— Так вот как это теперь называется? — спросила она, ухмыльнувшись (ужасная ухмылка!). — Пойду помогу Рейчел принять ванну. Угощайся чем хочешь, можешь сварить себе шоколад!
Она едва не добавила: «…будущая невеста моего единственного сына».
Дэбби с Рейчел ушли, оставив меня наедине со стыдом, позором и горячим шоколадом.
Я подошла к окну гостиной.
Конечно же Стюарт был на улице — с радостью помогал соседке в трудную минуту. На самом деле он просто избегал меня. Это было разумно, я бы и сама поступила так же. Не менее разумно было предположить, что дальше будет только хуже. Я буду скатываться по наклонной, все глубже и глубже погружаясь в болото необъяснимых и безрассудных поступков. Как и мои оказавшиеся в тюрьме родители, я была опасным оголенным проводом.
Лучше уж пойти к стеклянноглазой соседке и выгрести пару тонн снега, надеясь, что я уйду поскорее…
Именно так я и должна была поступить. Уйти. Уйти из этого дома, уйти из его жизни, пока у меня еще осталась хоть капля человеческого достоинства. Я уйду и найду свой поезд, который наверняка уже скоро отправится.
Приняв это решение, я сразу же бросилась на кухню. Я взяла свой телефон с кухонной стойки, где оставила его накануне, тряхнула им посильней и нажала кнопку «Вкл». Я не надеялась, что он включится, но он сжалился надо мной и через пару секунд ожил. Вместо букв на экране была какая-то абракадабра, но телефон явно работал.
Моя одежда, обувь и рюкзак были в прачечной рядом с кухней. Что-то уже высохло, а что-то еще нет. Я накинула пальто, оставив свитер на стиральной машине. В углу стоял контейнер с полиэтиленовыми пакетами, и я взяла десяток. Мне было стыдно брать вещи без спроса, но такие пакеты даже вещью не назовешь. Они вроде салфеток, только дешевле. Наконец, я взяла из органайзера на кухонной стойке наклейку с адресом. Напишу им, когда доберусь домой. Может быть, я и полный псих, но псих воспитанный.
Ясно, что выходить мне нужно было через заднюю дверь, ту самую, через которую мы вошли сюда вчера.
Если бы я вышла через парадную дверь, Стюарт меня бы заметил.
У задней двери намело не меньше шестидесяти сантиметров снега, и это был уже не тот скользкий, мокрый снег, что вчера. Он здорово подмерз на холоде. Но меня подстегивал Отдел замешательства и паники. Он, как я уже говорила, всегда готов приняться за работу, только и ждет этого.
Я изо всех сил навалилась на дверь, и она заскрипела. Я боялась, что сорву ее с петель, а это грозило усложнить ситуацию. Я ясно представила, как Стюарт или Дэбби находят в снегу дверь и полиция пишет в своем отчете: «Она вошла в дом, совратила юношу, украла полиэтиленовые пакеты и сбежала, сорвав дверь с петель. Сейчас она наверняка собирается вызволить из тюрьмы своих родителей».
Дверь наконец поддалась, и я протиснулась наружу, порвав рюкзак и оцарапав руку.
Когда я выбралась, дверь заклинило, и еще минуты две-три ушло на то, чтобы ее захлопнуть.
Справившись с этим, я столкнулась с другой проблемой. Мне вовсе не хотелось снова купаться в ледяном ручье, поэтому я не могла вернуться обратно той же дорогой, какой пришла. Да и где эта дорога, я все равно не знала. Все наши следы уже замело. Я стояла на небольшом пригорке, глядя на островок голых деревьев и задние стены одинаковых с виду домиков. Я знала только то, что ручей где-то за деревьями. Безопаснее всего было держаться поближе к домам, петляя по задним дворам. Так я смогу вернуться на дорогу, а оттуда, подумала я, легко дойти до автострады, «Вафельной» и моего поезда.
Я уже говорила, что слишком много себе воображаю.
Улицы в районе Стюарта вовсе не были такими же прямыми, как в Деревне Санта-Флоби. Дома были расставлены пугающе хаотично, по диагонали, с неровными промежутками между ними, как будто архитектор города сказал: «Пойдем за котом, а где он сядет, там что-нибудь и построим».
