— А тебе долго еще, может, пойдем пройдемся? — бросила Ливия небрежно, выставляя шляпку, какой он прежде у нее не замечал. — В это время у нас принято прогуливаться.
Джеймс видел, как по Виа Рома гуляют под ручку молодые пары и понимал, что гуляние такого рода на виду у всех — необходимое проявление ухаживания у итальянцев.
— Ливия, — с тяжелым сердцем произнес он. — Боюсь, что наша прогулка не состоится.
— Если ты сегодня так занят, может, завтра?
— Завтра ничем не лучше, чем сегодня. Как и любой другой день. — Он набрал в грудь побольше воздуха. — Мне ужасно неловко, Ливия. Брачный офицер просто не имеет права открыто ухаживать за итальянской девушкой.
Он увидел, что его слова, точно громом, ее поразили.
— Я должен был раньше тебе сказать, — произнес он виновато.
Тут ее ножка стала угрожающе постукивать.
— Ты что, стыдишься меня? — спросила она в упор.
— Не в том дело. Просто мое положение…
Резко захлопнувшаяся дверь не оставила у него ни малейших сомнений относительно ее взглядов на его положение.
Джеймс вытянул из каретки листок с рапортом, перечитал. Решил, что это полный бред. Вздохнув, скомкал листок, кинул в мусорную корзину и принялся печатать заново.
Он надеялся, что к ужину Ливия остынет, но по брошенному на него колючему взгляду понял: не тот случай. Тарелку она небрежно шмякнула на стол перед ним, и теперь была с ним явно менее обходительна, чем с остальными. Хуже того, после ужина он заметил, что она живо подсела к Эрику, и каждое его слово встречала оживленным смехом. Больше двадцати минут подобного зрелища Джеймс вынести не мог. Он встал, за неимением лучшего пнув со всей силы ножку стола, и отправился спать.
На другое утро он проснулся до рассвета и отправился на рынок. Переходя от прилавка к прилавку, показывал продавцам толстую пачку лир, задавая при этом некие вопросы. Наконец один из них дал понять, что сможет достать Джеймсу искомый предмет. Заставил прождать с полчаса, после чего человек вернулся с небольшим бумажным пакетиком.
— Вот, — сказал он, протягивая пакетик Джеймсу. — Тут одна восьмая фунта.
Джеймс вскрыл пакетик, чтобы проверить содержимое. Ноздри наполнил аромат — густой, насыщенный, с горчинкой. Десятка два кофейных зерен отсвечивали черным перламутром.
Чуть погодя Джеймс увидел продавца, торговавшего свежеиспеченными sfogliatelle — маленькими булочками с сыром рикотта, лимонными цукатами и корицей, похожими на те, что Ливия подавала к завтраку. Большой пакет с апельсинами и немного свежего козьего молока — и вылазка за покупками была завершена.
Принеся все это в свои апартаменты, он успел как раз накрыть на стол, поставить цветы и фарфоровую посуду, и выжать немного апельсинового сока, когда Ливия, позевывая, появилась из своего обиталища. Тотчас остановилась и с подозрительным видом принюхалась.
— Не «Нескафе», — сказал он. — Настоящий.
Она удивленно выкатила глаза:
— Кофе? Настоящий?
— Пусть стряпать я не способен, зато приготовить завтрак смогу.
— Ой, Джеймс, это здорово! — Но тут Ливия вспомнила, что на него сердита. — Правда, ты рисковал.
Он взялся готовить кофе. Ливия тотчас встала у него за спиной, щедро сыпля советами, чтобы не позволить ему в его неопытности загубить драгоценные зерна.
— Не волнуйся, — сказал Джеймс. — Я знаю, что делаю.
— Ну да… — отозвалась она. — А чашки подогрел? Обязательно надо подогреть. Ну, как ты мелешь кофе! Не так, надо прямо в порошок стереть! Нет, сперва пусть вода слегка остынет…
И так стремительно выхватила у него из рук кофеварку и кофейные зерна, что он даже и возмутиться не успел.
