— Пожалуй, — согласилась она.
— Все! Мое любопытство удовлетворено.
— Фантастика! — вдруг улыбнулась она.
— Что вы находите фантастичным?
— Весь мир содрогается, кипит, машет кулаками. Два гиганта — Америка и Россия суют друг другу в нос водородные бомбы… И все кругом замирают в ожидании апокалипсиса. А тут… в теплой Калифорнии на сто первой автостраде сидят рядышком американка и русский… И мирно болтают… И даже испытывают симпатию один к другому. Вы ничего в этом не находите удивительного?
— Дорогая моя, я давно уже перестал удивляться. Даже не удивлюсь, если мы воспламенимся взаимной страстью… как Ромео и Джульетта.
— Не думаю, — усмехнулась она. — Правда, если мне память не изменяет, Ромео мог бы вполне быть вашим сыном.
— А знаете, сколько было Джульетте? — парировал он.
— Шестнадцать? — неуверенно сказала она.
— Тринадцать.
— Не гожусь я для этой роли, — рассмеялась Майра. — Вдвое моложе меня… Не получается. Поищите какой-нибудь более подходящий пример.
— Жаль, — вздохнул он. — Я бы предпочел быть в возрасте Ромео. Боже, скольких ошибок я бы избежал!
— И сотворили бы кучу новых.
— Не сомневаюсь. Но те, что я уже совершил, необратимы. Мало осталось времени что-нибудь исправить. Нет дистанции для разбега. Ведь мне все начинать сначала. А впереди уже явственно видны ворота.
— Какие ворота?
— Обыкновенные. Кладбищенские.
— Ну, с вами, действительно, не соскучишься. Только и норовите нагнать тоску. Неужели все русские такие? Я совершенно другими представляла их.
— Какими?
— Ну, по крайней мере, как мой дедушка Сол.
— Он что, из России?
— Из Польши. Но тогда Польша была частью России. Я — американка в третьем поколении. Не только мои родители, но и их родители — американцы. Лишь один дед приехал мальчиком из Старого Света. Из России. И я его больше всех люблю. Точнее сказать, его одного я и люблю в моей многочисленной родне. А насчет ворот вы глубоко заблуждаетесь. На американских кладбищах нет ворот. Как нет и оград. Все открыто. Свободная страна.
— Вы язва! — рассмеялся Олег. — С вами надо держать ухо востро.
— И это вас затруднит?
— Нисколько. Терпеть не могу размазни. Ни рыба ни мясо. Общение с острыми людьми полирует кровь, не дает ей застояться. Я в самом деле рад, мне очень повезло с попутчицей.
— Надеюсь, и я не прогадала.
— Постараюсь. Из последних сил. Оправдать ваши надежды.
— Сейчас мы укрепим ваши силы хорошим ужином. Подъезжаем.
Справа от автострады мелькнула освещенная реклама китайского ресторана с указателем поворота через полмили. Мы послушно приняли к сведению эту рекомендацию и вскоре затормозили перед гирляндами цветных китайских фонариков, обрамлявших вход в ресторан. В низком, но просторном зале, с такими же фонариками под темным потолком, было не много посетителей, и Майра с Олегом долго выбирали, за какой из свободных столов им сесть. Наконец, нашли в углу у стены уютный столик на двоих. Не знаю, сознательно ли они сделали этот выбор, но меня это порадовало: с моего места на автомобильной стоянке видны были в окне макушки их голов, склоненных над меню. Китаец-официант в желтом фирменном кителе терпеливо замер у стола с блокнотом в одной руке и карандашом в другой. Крохотный цветной фонарик, стоявший посреди стола, озарял их сосредоточенные лица.
Олег блуждал глазами по страницам большого, в тисненом переплете меню и ни на чем не мог остановиться.
