, – отвечал мальчик.