Почему вам понравится эта книга
Судьба наносит сокрушительный удар главному герою, Джиму Джарвису, когда умирает его мать. Он испытывает все ужасы работного дома, находит кратковременное счастье, помогая уличной торговке, и оказывается в ситуации, близкой к рабству, работая на угольной барже, где хозяин относится к нему хуже, чем к собаке. Книга насыщена живыми персонажами, некоторые из которых могли бы сойти со страниц романа ужасов: мрачный Ник и его собака Снайп, Креветка – мальчик, которого прозвали так из-за того, что из рваных ботинок у него всегда выглядывали пальцы, блестящая, но коварная цирковая труппа Джаглини. Люди, проявляющие доброту, – женщина из работного дома, приласкавшая Джима, Рози, заботившаяся о нем, Джош на угольщике из Ньюкасла, мальчики, ухаживающие за умирающим другом, – очень редки, они подобны бриллиантам, сверкающим во тьме на лопате угля.
Но что работает по-настоящему, так это то, что невольно следуешь за Джимом, болеешь душой за то, чтобы он сумел выбраться из постоянно встречающихся у него на пути ловушек. Однако Джим отнюдь не ангелоподобный Оливер Твист, ждущий, когда ему придут на помощь. Нет, он настоящий беспризорник, обладающий смекалкой, которая появляется у детей от нелегкой жизни. Но вы обязательно прочувствуете его ошеломляющее одиночество, и когда в конце концов найдется – к счастью – человек, который выслушает его историю, вам захочется возликовать.
История Джима заставит вас захотеть выйти из дома и изменить что-то, чтобы другим людям не нужно было проходить через такой же опыт, поскольку понимание того, что такие вещи существуют, сильно шокирует. Возможно, не точно так, как предполагает Берли Доэрти, но то, что доктор Бернардо выслушал беспризорника, рассказавшего ему весьма сходную историю, а затем стал создавать дома Бернардо, которые предоставляют кров подобным детям, – чистая правда.
Спустя более чем столетие такие дома продолжают существовать. Равно как и Джим. Возможно, он где-то рядом с вами, ну и, конечно же, в трущобах стран третьего мира, где сегодня живут миллионы Джимов и его сестер. Мне показалось, что выслушать историю Джима важно. И, кроме всего прочего, она заставила меня задуматься о том, сколько еще есть нерассказанных историй и что мы можем с этим поделать. Как вы думаете?
Благодарю детей из класса Линн Хили начальной школы Добкрофт в Шеффилде, которые помогли мне советами и вдохновили своим энтузиазмом, а также Присциллу Ходжсон, Дебору Уолтерс, Майка Хиггинботтома, библиотеку «Бернардо», дом-музей Диккенса, Элсмирский портовый музей и библиотеку города Шеффилда – всех, кто помог мне своими знаниями
Расскажи мне свою историю, Джим
Он меня постоянно о чем-то спрашивает. Хочет узнать мою историю и постоянно мне об этом напоминает. Мою историю, мистер? Зачем вам понадобилось ее знать? Да там и рассказывать не о чем. А он смотрит на меня и молчит.
– Есть о чем, Джим, – говорит он. – Это совершенно особенная история. Встреча с тобой изменила мою жизнь, мальчик.
Забавно, правда? Потому что это ведь он, Барни, изменил мою жизнь.
Даже не верится, что мне так повезло, и это правда. Вот он я, с сытой и горячей едой в животе и еще с кучей всего, а он говорит такое. Я ношу одежду, которая приятно пахнет, и она, ко всему прочему, не дырявая, вот ни настолечко. И сижу я в этой комнате, где горит большой камин, и куча поленьев, которые можно подложить в него, чтобы он не потух. Остальные мальчики наверху, в большой комнате, где мы все спим, уютно устроились в своих подвесных койках. А на первом этаже сейчас только я да он, и больше никого.
Мне хочется рассмеяться, и я засовываю себе в рот кулак, чтобы не расхохотаться.