Олег блуждал глазами по страницам большого, в тисненом переплете меню и ни на чем не мог остановиться. Майра догадалась, что он несведущ в китайской кухне, и принялась излагать ему особенности и преимущества различных стилей приготовления этих тысячелетней древности блюд: шанхайского, пекинского, кантонского, сычуаньского…
Он был сокрушен обилием гастрономических сведений, обрушенных Майрой на него, и, пристыженный собственным невежеством, полностью отдался на ее волю, предложив ей по своему вкусу выбрать ему ужин. Китаец-официант был приятно удивлен познаниями, проявленными ею при заказе. Когда он почтительно удалился, она спросила Олега:
— В Москве разве нет китайских ресторанов?
— Имеется. Один. «Пекин» называется, — усмехнулся, вспомнив что-то, Олег. — Но сейчас там лишь русские пельмени можно получить. Ну, еще борщ, который китайским национальным блюдом никак не назовешь. С тех пор, как между Москвой и Пекином испортились отношения, опустошилось меню в единственном китайском ресторане в Москве.
Олег со зверским аппетитом уплетал блюдо за блюдом, услужливо подставляемые официантом. Майра ела медленно, смакуя каждый кусочек, отправляемый в рот двумя деревянными палочками. И запивала глотком ароматного зеленого чая. Без сахара Олегу чай тоже пришелся по душе. И официант несколько раз менял фарфоровые чайники. Вначале Олег вслед за Майрой попробовал есть палочками, но скоро отказался от этой затеи. С непривычки ронял, не донеся до рта, куски мяса и испачкал темным соусом рубашку. Поборов смущение, попросил официанта принести вилку и нож и тогда уж без помех смог насладиться всей прелестью китайской кухни.
Сытный ужин размягчил, даже слегка опьянил их. Хоть за весь вечер не было выпито ни капли вина. Зал заметно заполнялся. В окно можно было видеть автомобили, один за другим подруливавшие к стоянке.
За соседний с ними большой круглый стол с шумом уселась компания типичных американцев среднего достатка в клетчатых пестрых пиджаках и светлых высоких шляпах с прижатыми по бокам полями. Они явно прикатили откуда-нибудь из глубинных штатов поглазеть на Калифорнию. Обожженные солнцем лица, неуклюжие, медвежьи движения. И у мужчин, широких и коренастых, и у их подруг, как на подбор светловолосых и уже жирных, хоть ни одной из них не дашь больше тридцати лет.
Эта шумная компания доставила Майре и Олегу несколько веселых минут. Они долго и с комментариями рассматривали меню, громко спорили между собой, испытывая терпение покорно ждущего официанта. С детской непосредственностью расспрашивали его, что кроется за диковинными названиями, и, внимательно выслушав ответ, кивали, но просили не записывать, а еще подождать, пока они не сделают окончательный выбор.
Наконец они сделали выбор. Один из них, должно быть, старший, устремил на официанта свое кирпичного цвета лицо и, резанув воздух коротким взмахом мускулистой руки, изрек:
— Шесть гамбургеров!
Майра расхохоталась до неприличия громко. Сконфуженный официант даже не стал записывать заказ и, уязвленный святотатством гостей, удалился с поникшей головой.
— Такого не придумаешь! — ликовала Майра. — Видали? Нет, скажите, вы видали что-нибудь подобное? Явиться в китайский ресторан, перерыть все меню, где каждое блюдо пестовалось, складывалось по крупицам веками и несет на себе следы вдохновения сотен поколений, и остановиться на том, что они жрут каждый день в забегаловках самого низкого пошиба. Типа «Мак Дональда». Заказать эту гадость, на которую кроме детей и собак никто смотреть не может. Вот вам Америка! Подлинная. Без истории. Без прошлого. Без своей культуры. С плебейскими вкусами и наглостью нуворишей. Вас, как европейца, должно тошнить при виде этого.
— Нисколько, — качнул головой Олег и немного извиняющимся тоном добавил: — Я люблю эту страну.