Без понуканий. Мама была горда.
— Мне его похвалить? — спросила она меня. Я считал это излишним. Но похвалить мою маму было не лишним. Я ей и сказал, что она просто «молоток».
Мама обрадовалась:
— Я ведь не изверг! Когда я знаю, в чем дело, не встану же я поперек. Я ведь понимаю.
Билли, услышав это, укоризненно сказала:
— Вот это мне и претит. Просто любить людей, без понимания, ты не можешь!
Я попытался успокоить Билли. Но она закусила удила:
— Ты любишь людей только за благоразумное поведение. А Джаспера ты не любишь. Ты ему сочувствуешь. Но любовь — это совсем другое. И нас ты не будешь любить, если мы не захотим учиться, будем красть деньги или курить гашиш.
Мама в течение ее речи становилась все бледней и растерянней.
— Перестань! — закричал я.
Мне это жутко не понравилось. Билли вела себя точно как мать Роберта. Было это так: Роберта ожидала трескучая двойка по математике. Он напрягся. Трудился как шмель и к концу года заслужил твердую тройку. С нею он гордо отправился домой. Но не дождался поздравлений матери, а выслушал долгую нотацию: дескать, он легко мог получить четверку или пятерку, если бы работал больше.
Когда кто-то старается, как сейчас моя мама или какой-то ребенок, его надо поддержать, похвалить, а не указывать, чего он еще не сделал.
А в остальном это была чудесная неделя. И если действительно в семьях бывает что-то похожее на гармонию, я ее почувствовал в эти дни.
Суббота, 8 августа
Воскресенье, 9 августа
Мы готовились к путешествию по Австрии. Мама сходила с Джаспером купить ему плавки и ласты. Папа подарил Джасперу мировой чемодан для камней. Снаружи — жестяной, внутри — бархатный, со многими отделениями и замками.
Джаспер прямо обалдел от счастья. Чтобы показать это папе, он вымылся в субботу и в воскресенье. И поднял все салфетки, брошенные перед этим.
А в воскресенье вечером он спросил меня, отчего так изменились мои родители. Понимаете? Ведь не мог я ему сказать, что они потрясены его историей. Поэтому ответил:
— Им всегда нужно время, чтобы проявить себя.
— Мне тоже, — сказал, улыбаясь, Джаспер.
Вторая половина срока
Понедельник, 10 августа
Вторник, 11 августа
Среда, 12 августа
Четверг, 13 августа
Пятница, 14 августа
Первые пять дней мы провели на Аттерзее. Все время светило солнце, но вода в озере оставалась зверски холодной. Джаспера это не пугало. Он плавал часами. У одного папиного друга там была парусная лодка. Джаспер был от нее в восторге. Когда он вырастет, сказал он, его отец помрет и завещает ему деньги, тогда он купит себе парусную лодку, отрастит длинную бороду и будет жить на воде.
Все служащие отеля называли Джаспера «Кетчупом», потому что в обед он неизменно заказывал себе три порции жареной картошки и бутылку кетчупа. Местная рыба ему не нравилась, хотя и была здесь фирменным блюдом. Мама говорила, у Джаспера какой-то вкусовой дефект: «Больше всего ему нравится почти обугленная рыба».
Вкус у Джаспера был действительно странный. Например, он брал пакетик леденцов, опускал их в воду, потом выкладывал на горячий от солнца подоконник и сушил до тех пор, пока леденцы не станут липкой массой. Затем совал их в холодильник, чтобы они затвердели. Только после этого, причмокивая, их сосал.
За завтраком он размешивал в молоке ложек шесть абрикосового джема. А пиво, которое ему заказывал на ужин папа, подслащивал. (Мама была против пива. Но папа ее успокоил, сказав, что в ее ореховом торте с ромом больше алкоголя, чем в стаканчике пива.)
В четверг мы собирались на прогулку под парусом. Джаспер хотел взять с собой жестяной чемодан: папин друг тоже интересовался камнями.