Я так запуталась, что я даже не могла понять, где дорога.
Улицы не были расчищены, и фонари не горели. Небо теперь было белым, а не розовым, как вчера. Я никогда еще не видела такого темного горизонта, и дороги различить не могла.
Я плелась по улицам, и у меня было достаточно времени, чтобы задуматься над тем, что я натворила. Как я объясню своим родителям, что мы расстались? Они любили Ноя. Не так сильно, как меня, но все равно любили и гордились тем, что у меня такой замечательный бойфренд. Но с другой стороны, мои родители сидели в тюрьме из-за Отеля эльфов фирмы «Флоби». Возможно, им стоило пересмотреть взгляды на жизнь. Кроме того, если бы я сказала, что без Ноя я счастлива, они бы смирились с моим решением.
Мои друзья, ребята в школе… это уже другая история. Но я встречалась с Ноем не ради того, чтобы нравиться другим.
Ну и Стюарт, конечно.
Стюарт, который успел увидеть меня в самых разных обстоятельствах переживающей целую радугу эмоций. Он видел меня, застрявшую в незнакомом городе, потому что мои родители в тюрьме, он видел меня, сумасшедшую балаболку, дерзящую мальчику, который хотел помочь, он видел меня, расстающуюся с бойфрендом, и — самое популярное мое обличье — меня, бросающуюся на людей.
Я все, все испортила. Всё. Сожаление и стыд причиняли мне гораздо более сильную боль, чем снег, который снова летел в лицо. Только пройдя несколько улиц, я поняла, что жалею о расставании… не с Ноем, а со Стюартом. Стюарт спас меня. Стюарт хотел проводить время со мной. Стюарт говорил со мной откровенно и хотел, чтобы я ценила себя.
Но Стюарт будет только рад, что я ушла, — по вышеперечисленным причинам. Пока сюжеты в новостях об аресте моих родителей оставались не слишком подробными, найти меня он не может. Ну, почти. Конечно, меня не трудно обнаружить в Сети, но он не станет искать, думала я. Уж точно не после того представления, что я закатила.
Если я, конечно, сама не вернусь к двери его дома.
Проблуждав примерно час, я поняла, что именно это мне, скорее всего, и грозит. Я застревала в тупиках, снова и снова видела одни и те же дурацкие дома. Иногда я останавливалась и спрашивала дорогу у людей, разгребавших снег на дорожках, но все они сетовали, что я решила отправиться так далеко в такую погоду, и дорогу показывать не хотели. Каждый второй приглашал меня зайти к ним домой отогреться (что было бы очень кстати), но я больше не собиралась рисковать. В один дом в Грейстауне я уже зашла, и посмотрите, что из этого вышло.
Я проплелась мимо стайки хохочущих девчонок, и меня охватило настоящее отчаяние. Я уже не чувствовала ног и готова была расплакаться. Колени одеревенели. И тут я услышала за спиной его голос.
— Стой! — сказал Стюарт.
Я внезапно остановилась. Убегать — это позорно, но еще хуже — когда тебя ловят. Я застыла на месте, потому что не хотела (да и не могла) повернуться к нему лицом. Мне хотелось, чтобы выражение моего лица говорило: «Надо же, рада тебя снова встретить», — но судя по тому, как напряглись мышцы за ушами, было больше похоже на то, что я вывихнула челюсть.
— Извини, — сказала я с натянутой улыбкой. — Я решила, что мне лучше вернуться на поезд и…
— Ага, — сказал он, невозмутимо прервав меня. — Я так и подумал.
Стюарт даже не смотрел на меня. Он вынул из кармана смешную шапку с помпоном. Похоже, она принадлежала Рейчел.
— Я решил, что тебе это понадобится, — сказал он, протягивая мне шапку. — Возьми. Рейчел она не нужна.
Стюарт, похоже, был готов стоять с шапкой в протянутой руке до тех пор, пока не растает снег, поэтому я взяла ее и натянула на голову. Шапка была мне немного маловата, но все равно приятно согревала уши.
— Я шел по твоему следу, — ответил он на немой вопрос.