Это непременно отразится на нем самом и на его служении. Когда она пала ниц, кто-то воскликнул: «Пресвятая Дева, освяти сердца наши в этот день!» — однако никто не подхватил этот призыв, и в лесу воцарилась тишина. Духовидица лежала на земле, точно кучка брошенной на лесной подстилке детской одежды. Происходящее напоминало краткое затишье после завершения симфонии, когда, боясь опростоволоситься и шокировать остальных, никто не решается аплодировать, не будучи уверенным, что произведение кончилось. Все замерли, не смея шелохнуться, даже священник, которого, надо признать, тоже заворожила возвышенная атмосфера.
Однако эта минута миновала. Его скепсис вернулся. Священник был уверен, что истолковывать случившееся буквально — как явление Богородицы, сошедшей с небес, — было бы заблуждением и нелепостью. Он не верил, что Дева Мария, оставив свою блаженную обитель на небесах, спустилась на землю, чтобы побеседовать с бездомной девчонкой, которая собирает грибы. Он не верил в видения, даже в те семь, которые были признаны Ватиканом, и был убежден, что богооткровения ушли в прошлое вместе с эпохой Иисуса Христа. Священник считал, что его духовный трепет, его стремление поверить — это лишь легкий всплеск естественного желания, такого же древнего, как спонтанный страх перед звездами, громом, молнией, землетрясениями, чудовищными волнами, лунными и солнечными затмениями. Языческий позыв, желание увидеть лесной дух. Как антрополог, изучающий самого себя, священник размышлял о страждущих язычниках, которые морили себя голодом в надежде на откровение свыше, веря, что увидят вещие сны и узнают неведомые имена. Боль, секс, кокаин, проливной пот, близость смерти — без этих подсобных средств духи не торопятся открыть свой отвратительный лик. К этим средствам прибегают смертные твари, стремясь к вечной жизни. Сам священник избрал для себя иной путь — путь схоластического созерцания и размышлений. Разумеется, в нем отсутствовала драма, но именно это и делало его таким трудным. Тот, кто бредет на ощупь, подобно волхвам у Элиота, не может держать свечку во время пришествия духа, который беседует с нищей девчонкой в лесу. «Мы жалели о днях солнечного лета, о дворцах, садах, теплых ступенях, о ласковых девах, несущих шербет», — продолжал звучать в его ушах голос вдовы, и ему были близки и понятны эти сожаления. Он не знал, зачем стал священником.
Когда духовидица поднялась и посмотрела на остальных, он снова обратил внимание, какая она маленькая и хрупкая. «И малое дитя будет водить их», — подумал он. Было видно, что у нее жар и ей следует лежать в постели. Она молитвенно сложила руки и сказала слабым, ровным голосом: «Пресвятая Дева просила меня передать вам свое послание. — Она так и не сняла капюшон, и на ее лицо падала тень. — Дети мои, сказала она, уверуйте в Мать Марию и ответьте на ее призыв к служению Господу нашему Иисусу, творя добрые дела и проявляя любовь к ближнему. Молитесь за грешников, чтобы они вернулись на путь истинный и избавились от алчности и своекорыстия, прежде чем Иисус в гневе своем уничтожит вас. Несите послание Матери Божией в своей душе до конца земной жизни, и вы сумеете положить конец бедности и страданиям. Постройте на этом месте церковь, которая станет путеводной звездой для неверующих и приведет их к Богу, вашему Отцу и Заступнику. Отдайте свое сердце Сыну Божьему, найдите прибежище в Его ранах, и Он всегда будет хранить вас. Все вы мои дети, и я собрала вас здесь как мать, которая хочет уберечь своих детей от зла и передать ваши просьбы самому Господу, во имя Иисуса, аминь.