Барни бросает на меня укоризненный взгляд:
– Просто расскажи мне свою историю.
Мою историю! Что ж, ради такого дела я даже подбираюсь поближе к огню. Сажусь, обнимаю колени, закрываю глаза, чтобы не думать о том, как пляшут огоньки пламени и как тень от огня и моя тень ползут по стенам. Я отрешаюсь от звуков огня, который сопит, словно собака в крысиной норе. И мне даже кажется, что я слышу чей-то голос, очень нежный голос. Это голос женщины, разговаривающей с ребенком. Мне кажется, что она говорит со мной.
– Мистер, – шепчу я, чтобы не спугнуть голос. – Можно, я расскажу вам про маму?
Пирог за шиллинг
Когда Джим вбежал в лавку, миссис Ходдер как раз пыталась подмести мокрый пол и раскладывала свежую солому.
– Можешь бежать обратно, – закричала она на него. – Сегодня я не стану жалеть маленьких мальчиков!
– Но я пришел купить пирог! – возразил ей Джим. И он заплясал на месте, разжимая и сжимая кулачок, отчего монета на его ладошке словно бы подмигивала торговке.
Выудив монетку из кулачка мальчишки, она надкусила ее.
– Где ты взял ее, козявка? – поинтересовалась она. – И прекрати приплясывать. У меня голова от тебя кружится, словно при качке на море!
Джим перепрыгнул на сухой клок соломы.
– В мамином кошельке. Она сказала, что это наш последний шиллинг, и я знаю, что это правда, потому что полез в кошелек и проверил. Так что дайте мне хороший пирог, миссис Ходдер, большой, и подливки побольше!
Он бежал домой, прижимая пирог к груди и согревая его сквозь тряпичную обертку. Кое-кто из стоявших снаружи мальчишек попытался поймать его, но вскоре они отстали в темных аллеях. Сердце Джима еще долго гулко стучало о ребра при мысли о том, что его могли поймать и отобрать пирог.
Наконец он пришел домой. В доме жило столько семей, что Джим удивлялся, как это пол и стены не обрушились под весом его обитателей и от всего того шума, что был внутри. Он взбежал по лестнице и ворвался в комнату, где жила его семья. Мальчик с трудом переводил дух от гордости и воодушевления.
– У меня пирог! У меня пирог! – запел он.
– Ш-ш-ш! – Его сестра Эмили сидела на корточках на полу, она резко повернулась к нему. – Мама уснула, Джим.
Лиззи вскочила и подбежала к нему, подталкивая его к огню, чтобы можно было расстелить на каменной плите тряпку с пирогом. Отламывая куски пирога, они макали их в густую подливку.
– А как же мама? – поинтересовалась Лиззи.
– Она не захочет, – заявила Эмили. – Она никогда не ест.
Лиззи оттолкнула руку Джима, когда он потянулся за новым куском.
– Но подливка может пойти ей на пользу, – предположила она. – Хоть чуть-чуть. Хватит лопать так быстро, Джим. Пусть мама возьмет кусочек.
Она повернулась к постели, на которой лежала их мать, и потянула на себя потрепанное одеяло.
– Мам, – прошептала она. – Попробуй кусочек. Пирог просто чудесный!
Лиззи поднесла к губам матери смоченный в подливе пирог, но та лишь покачала головой и отвернулась, закутываясь в плед.
– Я возьму! – сказал Джим, но Лиззи положила пирог на угол маминой постели.
– Возможно, она захочет позже, – предположила она. – Может быть, запах подбодрит ее.
– Я же вам говорила, – напомнила Эмили. – Она больше не хочет есть. Она так и сказала.
Джим на миг перестал есть, рука его замерла над новой порцией пирога на случай, если сестры решат отобрать его.
– А что с мамой? – спросил он.
– Ничего такого, – ответила Эмили. Она подбросила полено в огонь и наблюдала, как закручиваются вокруг него язычки пламени.