На Кэт невозможно было не обращать внимание, даже если ты не был в нее влюблен. Оттого, что она так выглядела, что была такой. Такой… Какой же она была? - думает Оливер. Она была очень хорошая. Хорошая? Что означает это слово? Какое-то оно пустое. Просто Кэт не могла совершить плохого или мерзкого поступка, не могла причинить никому зла, ни случайно, ни намеренно. Она относилась к людям хорошо - опять это слово! - по-доброму, искренне, участливо. Возникает провокационный вопрос неужели она могла быть такой из-за своей наружности? Потому что мир всегда улыбается внешне привлекательным людям и они могут улыбаться в ответ? Но ведь красота - не залог доброты. В мире было столько недобрых красавиц, взять хотя бы мачеху Белоснежки. У прекрасной женщины может оказаться прескверный характер. Так что теория не имеет ни малейшего подтверждения.
Когда Оливер вспоминает о Кэт, он непременно думает о внутреннем свете, что исходил от нее. Вспоминает, как с ее появлением мгновенно поднималось настроение, день обещал стать ярким, ты ощущал прилив адреналина, бодрости и жизненных сил. И вот что определенно странно, думает Оливер. Даже… нездорово, что ли. Кэт, веселая и энергичная, не была ни особенно умна, ни эрудированна, ни остроумна. Если говорить начистоту, она была абсолютно бесполезной для общества. Не занималась никаким трудом, не имела постоянной работы, ни творческой, ни физической. И матерью она так и не стала - если, конечно, считать материнство пользой для общества. Она просто существовала - как птица или цветок. Человек же не должен просто существовать - так ведь?
Ладно, думает Оливер, это уже чересчур. Достаточно того, что она была очень приятным во всех отношениях человеком.
И еще, могла удивить, застать врасплох. Как-то они вдвоем сидели во внутреннем дворике между домом и сараем, в котором располагался его кабинет. Расположившись на скамейке, они ждали - кого или чего, он теперь уже не припомнит. И тут она повернулась к нему и спросила: "Ты счастлив, Оливер?"
Он даже вздрогнул. Хотел было запротестовать: мол, что за дурацкий вопрос, не хочу я на него отвечать. Вместо этого он умоляюще посмотрел на нее - видимо, предполагалось спросить: "А ты, Кэт?"
Она посмотрела на него в ответ, задумчиво, выжидающе, - казалось, ей действительно хотелось услышать ответ, точно он помог бы ей решить какую-то проблему. А он предпочел смолчать, и она улыбнулась своей ослепительной улыбкой - так, что ты волей-неволей улыбался ей в ответ. "Уверена, что да. Ты слишком умен, чтобы быть несчастным".
Когда он понял, что между ней и Ником что-то есть, он пришел в замешательство. Более того, эта новость вызвала в нем недоверие, тревогу, даже обиду. Как такое могло случиться?
Сначала это был просто взгляд. Ник смотрел на Кэт так, как смотрели те, кто видел ее в первый раз, но ведь Ник знал ее уже много лет. Элейн поблизости не оказалось, и Оливер, которому стало не по себе, почувствовал странное облегчение.
Дальше - больше. Ник принялся подслушивать, когда Элейн говорила с Кэт по телефону, притворяясь, что читает газету. Кэт все реже заходила в гости. Элейн как-то заметила: "Что-то Кэт давно не было… чем-то она сейчас занимается?"
Ник посмотрел в сторону и притворился, что его это совсем не заботит.
И наконец, однажды Оливер пришел в уэлборнский паб "Голубой вепрь" пропустить по кружке пива в компании такого же холостяка, знакомца из прежней свободной жизни, и увидел, что за столиком напротив сидят Ник и Кэт. Судя по всему, голубки полностью поглощены друг другом. Оливера аж затрясло. Что делать? Прошествовать к ним, как ни в чем не бывало: "О, привет, какое совпадение! Мы тут с Томом, помните Тома Уиллоуза? Можно к вам?" Но он помедлил, огляделся; тут они оба разом подняли головы, и на их лицах появилось замешательство - стало очевидно, что видеть его они совсем не рады. Оливер помахал им рукой, вяло пробормотал что-то в знак приветствия и тут же нырнул в темный угол паба. "Там разве не твой партнер сидит?" - подивился Том Уиллоуз. "Нет, то есть да. Деловая встреча. Не будем мешать. По пиву?"