Скорбящей матери, которая взывает ко мне с мольбой, скажу, что Ли Энн мирно отправилась в объятия Господа нашего, после того как заблудилась в лесу; она замерзла и была голодна, но не страдала, а когда стемнело, свернулась калачиком под деревом и крепко уснула и во сне поднялась в Царствие Небесное на крыльях любящих ангелов.
Дети мои, — сказала Энн, — Иисус милосерден и будет оберегать вас от зла. Именем Господа нашего Иисуса заверяю вас, что все ваши мольбы будут услышаны, а теперь я покидаю вас, аминь».
— По-моему, она просто бредит, а остальные и уши развесили, — сказала Кэролин священнику на обратном пути, когда вся компания разбрелась по сумрачному лесу: маленькие группки, которые возбужденно обсуждали увиденное, и притихшие одиночки.
— Но, может быть, — сказал священник, — такова природа откровений. Как еще это может происходить? Как еще определить веру?
— Думаю, не так, — сказала Кэролин. — Получается замкнутый круг. Либо Дева Мария здесь, либо ее нет. Иначе быть не может.
— А вы что об этом думаете?
— Все это гроша ломаного не стоит.
— Уж больно вы непреклонны! Хотел бы я быть столь же уверенным, — сказал священник.
Он вновь отыскал вдову и некоторое время сопровождал ее, поддерживая под руку и вдыхая исходящий от нее запах увядания, чеснока, сухих цветов и старой керамической посуды. Этот запах успокаивал его, притупляя его земные желания и усмиряя демона у него в паху. Вдруг возле его плеча из ниоткуда вынырнула духовидица и пошла рядом в обескураживающем молчании.
— Извините, — сказал священник вдове, — не могли бы вы на минутку оставить нас наедине?
— Я прекрасно справлюсь без посторонней помощи. Просто я иду чуть медленнее остальных.
— Но вам понадобится помощь при переходе через ручей.
— Вероятно. И это весьма прискорбно.
Теперь священник остался один на один с духовидицей, чье лицо все еще блестело от слез. Это выглядело столь прелестно, что он закусил губу. Он шел размеренным шагом, заложив руки за спину, точно какой-нибудь монсеньор в кино, высокопоставленное духовное лицо в ниспадающей ризе. Недоставало только пурпурно-красного заката и овальных дымчатых очков. Духовидица пахла мшистым перегноем, а когда она стянула капюшон, он почувствовал слабый запах дыма, смешанный с запахом грязной одежды. Она ни на йоту не утратила свое великолепие и была еще более соблазнительной, чем прежде. «Как трогательна ее чистота, — подумал он. — Ее болезненная чистота».
— Церковь, — сказала она, остановившись среди папоротников. — Как вы думаете, когда мы можем начать?
— Мне нужно связаться с епископом, — сказал священник.
— При чем тут епископ?
— Он знает, что делать.
Духовидица положила руку ему на сердце. В густой лесной тени он почувствовал тепло ее руки.
— Вы сами знаете, что делать, — сказала она.
II
Украшение богослужения
13-14 ноября 1999 года
Прошел год с тех пор, как Том Кросс развелся с женой и лишился своей компании, которая занималась заготовкой леса. Теперь он работал охранником в исправительном центре Норт-Форка и жил в мотеле на южной окраине города, платя сорок долларов в неделю при условии, что по мере надобности будет помогать по хозяйству. Когда-то мотель назывался «Ночлег и завтрак», но теперь был переименован в «Приют усталого путника». «Приют» принадлежал супругам-пенджабцам и представлял собой ряд домиков у шоссе. Пенджабцы подготавливали для Тома список поручений, и он ходил из домика в домик, чинил водопровод и чистил канализацию, извлекая из сливных отверстий комья волос и нечистот. Утром в субботу он работал на улице под дождем, разбирая аппарат для изготовления льда, когда рядом остановилась машина. Сидящий за рулем мужчина протянул ему карту и спросил, как проехать в туристский городок Норт-Форка.
— Вам что-нибудь известно? — спросил мужчина.