Эл-Ит похлопала коня по морде и прошептала ему на ухо имя:
— Йори.
— Я тоже Йори, — добавил крестьянин. — Конечно, я и раньше вас знал, но когда сейчас увидел, то сразу понял: вот она, женщина моей мечты. Надо же, меня тоже зовут Йори. — Он опустился на траву напротив Эл-Ит, опершись руками о колени, с улыбкой наклонился вперед.
И тут Эл-Ит всерьез усомнилась в себе. Она улыбалась, кивала, но не говорила ни слова. В прежней жизни она тут же отреагировала бы на подобные речи. Это был человек ее породы, с такими она с первого взгляда находила общий язык и легко вступала в физический контакт. Здесь, среди пахнущих сухим теплом трав, в легкой зыбкой тени деревца, что могло быть проще — протянуть руку, прикоснуться к его руке и начать восхитительную игру на час-два. Но внутренний голос говорил ей: «Нет! Нельзя!» Да почему же нельзя? Неужели она уже забеременела? О, можно только надеяться, что нет, потому что до сих пор не таким путем она решала, нужно ли ей рожать ребенка. А если оказывалась беременной, ну что ж, таков порядок вещей, и тогда конкретный мужчина получал право ее купать и содержать: потому что ребенок должен ознакомиться с конкретными особенностями своего отца, чтобы нести в себе его часть, и нужно, чтобы отец его растил и содержал. Раньше, как только Эл-Ит убеждалась, что беременна, она, хорошенько подумав, долго и тщательно выбирала нескольких человек, заботясь о благоприятном влиянии на ребенка, и они, зная, почему их выбрали и для какой цели, всегда были рядом с ней, благословляя плод в утробе и даря ему свою благосклонность. Эти люди занимали особое место в ее сердце и в анналах ее зоны. Они были такими же отцами детей, как и биологические отцы. У каждого ребенка в Зоне Три обязательно имелись точно такие же продуманно выбранные отцы-воспитатели, и они несли за него такую же ответственность, как и биологические отцы. Эти люди, вместе с биологической матерью и женщинами, которые ухаживали за ребенком, считали себя коллективными родителями, и ребенок в любой момент, когда ему требовалось, всегда мог к ним обратиться — как ко всем вместе, так и по отдельности. Если она уже на самом деле забеременела, нечего терять время, надо подбирать группу тех, кто окажет благотворное влияние на ее младенца.
— Йори. — Конь, услышав свое имя, навострил уши, сделал шаг вперед, и Эл-Ит с фермером одновременно заулыбались и ласково погладили его, успокаивая. — Как, по-твоему, я беременна?
— Не знаю, — пожал плечами фермер. — Тут разве разберешь.
— А при нормальном положении дел ты бы знал?
— Да, до сих пор всегда получалось.
— Ты много раз бывал отцом?
— Биологическим — дважды, и еще буду, надеюсь, через пять лет, когда подойдет моя очередь. И семь раз был отцом-воспитателем.
— И всегда угадывал беременность?
— Да, с самого начала.
Они оценивающе рассматривали друг друга, как обычно бывает перед началом любовной интрижки, но теперь между ними стояла преграда.
— В прежней жизни я, если бы мне понадобилось родить, с удовольствием выбрала тебя в биологические отцы, но сейчас…
Над огромной степью пронеслись тени, травы заколыхались и зашуршали, наверху зашелестела листва дерева, и конь Йори поднял голову и жалобно заржал, как бы давая выход тягостным мыслям, не желая держать их в голове. По лицу женщины заструились слезы.
— Эл-Ит! Вы плачете! — в смятении тихо спросил крестьянин.
— Да, я в последние дни только это и делаю! А почему? Сама себя не понимаю! Ничего я не понимаю! — Она закрыла лицо руками и зарыдала, а Йори-человек гладил ее руки, а Йори-конь тыкался мордой в ее плечо.