Позднее в тот же день Ник заглянул в сарай: "Да, зашел проконсультироваться, какой тираж будет у новой серии; гляди, суперобложку сделали - красота, правда? - Ник в своем репертуаре, одержимый новыми идеями и планами. - Нам придется потрудиться, но новая серия того стоит, согласен? - И, уже повернувшись было, чтобы уйти, он осторожно посмотрел на Оливера - и в его глазах была мольба. - И, Олли, если что, ты меня сегодня утром не видел, хорошо?"
Нет, нет, не хочу, подумал Оливер. Не хочу быть к этому причастным. Меня это не касается.
Теперь касалось.
Никто ничего не должен узнать: это он понимал. Он стал лишь невольным свидетелем, но больше об этом не узнает никто. Прежде всего, Элейн. И Глин. Питерс… Оливер вполне мог представить, что месть этого человека могла быть ужасной.
Больше они с Ником к этой теме не возвращались. Только один раз, да и то… Фотография. Он словно бы предупредил их. Без слов. Лишь намекнул: будьте осторожны, да и вообще пора прекращать. И вскоре все закончилось - он быстро это понял. Как и большинство подобных интрижек, долго их роман не продлился.
М-да, думает Оливер, давно это было. Слава богу, все в прошлом В конце концов, ничего такого не случилось.
- Мне надо идти, - говорит Сандра - В банк сходить хотела. Последишь за нашей лавочкой полчасика, ладно?
И ушла. Оливер делает себе кофе. Зевает. Что-то он сегодня утром размечтался - надо бы тщательнее отредактировать сделанную работу. Некоторое время он пялится в окно, и тут вспоминает о звонке. Набирает номер:
- Э-э… Глин? Говорит Оливер Уотсон, вы мне звонили.
Ник и Элейн
Теперь Ник ходит в спортзал. Главным образом оттого, что его беспокоит появившееся пузцо. И залысины тоже, и хотя он понимает, что от них спортзал вряд ли поможет, но чувствует, что тренировки его взбодрят и как-то повысят жизненный тонус. Нику до сих пор не верится, как это - ему уже пятьдесят восемь. Право, смешно. Время наступает ему на пятки, но он знает, что делать: игнорировать, не обращать внимания. А теперь вот оно вдруг настигло его и одолело. Ему совсем не нравится собственное отражение в зеркале: смотреть на него больно и обидно.
В спортзале Ник занимается на тренажерах - беговой дорожке, велотренажере, силовых. Ныряет с разбегу в голубую с золотыми отражениями ламп воду бассейна и с шумом выныривает. Во время тренировки он отчаянно скучает, от штанги и педалей болит тело, но все искупает сладкое осознание силы собственного духа. Он часто взвешивается - обнаружив, что можно смело вычеркивать килограмм лишнего веса, покупает себе новые джинсы в честь этого знаменательного события. Элейн ясно дает ему понять, что не любит, когда мужчины его возраста ходят в джинсах; это слишком, думает он, что же, теперь отказываться от того, что делал всю жизнь?
