Здесь было много знакомых лиц, попадавшихся мне на глаза во время прогулок по Эшленду. Тогда они ничем не отличались от обычных горожан — тех, кому в свое время удалось избежать коронации. Мелкие предприниматели, торговцы, наемные рабочие. Отцы, мужья, сыновья. Я не знал, какие обстоятельства выделили их из общей массы, что помешало им вовремя потерять невинность. Среди них оказалось и несколько мужчин из числа тайных претендентов на звание моего отца. Некоторые из «отцов» сидели за столами бок о бок и мило беседовали между собой. Все они мне улыбнулись, но больше никоим образом не проявили свои отцовские чувства.
После того как мое появление было переварено публикой, все вернулись к прежним занятиям: они оживленно болтали, перегибаясь через стол или поворачиваясь к сидевшим за соседними столами. Искаженные до неузнаваемости мелодии с хрипом вырывались из маленького магнитофона в дальнем конце комнаты. Лампы под потолком светили тускло. В поисках свободного места я прошел меж столами, попутно добирая впечатления.
Старейшему из монархов было восемьдесят три. Он считался королем королей и восседал в кресле-качалке на невысоком помосте, отдельно от всех остальных; его ужин помещался рядом на раскладном столике. Патриарх оглядывал зал с благосклонно-снисходительным видом, словно все здесь собравшиеся были его детьми и внуками. Через несколько минут после моего появления он погрузился в сон.
Я наконец нашел свободное место и оказался за одним столом с самым молодым из Арбузных королей. Джошуа Ноулз занимал этот пост в последний год, когда проводился фестиваль, то есть двадцать лет назад. Теперь ему было тридцать девять. Это был тщедушный человек с робким взглядом и бледной кожей; во время еды он держал голову низко над тарелкой, как будто опасался закапать соусом свой костюм.
— Привет, — сказал я.
— Привет, — откликнулся он, взглянув на меня снизу вверх.
— Я Томас Райдер.
— Я знаю, кто ты. — Он перевел взгляд с моего лица на нагрудный карман моей рубашки, нахмурился и вновь посмотрел мне в глаза.
— Где твой номер? — спросил он.
— Какой номер? — не понял я.
— Номер на жетоне, — сказал он. — Где твой номер?
Он указал на свой жетон. Там стояла цифра «3».
— Понятия не имею, — сказал я. — А зачем нужен этот номер?
Он жестом попросил меня наклониться поближе и прошептал:
— Женщины. Это число твоих женщин.
Он кивнул и обвел взглядом людей за нашим и за соседними столами. На их нагрудных жетонах стояли разные цифры: 7, 12, 23, 42 и т. д. Мне потребовалось около минуты, чтобы наконец понять: эти цифры означали число женщин, с которыми данному человеку удалось переспать после того, как он побывал Арбузным королем. Только тут до меня дошел основной смысл собрания: некогда выставленные перед всеми как несчастные девственники, они теперь, в этот вечер, отмечали свои успехи на любовном поприще. В ходе застолья тут и там слышались поздравления или, напротив, издевательские реплики по поводу количества побед, одержанных тем или иным экс-королем.
«Двенадцать?! Поверить не могу! В прошлый раз у тебя было только три. Ты неплохо потрудился в этом году». — «Моя жена стала номером двадцать три и, бог даст, двадцать четвертая мне не потребуется». — «У тебя всего четыре? Да я за одну ночь могу поиметь больше женщин!»
Я выпил бокал белого вина. Джошуа к тому моменту осушил уже несколько бокалов и слегка опьянел.
— Сам не верю, что я когда-то был королем, — тоскливо сказал он. — Говорят, судьба предопределяет нашу жизнь с самого рождения. Не знаю, как у других, а у меня, похоже, именно такой случай.
— Говорят, судьба предопределяет нашу жизнь с самого рождения. Не знаю, как у других, а у меня, похоже, именно такой случай. Я был обречен стать Арбузным королем. Одно ведет к другому, другое — к третьему, и вот тебе конечный результат.
— Это действительно так плохо?
— О, это было ужасно, — сказал он, качая головой. — Худший день в моей жизни. Я надеялся этого избежать, я до последней минуты на что-то надеялся. Ты меня понимаешь. У меня была подружка, и мы с ней говорили на эту тему, но… но ничего не произошло. Она была очень набожной христианкой. Я тоже христианин, но не настолько набожен, чтобы это помешало мне переспать с девчонкой до брака. Пару раз мы с Молли были близки к этому, но в конце концов все срывалось. Вот почему я думаю, что это судьба. Конечно, я мог бы найти шлюху, заплатить ей и избавиться от невинности, но на такие вещи у нас смотрят косо.
— Очень плохо, когда твоей первой женщиной становится шлюха, — вмешался в разговор король-ветеран, сидевший по другую сторону от меня. — Это считается дурным знаком.
— Из-за этого твоя кочерыжка может отвалиться, — добавил еще кто-то. — Не сразу, конечно, а как-нибудь впоследствии, и ты потом будешь горько жалеть.
— Кое-кто из отсутствующих здесь мужчин не стал королем только благодаря шлюхе, и теперь в его штанах уже ничего не шевелится, — услышал я еще один голос.
— Да, у нас в Эшленде водятся и такие постники, это факт, — подтвердил мой сосед.
— Но они это делали не здесь, — сказал Джошуа. — У нас на весь городок есть всего одна шлюха, которая знает тебя и знает твоих родителей. Она не согласится обслужить местного девственника и за сотню долларов. Конечно, тот может поехать в Бирмингем, как поступали некоторые, но, по-моему, это неправильно. Твой первый секс, я считаю, должен состояться в твоем родном городе. Если не вышло, значит, не вышло. Такова твоя судьба. Надо перетерпеть и жить дальше. Я вот перетерпел и живу. С Молли мы расстались — не сложилось. Последний год, впрочем, у меня выдался неплохим: теперь ношу цифру «три». Все трое очень милые женщины. А как у тебя?
— Что — у меня?
— Я насчет номера.
— А, — сказал я, — так ведь я не бывший король.
— Знаю, но все же интересно. Скольких ты поимел?
— Я сейчас не в настроении говорить на эту тему.
— Да ладно тебе. Скажи, сколько женщин у тебя было?
— Если честно, — шепотом сказал я, наклонившись к нему, — ни одной.
— Ни одной?
— Ни одной.
— Ты не шутишь?
Я покачал головой:
— Не шучу. У меня пока не было женщин.
— Вот что я тебе скажу. — Он, в свою очередь, склонил голову и перешел на шепот. — Не понимаю, зачем ты сказал мне правду. Неужели ты думаешь, что хоть кто-нибудь здесь говорит о себе правду?
— Я не знаю, — сказал я.
— Нет, конечно же. Они тут все приврать не дураки.
— Понимаете, я толком не умею врать, — сказал я. — У меня это никогда не получалось.
— Ты обязательно должен научиться врать, — сказал он, подмигивая. — Иначе в жизни тебе придется туго. Как же ты будешь жить без вранья?
Выпитое вино настроило меня на доверительную беседу; Джошуа казался подходящим конфидентом.
— Они собираются сделать меня Арбузным королем, — сказал я ему, — но я не хочу им быть. Вы говорите, я могу соврать и выкрутиться из этой истории. Объясните подробнее, как это сделать.