Взаимопонимание окатило волной при соприкосновении рук, плоть каждого осознавала, что они должны быть вместе, и она сказала:
— Я побывала в ужасной стране.
Уж не отравила ли она меня?
— Чем она так страшна? Что в ней такого?
— Откуда мне знать! — Эл-Ит саму поразило, как сварливо прозвучали ее слова. Она вскочила на ноги. — Я стала раздражительной! Стала сердитой! Знаешь, хочется броситься в чьи-то сильные руки и поплакать… в твои… ох, да не бойся ты, не возмущайся. Не сделаю я ничего такого, конечно. Я теперь с подозрением отношусь ко всему — к словам, к взглядам, вот и пойми за меня, в чем суть Зоны Четыре!
— Ну-ка, сядь, Эл-Ит. — Эти слова прозвучали как приказ, и она тут же опустилась на землю и подумала, что Йори вовсе не хотел ей приказывать, командовать. Скорее он по-дружески предложил ей сесть, но характерно другое — что она-то восприняла его слова как приказ.
— Понимаешь, у них там главное — насилие, принуждение, — стала объяснять Эл-Ит. — Там на людей давят, как никогда не бывало у нас, мы о таком и не слышали. И их люди реагируют только на приказ, на принуждение.
— Приказ!
— Не в смысле того Приказа, какой получила я. Но приказ делать что-то. Делай то, делай другое. Они не умеют внутренне прислушиваться к Закону.
— Они что, всегда были такими? — Из вопроса Йори Эл-Ит стало понятно, что он начал вникать, и она это почувствовала сразу и наклонилась вперед, всматриваясь в его лицо.
— Да, видимо, так у них было всегда, — объяснила она. — Ты, похоже, правильно догадался.
— Эл-Ит, у нас тут дела обстоят очень плохо.
— Да знаю я. Теперь знаю. А должна была понять раньше. Будь я внимательнее…
— Ну да, теперь у нас говорят, что ты, наверное, была невнимательна. Но только сейчас об этом заговорили. Потому что только сейчас совпали все эти разные события и стала понятна общая картина.
— Почему же никто не сказал мне… — И тут же вспомнила, что ей говорили, да она не слушала. — Да, правильно я наказана… — воскликнула Эл-Ит и, удивившись собственным неожиданным словам, сказала тихо, с горечью: — Слышал меня? Вот что я имею в виду.
— Слышал.
И опять они притихли, сидя рядом, объединенные взаимопониманием.
— Может быть, у тебя это пройдет, если мы будем вместе? — предположил он.
И она ответила:
— Вот я тебя слушаю, и первым делом у меня возникает подозрение, — нет, постой, послушай: возникает мысль «Он в этом лично заинтересован». Не обижайся. Я стараюсь объяснить… именно так работает мысль у них там, внизу, и я, как видишь, заразилась… Я согласна с тобой — возможно, если бы мы с тобой стали совершенно близки, может, мое состояние не изменилось бы кардинально и мне стало бы лучше. Но ведь у меня есть обязательства: на меня возложена миссия, и я должна повиноваться… Чувствую, что никаких почестей мне за это не окажут.
— Почестей! — лукаво улыбнулся Йори.
— Ну да, почестей.
— Ты не собственность Бен Ата и его страны.
— Кто знает!
И Эл-Ит снова поднялась на ноги. Под тонким белым халатом на ней практически ничего не было надето. Она и выглядела совсем обнаженной. Йори был в удобных просторных одеждах, какие носят фермеры: свободные брюки и фуфайка. Они стояли плечом к плечу, соединив руки. В нескольких шагах вороной конь по имени Йори тянул к ним морду. Это один из любимых сюжетов летописцев и художников нашей страны. Он называется «Расставание». Или, для более утонченных умов, «Эл-Ит спускается во тьму».
— Я бы попросила тебя поехать со мной, — но не буду. Сама себя не понимаю. Себе не доверяю. Мне надо ехать одной.