Она налила им обоим по крошечной чашечке густого черного напитка, и он был так крепок, что не только консистенцией напоминал машинное масло, но даже сверху был подернут маслянистой пленкой. Они оба взялись за sfogliatella и приступили к кофе.
— У меня сегодня все впервые, — прервала наконец молчание Ливия. — Во-первых, в первый раз с начала войны пью настоящий кофе, во-вторых, впервые в жизни готовят для меня. Спасибо тебе, Джеймс!
— Неужели для тебя никто никогда не готовил?
Она покачала головой:
— Я всегда стремилась все делать сама.
— Когда-нибудь, — сказал Джеймс, отхлебывая кофе. Свой, как он отметил, она выпила жадно, в три глотка, — я приготовлю ужин для нас двоих. Только для нас.
Ее взгляд внезапно приклеился ко дну кофейной чашки.
— Значит, ты все-таки не против выйти со мной прогуляться?
— Больше всего на свете мне хочется быть с тобой. И все-таки, Ливия, я хочу, чтобы между нами была ясность. Мне нельзя показываться с тобой публично. Я не могу объявить, что ты моя девушка. Я даже не могу позволить, чтобы другие офицеры узнали о моих чувствах к тебе, потому что, если мой командир об этом узнает, скорее всего, мне придется — мешок на спину и отправляться куда-нибудь в Африку. Я понимаю, выглядит все это довольно неприглядно, но больше мне сказать тебе нечего.
— И, конечно, жениться на мне ты тоже не сможешь, — тихо сказала Ливия.
Джеймс отрицательно покачал головой.
— У нас в деревне — просто скандал, если парень ходит за девушкой, а жениться не хочет. Если б узнал мой отец…
— Война не может длиться бесконечно…
— Она уже четыре года идет. Кто знает, сколько еще до ее конца? — Ливия печально улыбнулась. — А потом кончится война, и ты уедешь домой. К тому времени я тебе уже надоем.
— Ты никогда мне не надоешь!
— Гм-м-м, — протянула она. — Ладно, приму к сведению.
Джеймсу оставалось довольствоваться этим.
Но вместе с тем кулинарные уроки возобновились. Джеймс по собственной инициативе сходил на рынок и купил кухонные весы, чем весьма рассмешил Ливию. С этого момента, следя за тем, как она готовит, он постоянно спрашивал, сколько каких продуктов она при этом берет.
— Сколько баклажан нужно на человека?
Недоуменный жест.
— Один-два. Смотря какой.
— Смотря какой баклажан?
Она выкатила на него глаза.
— Нет, ты что! Смотря какой человек.
— Как долго ты их тушишь?
Аналогичный жест.
— Пока не сготовятся.
— Ладно, сколько нужно крошеного хлеба?
— Столько, чтоб приняли баклажаны.
— Ливия, — сказал Джеймс, потеряв терпение, — как же ты собираешься научить меня готовить, если не желаешь говорить, сколько чего надо?
— Но я понятия не имею, сколько надо!
— Ведь должна же ты хотя бы иногда что-то взвешивать?
— Мне это как-то ни к чему, да и у матери весов не было.
Джеймс попробовал зайти с другой стороны:
— Предположим, кто-то дает тебе какой-то рецепт, разве тебе не придется в точности делать так, как там написано?
Ливия презрительно рассмеялась:
— Если кто-то готов выдать готовый рецепт, значит это какая-нибудь халтура!
В одном из многочисленных книжных магазинчиков на Виа Маддалони Джеймс раздобыл старую кулинарную книгу и принес показать Ливии.
— Вот смотри! — победоносно сказал он. — Рецепты. Самые настоящие.
Ливия с сосредоточенным видом полистала книгу и припечатала:
— Полная чушь.