Джаспер осмотрел один за другим все десять пальцев, похожие сейчас на макароны с маком, и, кажется, остался доволен.
— They are dirty! (Они грязные!) — сказала мама жалобным тоном.
Но Джаспер уже потерял интерес к собственным пальцам. Он смотрел на кусок вишневого торта. Потом пододвинул к себе тарелку, внимательно оглядел кусок и обнаружил в белом креме красные вишни. Не задумываясь, сунул два пальца в крем. Порывшись, вытащил вишни и запихнул их в рот. Пальцы тоже оказались во рту. Когда он их вынул, они были немного чище.
— Jasper, go and wash your hands! (Джаспер, пойди и вымой руки!) — не утерпела мама.
Джаспер угрюмо посмотрел на нее. Мама выдержала его взгляд. Тогда Джаспер со вздохом вынул из кармана бумажную салфетку. Снял обертку и бросил ее на пол. Он смял салфетку и тоже бросил на пол. Все это буквально ошеломило маму.
— Он — потрясающая свинья, — громко сообщил Петер, — никогда не моется. Разве что летом, в море. Тогда вода смывает с него слой грязи.
Кофе Джаспер не пил. Он разломал торт на кусочки, выуживая оттуда вишни. Только их и ел. Верхний слой крема остался нетронутым.
После еды мама повела Джаспера в мою комнату, показала ему его кровать, стол и пустые полки.
Джаспер сел на кровать. Понравилась ему комната или нет, понять было трудно. Он вопросительно ткнул пальцем в мою постель:
— Here sleeps Ewald (Здесь спит Эвальд), — поспешно сказала мама.
— No! (Нет!) — заявил Джаспер. — I need a room for my own (Мне нужна отдельная комната). — С этими словами он поднялся и проковылял к окну. Стал разглядывать дом напротив.
Мы собрались на совет в гостиной. Петер опять предложил отослать Джаспера обратно. Папа, кажется, был согласен. Но мама возразила:
— Нельзя пасовать перед трудностями. Да еще в первый же день! Что о нас подумают!
Билли сказала, что я могу спокойно спать в ее комнате. Она не против. У нее же есть лишняя кровать. Для бабули, если та остается ночевать.
Я отправился в свою комнату и собрал в корзинку все необходимое. Джаспер по-прежнему стоял у окна.
— Now you have your own room (Теперь у тебя отдельная комната), — проговорил я, обращаясь к его спине. Я сказал это почти дружелюбно, так как радовался, что следующие шесть недель не буду жить с ним вместе.
Понедельник, 20 июля
Билли и я спали долго, потому что накануне не могли заснуть допоздна. Спать в комнате с симпатичным тебе человеком всегда приятно. Мы долго обсуждали нашу жизнь и только около трех пожелали друг другу спокойной ночи. Про Джаспера мы тоже говорили. Но в этом вопросе мы не были единодушны. Билли не находила его ужасным. Она считала, что на меня повлияло мнение Петера. За полдня нельзя узнать человека и оценить его. А пока не можешь его оценить, нужно думать только хорошее. Говорить так было благородно с Биллиной стороны. Но я чувствовал, Билли защищает Джаспера только потому, что он поступает назло родителям. Я даже подумал, она тайком радуется, что родители не знают, как поступить с Джаспером. Чужого ребенка ведь не обругаешь, как своего собственного. Да и к любителям проповедей Джаспера не отнесешь. Он заявил, что не знает немецкого. А папа не настолько знал английский, чтобы произносить воспитательные речи.
Встали мы с Билли только в полдесятого. Мама на нас посмотрела довольно кисло. Она не любит, когда валяются в постели даже во время каникул. Сама она «жаворонок» и просыпается рано. Ей хочется, чтобы и мы были такими же.
— Джаспер, — сказала мама, — еще спит.
Это мы и так поняли: из моей комнаты доносился ужасный храп.
— Собственно говоря, — сказала мама, — я собиралась сегодня показать Джасперу Венский лес и горы Каленберг и Леопольдсберг.
Папа оставил нам машину. Но раз он так долго спит, — добавила она недовольно, — то ничего не выйдет.
— А ты его разбуди, — предложила Билли.
— Думаешь? — мама сомневалась. — Нет-нет! Пусть уж поспит в первый день.
Билли пихнула меня локтем под ребро: «Она боится! Потрясающе! У нее не хватает духа разбудить парня. За это я подарю ему пять шиллингов!» (Помимо прочих достоинств наша мама — специалист по побудке. Иногда мне кажется, что ей доставляет удовольствие оторвать ото сна кого угодно. Особенно ей удаются стягивания одеяла и фокусы с мокрой тряпкой.)
Джаспер появился, когда мы обедали. Полусонный, он брел в прихожую. Через открытую дверь его было хорошо видно. У мамы с ложки, которую она только что поднесла ко рту, упала клецка и вырвалось что-то вроде писка. Джаспер был абсолютно голый…
В нашей семье бегать голым не считается зазорным. Запрета на это нет. Однако никто так не делает. (Билли иногда топает в ванную в одних плавках, но, завидев меня, мгновенно улетучивается.)
Джаспер доплелся до кладовки и распахнул дверь. Увидев там полки с банками, закрыл ее.
— Take the door on the left side! (Открой дверь слева!) — прокричала Билли. Джаспер ткнулся в левую дверь. Там был туалет.
— Принеси ему свой купальный халат, — сказала мне мама.
— Почему мой? — запротестовал я. (Вообще-то я не жадный, но купальный халат во время каникул — вещь самая необходимая.)
— Тогда мой, — сказала мама.
— А собственно, зачем? — спросила Билли выжидающе. — Считаешь это неприличным?
— Конечно, нет.
— Тогда зачем ему одеваться? Сейчас же не холодно, — невинно улыбнулась Билли. — Он совсем как новорожденный ягненок!
— Мы же не ходим голыми! И баста! — закричала мама.
Но мамино «баста» не действовало на Билли, как папино.
— Нам и не нужно ходить голыми, — сказала Билли. — Другое дело, можно ли ему быть голым?
— Считаешь, он так красивее? — У мамы нашлись другие аргументы.
— В трусах он не лучше, — сказала Билли.
Тут и я встрял исключительно из братской солидарности:
— Все равно у него живот выпирает.
Билли захихикала, а мама, клянусь, покраснела.
Из туалета донесся шум воды.
— Эвальд, — в мамином голосе была настоящая паника. — Быстрей халат!
Пока я оторвался от кресла, Джаспер исчез в моей (своей) комнате. Билли ухмыльнулась.
— Положи мой халат на его постель, — сказала мне мама. — Он догадается его надеть.
Билли бросила на меня строгий взгляд: «Не ходи! Не бери халат!»
Я решил уклониться:
— Твой халат в фиалках и с рюшками. Он нипочем не догадается его надеть!
— Тогда папин! — закричала мама.
— Он в нем ноги сломает, — заметила Билли. (Папа у нас почти двухметрового роста.)
Джаспер прервал наш спор, появившись из моей (своей) комнаты. На этот раз на нем была майка и роскошные трусы в полоску. Он проследовал в кухню, не бросив на нас ни единого взгляда. Слышно было, как он открыл холодильник. Потом мы увидели его шествующим через прихожую с литровым пакетом молока в руках. Пакет был надорван. Джаспер пил на ходу, оставляя за собой молочный след. Пить из пакета все-таки неловко.
— Ничего подобного я в своей жизни не видела, — сказала мама.
— Век живи, век учись, — довольно заметила Билли, вставая из-за стола.
В этот день Джаспер трижды ходил за молоком.