Джаспер хотел взять с собой жестяной чемодан: папин друг тоже интересовался камнями.
…И сейчас для меня загадка то, что случилось дальше. Билли, Джаспер и я стояли в вестибюле отеля. Чемодан Джаспера был у его ног. Мы ждали маму с папой. Они были еще в своей комнате. В вестибюле какой-то маленький мальчик играл с резиновым мячом. Мяч подкатился к нам. Джаспер его остановил и хотел было отфутболить к мальчику. Но… решив, что с такого расстояния мальчик его не поймает, сделал несколько шагов вперед. Мальчик поймал мяч. Мы с Билли крикнули: «Браво!» Малыш опять послал мяч, на этот раз мне. А я — ему. Игра длилась буквально минуту. Когда мы отвернулись от малыша, чемодана уже не было. Мы искали его везде. Напрасно! Билли удивлялась: «Это ведь глупо — красть камни!»
Джаспер был так расстроен, что не заметил, как упал маме на грудь и залился слезами, а мама гладила его по голове. В отеле засуетились, кинулись на поиски чемодана «Кетчупа». Джаспер же ничего этого не замечал. «I wish I was dead» («Я хочу умереть»), — бормотал он у мамы на груди. А мама шептала: «Oh, no, my dear, oh no» («Нет-нет, дорогой!»).
Джаспер сел в кресло и заплакал. Плакал так, что его живот стал мокрым. Тут пришли папа с мамой. Мама решила, что искать дальше бесполезно. Вор не знал, что там камни. Слишком роскошно выглядел чемодан. В такие чемоданы обычно упрятывают дорогую фотоаппаратуру. Потому-то на него и польстились.
Все это продолжалось довольно долго. Потом папа решительно заявил (за это я прощаю ему все его ошибки): «Jasper, my honour word! We drive first off, when all stones are back» («Джаспер, честное слово, мы не уедем, пока не найдем камни»). Джаспер перестал плакать, вытер глаза и нос о мамин рукав.
Прогулка, как вы понимаете, не состоялась. Папа, мама, Билли, Джаспер, я, папин друг, его жена, ее брат и еще трое незнакомых нам людей, сидя в вестибюле, написали следующее
«В вестибюле отеля «Шафберг» пропал чемодан (60×40×20 см). Его содержимое — коллекция камней — представляет интерес только для владельца — 14-летнего английского мальчика. Для него это чрезвычайная ценность! Просим ошибочно взятый чемодан вернуть в отель «Шафберг». Если для нынешнего владельца чемодана он дорог, просим вернуть только содержимое».
Джаспер перевел объявление на английский, жена папиного друга — на французский, брат жены друга — на итальянский, портье — на голландский. (Вор мог оказаться иностранцем.)
Мама отпечатала объявление на машинке, папа размножил его не ксероксе. Потом (было уже довольно поздно) отправились развешивать объявления. Оставляли их в гостиницах, кафе, ресторанах, на улицах — в общем, по всему озеру. Мы приклеивали их к столбам, к витринам, даже к сеновалам и коровникам. Если бы Джаспер так не страдал, это было бы потрясающее приключение.
Около полуночи, смертельно усталые, мы вернулись в отель, «We made, what we could» («Мы сделали все, что могли»), — сказал папа, утешая Джаспера, — «and tomorrow I think what other out» («Завтра подумаем, что делать дальше»). Однако утром папе не пришлось «out-think» («думать дальше»). Горничная обнаружила чемодан у дверей отеля. К его ручке был привязан мешочек. В нем находились: записка с единственным словом «Sorry» («Извините») и два камня. Один — плоский, красный, с белыми крапинками, другой — овальный, темно-серый, с белыми полосками. Джаспер от счастья не мог произнести ни слова. А мама сказала: «И у воров есть сердце».
Суббота, 15 августа (Праздник)
Мы приехали в Зальцбург и ели мороженое в знаменитом старинном кафе Томаселли.