Иногда, чтобы занятия в спортивном клубе казались не таким скучными, он украдкой наблюдает за окружающими. Большинство посетителей гораздо моложе его - им лет по двадцать - тридцать. На телах многих девушек красуются татуировки - бабочка на плече, гирлянда листьев на бедре, звездочка на лодыжке. Чтобы убить время, Ник проводит мысленную опись этих татуировок, а это значит, что ему приходится наблюдать за их обладательницами достаточно пристально; разумеется, он очень осторожен, ибо знает, как легко в наше время мужчине быть неправильно понятым. Он насчитал преизрядное количество листочков клевера, гирлянд плюща и маргариток и даже одну розу. А вокруг талии некой посетительницы обвился целый дракон; разумеется, для этого пришлось рассмотреть ее со всех сторон. Сами девушки, конечно, наружности весьма приятной - правда, из этого абсолютно ничего не следует. Он может со всей честностью заявить, что, хоть иногда трепет вожделения и имеет место быть, особого соблазна он не испытывает. Бывает, что он перекидывается парой слов с кем-нибудь из прелестных посетительниц в кафетерии спортзала: "Вы уже дочитали газету, можно я ее возьму? Можно этот стул?" Девушки отвечали вполне вежливо, но ни в коем случае не делали ему, что называется, авансов. Ника иногда посещают грустные мысли: неужели брюшко и залысины настолько его старят?
Но Ник не из тех, кто привык часто предаваться грустным размышлениям.
Всю свою жизнь он просыпался с неизменным приливом интереса к жизни. Когда он вспоминает о прошлом - а по правде говоря, делает он это нечасто, - его охватывает приятное чувство того, что он всегда был занят: новыми проектами, блестящими идеями и заманчивыми перспективами. Следует признать, что большинство проектов так и не были реализованы, да и вообще, он почти забыл суть большинства из них, но ведь самое важное - это ощущение! Ему никогда не было скучно, а если временами и становилось, он быстро отказывался от одной идеи и выдумывал что-нибудь новое.
Да и сейчас у него уйма дел. Есть парочка идей - надо просто все потщательнее продумать, вот и все. Географический справочник: по искусственным готическим руинам XVIII века, самый полный путеводитель по холмам Великобритании, фотоальбом - коробочки для пилюль времен Второй мировой. Честно говоря, то, что Элейн так хорошо зарабатывала все эти годы, явилось для него сущим благословением; теперь, когда вопрос денег не стоит, он может передохнуть и тщательно обдумать новые идеи, рассмотреть их. И не придется снова становиться наемным писакой: труд хуже каторжного, а денег кот наплакал. Это здорово - время от времени заниматься журналистикой, чтобы не утратить хватки, но не становиться ее рабом.
- Нам надо поговорить, - слышит он голос Элейн.
Что-то в ее тоне насторожило его, но не особенно. Наверное, все из-за того, что он попросил новую машину. Ничего страшного, все решаемо - главное, знать подход.
Может статься, оно и к лучшему, что издательский дом "Хэммонд и Уотсон" потерпел крах. Конечно, славные времена были - кипучая деятельность, постоянно новые книги, трепет, когда привозят стопку первых отпечатанных экземпляров, поиск нужных авторов и прочие приятные хлопоты. Но было и другое - утомительные консультации с поставщиками и бухгалтерией, проклятые цифры, не позволяющие делать именно то, что тебе хотелось бы. Конечно, с большей частью этих проблем ловко управлялся Оливер, но они никогда не уходили совсем, постоянно маячили где-то рядом, точно унылый гость на веселой вечеринке.
Нет, он почти не жалеет о тех днях. Более того, Ник начинает понимать, что прекращение деятельности издательства стало для него неким избавлением. Теперь он мог тщательнее обдумывать каждый проект и спокойно откладывать его в сторону, если возникнет риск, что работа над ним в конце концов наскучит, вместо того чтобы настойчиво продолжать ее - ведь издательство должно издавать. И тогда ему, бывало, приедалась какая-нибудь книга или серия - аккурат в середине рабочего процесса. Нет, он вполне мог принимать все как есть - заниматься разработкой какой-нибудь очередной идеи в порыве вдохновения - и принимать как должное бесплодные дни, когда на ум не приходило ровным счетом ничего, но это ведь не страшно, существует множество способов приятно провести время. Он прекрасно знает, что Элейн не очень нравится то, как он относится к жизни, но это же так недальновидно. Он много раз пытался объяснить ей, что, если не спешить, можно работать куда продуктивнее; но, кажется, она его так и не поняла. Во времена "Хэммонда и Уотсона", когда он носился туда-сюда, как ополоумевший муравей, это ему и в голову не приходило, а ведь во многом поэтому они и прогорели. Конечно, сама Элейн работает денно и нощно - по-другому не может. Он постоянно твердит, что ей необходимо сделать паузу, отдохнуть пару дней. Но нет, если она не консультируется с клиентами и не работает на местах, то разбирает бумаги в кабинете при помощи Сони или прощупывает почву, узнавая, что собой представляет новый поставщик. Даже если она не занята ничем из вышеперечисленного, то целыми днями копается в своем саду.
