Иногда я уверял себя: мастер самостоятельно смог выбраться и, должно быть, давно забыл о своем подлом ученике.
Я преуспевал в книжном магазине. Хозяин «Дениза», которому очень нравились мои предложения по новому дизайну витрин, подборке книг и скидочным акциям, разрешил мне зимой ночевать на диване и даже использовать маленькую подсобную комнатку по вечерам для чтения. Моя мать, конечно, расстроилась, что я буду далеко от нее, но она была уверена, что если ее любимый сын продолжит работу в Кабаташе и учебу на курсах в Бешикташе, то получит хорошие оценки на вступительных экзаменах в университет.
На курсах я трудился как вол, вызубривая формулы наизусть, потому что знал – экзамены станут самым важным поворотом в моей жизни. В напряженные минуты занятий, когда я полностью погружался в уроки, во мне распускался теплый, словно солнце, образ Рыжеволосой Женщины, и я думал о цвете ее кожи, животе, груди и глазах. Но вообще-то, именно уроки помогали мне вести себя так, будто ничего не произошло.
После того как я оставил усту в колодце, мое внутреннее желание стать писателем быстро угасало. Моей матери очень хотелось, чтобы я стал инженером. Я выбрал инженерную геологию.
В конце лета 1987 года стало известно: я прошел по конкурсу в Стамбульский Технический университет на факультет инженерной геологии. Здание университета в последний период Османской империи служило оружейным складом и казармой солдатам. В 1908 году, когда в Стамбул из Салоник прибыли войска, подконтрольные младотуркам, чтобы свергнуть с престола султана Абдул-Хамида, здесь располагались верные султану части. Я узнал обо всем этом из книг. Мне нравились аудитории с высокими потолками, бесконечные лестницы и коридоры, нравилось, что я учусь в десяти минутах ходьбы от Бешикташа и книжного дома «Дениз».
В книжном магазине меня повысили из продавца в управляющие. Хозяин никак не мог примириться с тем, что я не буду писателем. Он упрямо твердил, что из инженера тоже может получиться хороший литератор. А я в общежитии университета почти каждый вечер прочитывал по книге.
Однажды старый сонник с сюжетом «Эдипа» вновь попал мне в руки. Именно в нем в свое время я прочитал историю о несчастном греческом царе. Я вспомнил о Зигмунде Фрейде, который писал, что в каждом мужчине живет желание убить отца.
Несколько месяцев спустя в отделе старых книг мне попался перевод пьесы Софокла, изданный в 1941 году министерством образования. Книга была библиографической редкостью. Я проглотил ее так, словно хотел узнать тайну собственной жизни.
Эдип убил своего отца, пытаясь избежать предсказания оракула, изменить уже написанную историю. Если бы царевич Эдип посмеялся и не придал значения предсказанию оракула, то, может быть, ему и не пришлось бросить свой дом, свою страну и отправиться в странствие и на одной из дорог он бы не встретился со своим отцом-царем и не убил бы его. То же самое можно было сказать и об отце Эдипа. Если бы царь не предпринимал никаких мер, чтобы уберечься от злого рока, то с ним бы не произошло несчастье. Таким образом, если я хочу жить обычной, нормальной жизнью, как все, я тоже должен поступать прямо противоположно Эдипу и вести себя так, как будто ничего не произошло. Эдип, который старался быть хорошим человеком, стал убийцей из-за того, что не хотел становиться убийцей, и узнал, что является убийцей собственного отца, из-за того, что задался этим вопросом. Пьеса Софокла была построена на расследованиях любопытного героя, который в конце ее узнает, что убийцей является он сам.
А вот я не был уверен не только в том, что я убийца, но и в том, что вообще совершил преступление. У меня не было никакого намерения становиться преступником. Махмуд-уста, возможно, целым и невредимым выбрался из колодца. Если бы это было не так, полиция давно бы постучалась в мою дверь.
В университете училось очень мало девушек. А тех нескольких девушек, что все же учились, преследовали все мужчины.
А тех нескольких девушек, что все же учились, преследовали все мужчины. Поэтому, когда однажды на выходных в Гебзе мама сказала, что дочь родственников моего дяди из Гёрдеса по линии его жены поступила в Стамбульский университет на факультет аптечного дела и будет жить в общежитии, я весьма заинтересовался.
