И вот здесь-то как раз ты нам и понадобишься, Брюс.
Брюс: Я что-то не улавливаю?
Скаут: Уэйн сказал, что ты наш спаситель.
Фарра: Брюс, отдай им все, что они хотят, ради бога! Пусть берут, что угодно.
Вэлвет: Да, папа, отдай им, отдай!
Брюс: Но я не знаю, чего они хотят! Скажите, что вам надо — я отдам вам все, что пожелаете.
Уэйн: Мы хотим, чтобы ты принес извинения, чтобы ты раскаялся, Брюс. Мы хотим, чтобы кто-нибудь взял вину за нас на себя.
Брюс: Взял вину на себя? Что за идиотизм? Что значит взял на себя? Может, вам нужен волшебник какой-нибудь? Который бы превратил все в оптический обман, взмахнул палочкой — и все вдруг поверили, что это не вы, а кто-то другой убивал людей?
Брук кашляет тяжелым предсмертным кашлем.
Вэлвет: Врача нужно, скорее! Вы что, так и будете смотреть, как она…
Фарра: Вэлвет!
Уэйн: Слушайте, вы! Я не просил эту сучку угрожать моей девочке! Она сама напросилась, так что все быстро заткните свои хлебала, и не мешайте мне разговаривать с Брюсом, понятно!
Вэлвет: Но я просто думаю, что…
Уэйн: А может тебя навсегда заткнуть, а? (Вэлвет плачет) Еще раз всем повторяю: заткните глотки и не вякайте! (поднимает кулак, чтобы ударить Вэлвет)
Брюс: Только ударь ее — я ничего не буду для тебя делать, ничего от меня не получишь!
Уэйн (угрожающе надвигается на Брюса): Ты сделаешь то, что я скажу, понял! Все равно сделаешь, даже если я испорчу этой сучке личико.
Вэлвет (всхлипывает от ужаса): Не трогайте меня!
Скаут: Слушай, Уэйн, брось ты, ну чего привязался к маленькой девочке, тебе это как-то не к лицу.
Уэйн: Ах ты пупсик мой, ну какая же это тебе маленькая девочка! В Голливуде детки рождаются уже созревшими. Ты знаешь, например, сколько денег потратила эта маленькая шлюшка за свою короткую жизнь? Больше, чем твоя мама могла бы заработать, если бы прожила пятьдесят жизней. Так что, ей полезно будет получить по мордочке.
Брюс: Если ты ее тронешь, ничего от меня не получишь!
Уэйн (опускает кулак): Ты учти, Брюс, что только я здесь могу не выполнять пожелания моей девочки, только я. Поэтому я еще раз тебе говорю: ты сделаешь все, что я тебе скажу, неважно, трону я твою дочку или не трону.
Брюс (в отчаянии): Так что я должен делать! Чего ты от меня хочешь?!
Уэйн: Я хочу, чтобы ты выступил с заявлением о признании нас невиновными. Ты должен выступить от нашего имени и спасти нас от электрического стула.
Брюс: Заявить о признании вас невиновными? Вы что, совсем спятили? Вы всерьез надеетесь, что мои слова спасут вас от заслуженной кары? Да вы же явные преступники, дело ясное, как с Адольфом Гитлером, тут и доказывать нечего.
Фарра: Сделай то, что он говорит, Брюс! Что ты вечно пытаешься быть умнее других?
Уэйн: Да, конечно, мы преступники, мы виновны, если ты имеешь в виду вину за то, что мы сделали, но дело-то не в этом. Дело в том, что теперь уже совсем другой расклад в обществе. Сегодня уже не так важно, что ты там сделал, в наше время можно такого натворить, а все равно будешь невиновен.
Брюс: Это как это, интересно? Я хоть и не очень сведущ в этих законах, но ты что-то не то говоришь.
Уэйн: Я знаю, что говорю. Я-то как раз очень сведущ в этих делах, потому как регулярно смотрю судебные процессы по телевизору. Помните эту девицу, которая оттяпала своему мужу член, а? Она ведь была виновна, она даже и не отрицала этого. Взяла да отрезала его мужское достоинство и выкинула прямо из окна автомобиля. И что, где она сейчас, спрашивается? Что-то не видно, чтобы она срок отсиживала, тюремную лямку тянула. Не посадили, потому что хоть и была признана виновной, а все равно оказалась невиновна.
Скаут: Все правильно — она это совершила, но она невиновна, и я с ней согласна. Её муж — форменный ублюдок, он ее избивал постоянно и даже насиловал.