- Ну, давай, - соглашается он. - За ужином, ладно? Я в спортзал собрался.
- Прямо сейчас. Вечером меня не будет.
Право слово, он первый признает, что трудолюбие Элейн выше всяческих похвал, и то, что она добилась успеха, великое благо. В этом надо отдать ей должное - он в жизни бы не поверил, что крошечная фирма, организованная его супругой, выросла в такой солидный бизнес. Буквально вчера, подслушав разговор жены с Соней, он узнал сумму годового оборота фирмы и обалдел. И, раз уж на то пошло, при таких прибылях не стоит так психовать из-за просьбы о новой машине.
Лишь иногда при взгляде на Элейн Ник приходит в замешательство. У него появляется странное ощущение, что это не она, а другая женщина, которую он совсем не знает. Чушь, конечно, - с этой женщиной он ложится в постель каждую ночь (ну, почти каждую - справедливости ради надо заметить, что теперь Элейн частенько ночует не дома) бог знает сколько лет. Сколько они уже женаты? Надо будет подсчитать. Конечно, ерунда - перед ним все та же Элейн, только старше. Но иногда за столом напротив сидит и смотрит на него совершенно незнакомая женщина.
Кажется, теперь она входит в "высшую лигу" своей профессии. Недавно ездила с лекциями в США и занимается устройством сада для крупнейшей в стране цветочной выставки в Челси, которая пройдет в следующем году. Она востребована. Что означает в том числе и то, что теперь она не так внимает тому, что говорит Ник, как внимала когда-то. Наверное, из-за чувства отчуждения. Но это не проблема.
Ник всегда старался избегать проблем. Решать проблемы - это не то, для чего мы живем. Если открывать свое дело, то следует нанять кого-нибудь, кто занимался бы практической стороной, как это делал старина Оливер. Ник то и дело твердит Элейн, что она должна доверять Соне больше дел или нанять еще кого-нибудь ей - и себе - в помощь. И самое главное - не стоит так переживать из-за того, что дела идут не совсем так, как тебе хотелось бы. Просто продолжай жить дальше. Спиши убытки со счета и забудь про них.
В личной жизни тоже нужно придерживаться схожих правил. Самое трудное - это когда кто-нибудь подставляет тебе подножку, случайно или намеренно. Неверно истолковывает твои слова или поступки. Надо сказать, Элейн частенько этим грешит. Она может раздуть из мухи слона и увидеть препятствие там, где его нет. Вот и давешняя история с автомобилем - лишнее тому подтверждение.
- В оранжерее, - говорит Элейн. - Соня придет сюда с минуты на минуту.
Он идет за ней. Определенно, что-то тут не так.
Так сколько же лет они женаты? Надо будет спросить у нее - потом, сейчас явно не время. Ник давно наловчился угадывать настроение Элейн - и теперь чувствует, что сегодня утром она по какой-то причине не в духе. Надо вести себя по выработанному плану - говорить с ней умиротворяюще, снизить накал, попробовать переменить тему, и, если повезет, ее раздражение постепенно пройдет.
Ник очень привязан к Элейн. Безо всякого сомнения. Он и представить себе не может, что женился бы на другой женщине. В свое время - и он готов это признать - он периодически посматривал на сторону. Но ведь в молодости все так делают, разве нет? Сейчас конечно же перестал, много лет уже как. Элейн его вполне устраивает. Они уже давно не занимаются сексом так часто и страстно, как бывало когда-то, но в их возрасте это нормально. Хотя Элейн слегка старше его… нет, он никогда не обращал на это внимания.