У Айше были светло-русые волосы, но она напоминала мне Рыжеволосую Женщину. Особенно верхней губой и формой подбородка. С первого дня я почувствовал, что влюбляюсь в нее и что она неравнодушна ко мне. По субботам после обеда мы вместе ходили в кино, в городские театры, где шли пьесы Чехова и Шекспира, а также ездили на автобусе в Эмиргян пить чай. «Ходить», как выражались некоторые мои приятели, с умной и красивой девушкой было очень приятно, и жизнь казалась такой прекрасной, что я почти позабыл о Махмуде-усте.
Чтобы иметь возможность продолжать вести ту же жизнь, я подал заявление в магистратуру по инженерной геологии, и меня приняли, так как я был одним из лучших учеников на курсе. На второй год нашей дружбы с Айше в кинотеатрах и в парках, когда вокруг никого не было, мы начали держаться за руки и целоваться, но, так как Айше была из строгой семьи, я с самого начала понял: она никогда не согласится провести со мной ночь до свадьбы.
Послушав совета приятеля-бабника из Бешикташа, который был постоянным посетителем домов свиданий, я взял у него ключи от холостяцкой квартиры и как-то после полудня пригласил туда Айше. Свидание закончилось настоящей катастрофой. Айше, несмотря на мои двухчасовые уговоры, покинула поле боя вся в слезах и долгое время даже не подходила к телефону в общежитии.
В конце концов мы помирились, продолжили отношения и наконец решили обручиться. Мне нравилось, что после помолвки Айше по субботам приходила в книжный магазин за мной. Хозяин вместе с молодыми продавцами считали, что «девушка из Гёрдеса» – настоящая красавица, и это мне тоже нравилось. Я любил рассказывать ей о книгах, которые прочитал, о геологической истории, о своих политических взглядах, которые не очень-то отличались от взглядов окружающих меня студентов, а также о своих футбольных страстях. Я узнал, что Айше хранит и даже иногда перечитывает мои письма, в которых я рассказывал о невыносимых условиях работы шахтеров в Козлу, в Соме, куда я летом ездил на практику, и в которых я также делился с ней своими яростными и претенциозными мыслями о жизни и о мире. Я тоже хранил ее письма.
В эти счастливые дни иногда некое смутное воспоминание омрачало мое счастье. Стояло засушливое лето, Стамбул страдал из-за недостатка воды. Моя невеста сказала, что если министерство сельского хозяйства, вместо того чтобы нести глупости про молитвы о дожде, распорядится в каждом саду Стамбула вырыть по колодцу, то проблема с водой будет тут же решена, и эти ее слова заставили меня надолго замолчать. Когда я прочел в газетах, что в окрестностях Онгёрена была торжественно, с приездом премьер-министра, открыта фабрика по производству холодильников, которая стала самой большой на Балканах и Ближнем Востоке, я тут же вспомнил духовные притчи, которые рассказывал мне Махмуд-уста. Увидев, что предисловие нового перевода книги «Братья Карамазовы», которую я решил было подарить моей невесте на день рождения, написано Фрейдом, а речь в нем идет об Эдипе и Гамлете, я, содрогнувшись, прочел эту статью, а затем, отложив книгу, купил вместо нее «Идиота», герой которого – наивный и безгрешный человек.
Иногда по ночам я видел Махмуда-усту во сне. Он продолжал рыть колодец на огромном синем шаре, медленно вращавшемся в космосе среди других планет. Значит, он не умер и я понапрасну терзал себя угрызениями совести.
Иногда мне хотелось рассказать моей невесте, что я стал инженером-геологом из-за Махмуда-усты, но я всякий раз сдерживался. Потребность сознаться я испытывал больше всего тогда, когда рассказывал Айше о прочитанных книгах. Но вместо Махмуда-усты я всякий раз говорил о тайнах и странностях геологии: я рассказал моей возлюбленной, что тайну появления морских ракушек и скорлупок от мидий в расселинах, ущельях, пещерах и на вершинах самых высоких гор раскрыл в XI веке китайский ученый Шень Ко.