Почти все. Остались только две, где лежали Катрина и Мадху. При мысли, что мне предстоит снова увидеть Катрину, меня охватило уныние.
– Пойдем сначала к твоему парню, – предложил я брату, чтобы оттянуть неприятный момент. – Как там его зовут? Забыл…
– Мадху. Его полное имя длиннее, но я не могу его запомнить.
Аарон познакомился с Мадхукаром Амбури в прошлый раз. По его словам, Мадху интересный и очень забавный. Дверь в его палату была чуточку приоткрыта, и оттуда доносилась музыка. Не такая, какую я слышал прежде. Она странно пульсировала в каком-то восточном ритме. Потом я разобрал, что это не просто музыка, а это песня. Слова песни были точно иностранные, на незнакомом мне языке.
Мы постучали несколько раз, но музыка звучала слишком пронзительно, чтобы наш стук был услышан. Тогда Аарон громко сказал в щель:
– Эй! Мадху! Ты там?
Музыка оборвалась.
– Оготыещеспрашиваешь. Конечноятут. Оченьдажетут. Гдемнеещебыть? – слова Мадху догоняли друг друга и слипались в фонетические сгустки.
– Что он говорит? – прошептал я.
Аарон покачал головой и прошептал в ответ:
– Не знаю. Он говорит очень быстро. Требуется несколько минут, чтобы привыкнуть, и потом уже все нормально. – Брат снова проговорил в дверную щель: – Эй, можно войти?
– Абсолютно, – ответил Мадху. Он говорил быстрее, чем мой мозг способен был воспринять. – Конечнозаходите. Моядверь всегдаоткрыта каквидите. Ноктовытакие? Яваснезнаю.
Из всего им сказанного мы поняли только то, что он приглашает нас зайти, поэтому толкнули дверь и шагнули в палату. Мальчик сидел за маленьким столиком. Он был худой, с темно-оливковой кожей и черными, как смоль, волосами на узкой голове. Его карие глаза напомнили мне доктора Рингла – они так же лучились, когда он улыбался.
После краткого напоминания, кто мы такие (при этом мы не всегда понимали друг друга), мы слушали почти полчаса приливы и отливы поразительной речи Мадху. Через несколько минут мои уши привыкли к слиянию и ритму его фраз, и я улавливал хотя бы общий смысл того, о чем он говорил.
Мадху был из Дели, это столица Индии, но в восьмилетнем возрасте переехал с родителями в Америку. Он походил на сгусток энергии, улыбка не сходила с его лица, и он, казалось, знал что-то умное буквально про все на свете. Мне он понравился с первого взгляда, и его приятная личность просто притягивала к себе.
Больше всего меня поразил его невероятный оптимизм, даже теперь, при его болезни. Он попал в больницу месяц назад после положительных результатов теста на рак печени. Болезнь пока еще не вышла за пределы этого органа, и была надежда на выздоровление, если доктора найдут донора и сделают Мадху пересадку печени. Но решающим фактором было время, потому что в его печени уже появились серьезные признаки болезни. Если в ближайшие месяцы Мадху не пересадят донорскую печень, его шансы на выздоровление значительно уменьшатся.
Поскольку мы с братом пришли в больницу накануне Рождества, наш разговор с Мадху постепенно перешел к теме этого праздника. Она живо интересовала нашего индийского друга, хотя он никогда не отмечал Рождества.
– Неоспоримый факт, – заявил он как можно авторитетнее, – что большинство христиан даже не понимают, что они празднуют на Рождество. Судя по всему, что я читал, Рождество, по своей сути, связано с Иисусом Христом. А на практике главным персонажем оказывается Санта-Клаус. Не кажется ли вам это странным? Лично мне кажется, но я не христианин, поэтому моя точка зрения может быть искаженной. Вы можете меня поправить?
Аарон пытался как-то возразить ему, но спорить с доводами Мадху было нелегко.
– Видишь ли, – сказал он, – Санта-Клаус был… святой.
– По его лицу я понял, что в голове моего брата крутятся колесики и изо всех сил пытаются сообразить, что сказать дальше.
– Да, святой, – продолжал он. – Святой Николай, верно? Всем известно, что святые – это христиане, которые делают добрые дела и… ну… хорошее дело, которое делает святой Николай, состоит в том, что он приносит детям подарки. Все очень просто. Понятно? – Даже Аарон, кажется, сомневался в словах, которые он только что произнес.
– Значит, – возразил Мадху быстрее, чем олень бежит холодной рождественской ночью, – ты говоришь, что Рождество – это когда Санта приносит христианским детям подарки? И за это его считают святым? Так, что ли? Очень интересно. – По его саркастическому тону мы поняли, что его совершенно не убедило объяснение Аарона.
– Да, – пробормотал мой брат. – То есть нет… Просто… Я имел в виду… Я не знаю, что я хотел сказать, – честно признался он наконец.
Задавая свои вопросы, Мадху не собирался умалять значение Рождества. Но он и не хотел довольствоваться нашими объяснениями. Он искренне пытался понять, почему Рождество так важно для нас и как вписывается Санта в эту картину, если в Рождество христиане празднуют рождение Иисуса Христа.
Пока два мальчишки, которые были старше и умнее меня, сидели и обсуждали аргументы друг друга, мне пришло в голову, что, возможно, существует потенциальная связь между современным Сантой и Младенцем Иисусом.
– Эй, я понял! – воскликнул я.
– Что ты понял? – спросил Мадху.
– Кажется, я знаю, почему Санта связан с Рождеством и почему он раздает подарки. Может, он был… ну… тем мудрецом.
– Каким таким мудрецом? – спросил Аарон.
– Ты помнишь про мудрецов с Востока? Возможно, это один из них. Ведь они принесли Иисусу подарки, когда он родился.
– Волхвы, а не мудрецы, – фыркнул Аарон. – Они шли за звездой из восточной страны до Вифлеема. С какой стати ему быть одним из них?
– Я просто подумал, что, может, после того как он принес Иисусу свой особый дар, он решил приносить подарки детям каждый год, чтобы мы все вспоминали о рождении Христа.
– Я не очень хорошо знаю эту историю, – задумчиво проговорил Мадху. Он глядел на меня и указательным пальцем тер подбородок. – Но если верно то, что ты говоришь, тогда я вижу в этом больше смысла, чем во всем, что я слышал сегодня про Санта-Клауса. – Он подмигнул мне и улыбнулся Аарону.
– Раз ты считаешь его мысль такой интересной, тогда присоединяйся к нам и празднуй с нами Рождество. – Аарона слегка задело, что Мадху больше понравилось мое объяснение про Санта-Клауса. – Я уверен, что тебе дадут роль одного из волхвов, и тогда ты узнаешь про них все, что тебе нужно.
– Да, в самом деле! Аарон, это замечательное предложение. Я очень хочу узнать про тех людей с Востока, которые были мудрыми.
Так мы и решили, что Мадху тоже будет участвовать в представлении.
В тот вечер мы еще раз упомянули про Рождество, когда спросили его про рождественский листок. К нашему удивлению, он ответил, что разорвал его и выбросил в корзину, так как Санта бессилен дать то, что Мадху хочет больше всего на свете. Еще он сказал, что если бы Санта и мог дать ему то, что он хочет, то, скорее всего, он все равно не даст ему, потому что Мадху не христианин. Я подумал, что он ошибается, но не стал обсуждать эту тему.
Когда нам пришло время уходить от Мадху, я в душе даже пожалел об этом. Мне хотелось посидеть у него хотя бы еще немного и слушать его разговоры. Отчасти из-за того, что я с ужасом ждал окончания этого вечера.