Ник и не припомнит теперь, как вышло, что они с Элейн поженились. Неудивительно, что он не может вспомнить, сколько лет назад это случилось. Давным-давно, это он точно знает. Он совсем не любитель ворошить прошлое. Что сделано, то сделано. Изменить что-либо все равно не в нашей власти - так стоит ли убиваться по этому поводу? Он ни разу не пожалел о том, что женился на Элейн, просто иногда ему… требовалось немного гульнуть. Когда они познакомились, он знал кучу народу - всех уже и не упомнишь, лица сливаются в смазанное пятно, как на картинах импрессионистов. И девушек, само собой. Как-то так вышло, что из них всех он выбрал именно Элейн, и Ник склонен считать, что выбор он сделал как нельзя более удачный. Ладно, ладно, иногда она бывает раздражительной, как вот сейчас, но все можно уладить. И она всегда со всем справляется, этого у нее не отнять; если бы не успешный бизнес супруги, оправиться после банкротства ему было бы куда труднее. Без сомнения, Элейн заслуживает всяческих похвал, и точка. Если у нее временами и случается дурное настроение, то ее можно понять. Она ведет напряженную жизнь. Надо только выслушать ее, понять, успокоить.
- Вообще-то, - начал он, - я тут подумал о машине - и решил: зачем мне совсем новая? Сойдет и подержанная, если ей год или два.
- Дело не в твоей машине.
Да, иногда Элейн бывает сущей домомучительницей. Всегда была, а с возрастом, опасается Ник, это стало проявляться все чаще. Что ж, надо просто потерпеть. Вовсе не обязательно возмущаться вслух, когда она придирается по пустякам, лучше просто смолчать, и, если повезет, все уляжется. Когда-то он легко мог ее успокоить, уговорить, стать ласковым и заботливым, как никогда, ну, и тому подобное. В последнее же время такой подход мало помогает. Лучше всего попросту не высовываться и тихо делать по-своему, чем, в сущности, он и занимался все эти годы, и избегать открытой конфронтации. Элейн любит, чтобы все по струнке ходили; ей нравится быть в курсе всего и вся, но теперь она по уши в делах, и, честно говоря, ей вовсе не обязательно вникать в повседневные заботы Ника. Вообще-то, надо бы придумать более гибкую систему движения наличности в семье, чтобы не пришлось привлекать жену, когда возникнет какая-нибудь проблема вроде замены автомобиля. Он не раз намекал об этом, но, когда речь заходит о деньгах, Элейн начинает вести себя странно. Подобные разговоры ее явно раздражают.
- А… понял. - Он вопросительно смотрит на нее. Открытым, ласковым, услужливым взором.
Черт побери. Значит, рассмотрение вопроса о покупке нового авто отложено; Элейн попросту взяла это на заметку, и все; ему придется благоразумно подождать, прежде чем снова поднимать его. Вот незадача! На спидометре его "гольфа" уже сто шестьдесят тысяч километров пробега, в нем то и дело что-нибудь ломается, и ездить на сколько-нибудь большие расстояния на этой машине попросту опасно. Это означает, что для поездки в Нортумбрию - вдохновиться красотами Линдисферна, Олнвика и тому подобных мест - ему придется менять автомобиль.
Элейн молчит. Ник ждет. В доме звонит телефон, потом умолкает. Соня взяла трубку. За окном туда-сюда, туда-сюда водит газонокосилкой Джим.
- Ну, если газонокосилку починили… - начинает Ник.
То оно и к лучшему. Хуже было бы, если бы ее снова заедало. Одному Богу известно, сколько стоят эти штуки. Нет, конечно, дешевле, чем новая машина, так ведь? Но, очевидно, речь пойдет не о ней. Случилось что-то еще.