Её муж — форменный ублюдок, он ее избивал постоянно и даже насиловал. Правильно она сделала, я бы ему еще ржавым ножиком бы оттяпала.
Уэйн: Ну ладно, Скаут, не будем, мы с тобой расходимся во мнениях по этому вопросу. Я лично не понимаю, почему эта женщина считает, что муж ее изнасиловал, он ведь только воспользовался тем, что ему принадлежит по праву.
Скаут: Да он просто динозавр.
Уэйн: А я лично считаю, что всяких там мексиканских сучек, которые смеют отрезать член у бывшего морского пехотинца, у человека, который служил своей стране, нужно гноить в тюряге.
Скаут: А суд встал на ее сторону.
Уэйн: Да там весь этот суд был… сборище лесбиянок и гомиков…, в общем, неважно, мы отвлекаемся от нашего дела. Короче, я что хочу сказать: правильно или неправильно, но факт, что эту кошелку отпустили на все четыре стороны. Она отрезала член, более того, она призналась, что сделала это, и даже радовалась, что отрезала, и тем не менее, ее отпустили. Преступница, а невиновна — вот так вот. То есть, неважно, что ты там сделаешь, всегда можно найти оправдание.
Брюс: Так ты же сам только что сказал, что даже не знал, кто они были, твои жертвы, может, они были очень хорошие люди. И все равно, ты считаешь, что можно найти оправдание даже массовым убийствам?
Уэйн: Поверь мне, Брюс, в нашей стране всегда можно найти оправдание чему угодно! Вспомни этих полицейских, которые избили черного парнишку, из-за этого начался массовый бунт в негритянском квартале. Это даже было заснято на видеопленку! И что — они получили срок, эти полицейские? Как бы не так, сэр. А вспомни О. Дж. Симпсона? Все говорили, что он убил свою жену. А потом выяснилось, что убитая девчонка оказывается вовсе не жертва, нет. Оказывается это О. Дж. жертва. На него наехал расист-полицейский, которого, кстати, тоже не посадили. То есть, что получается: в нашей стране никто ни в чем не виноват, что ни случись, ничьей вины тут нет. Так почему мы тогда должны брать на себя вину за то, что мы делали, а? (поднимает трубку телефона и набирает номер)
Вэлвет: Папа, тут нечего обсуждать! Скажи то, что он от тебя требует и все!
Фарра: Ты слышишь, что дочь говорит, Брюс? Она права.
Брюс: Подожди, дай подумать!
Уэйн (в телефон): Так, мы собираемся сделать заявление, слышите! Мы будем выступать по телевидению и объявим наши намерения и требования. Для этого пришлите сюда несколько ваших операторов и техников, чтобы они подключились ко всем каналам сразу. Кабельное тоже. Нет, мы никаких эксклюзивных выступлений не будем делать. Кроме того, нам нужно прямое подключение к компьютеру статистики телезрителей. Я хочу видеть в реальном времени, сколько людей меня смотрит, хочу видеть каждую секунду, что я настоящая телезвезда. Я даю вам честное слово свободно рожденного американского гражданина, что телевизионщиков мы не тронем, они могут свободно прийти и уйти отсюда. Вы только наблюдатели, мы обеспечиваем шоу.
Скаут: Видите, как он ловко все распределил? Уэйн — это вам не кто-нибудь.
Уэйн (в телефон): Имейте в виду, что я знаю, чего вы там пытаетесь придумать, ребята. Вы надеетесь, что вам удастся сюда спецназ пропихнуть? Группу Коммандос, переодетых под телеоператоров? Даже не надейтесь. Сюда войдут только двое — один телеоператор и один звукооператор. Предупреждаю — они должны быть босиком и только в нижнем белье. Вы слышите, что я сказал? И никаких кальсон или там женских подвязок и так далее. Только обычное белье, в котором нельзя даже иголку спрятать, понятно?
Фарра: Вэлвет, встань нормально, не сутулься и не пачкай кровью жакет — здесь сейчас будет телевидение.
Уэйн (продолжает говорить в телефон): У-гу… сейчас я спущусь вниз и проверю этих ребят, которых вы сюда посылаете. Я их досконально осмотрю, каждую волосинку. Но имейте в виду: если только вздумаете меня дурить, здесь сразу будет еще четыре трупа. И вы сами будете в этом виновны, более того, это увидят на всех телеканалах по всей стране.