На ее лице была гримаса разочарования.
Таня подошла к девочкам, они обнялись. Таня и Лялька разревелись. Верка отвела в сторону глаза, хлюпнула носом и твердо сказала:
– Ну ладно, хорош сопли распускать. Не на войну провожаем. И вообще, впереди каникулы. Давай, Танюха, готовь новоселье! Подъедем!
Верка и Лялька начали тискать и целовать Женечку, Таня махнула рукой Светику.
– Что грустишь? — спросила та. — Не понимаю. Жить будете, как люди, в отдельной квартире.
Таня кивнула. Из подъезда выбежала Шура и, косолапя, неуклюже подбежала к девочкам.
– Пока, Шурыга, — сказала Таня. — Все будет хорошо.
Шура пожала плечами и обняла Таню.
С балкона Зоя махнула Тане рукой и крикнула:
– Пока!
Таня села в машину, Женечку она посадила на колени и уткнулась в ее теплый, пахнущий детским мылом затылок.
Двинулись.
Всю дорогу Таня проплакала.
– Старый идиот, — вслух говорила она, меряя шагами комнату. — Просто выживший из ума идиот. Последняя стадия старческого слабоумия. Гнусный старый сластолюбец. Фу, противно!
Первый раз она презирала и ненавидела отца. Отцу, к слову сказать, было тогда тридцать девять лет — это к вопросу о старческом слабоумии.
Но в целом Верка, конечно, была абсолютно права. Сколько прекрасных женщин пытались обаять известного адвоката! Молодых, красивых, образованных! Стройных и прелестных модниц! Она, конечно, понимала, что отцу нужна женщина. Но не такая же, прости господи! А он… В общем, наделал дел. Ему еще повезло, что в данный момент он находился в командировке в Киеве — не попал Верке под горячую руку! Но все еще впереди! Она такое ему устроит — мама не горюй! Уж не сомневайтесь. Однако было так горько и стыдно, что даже Тане и Ляльке она об этом не рассказала.
Гарри появился через три дня. Верка услышала, как он открывает входную дверь, и выбежала в коридор. Увидев дочь, заулыбался, протянул к ней руки. Верка отступила назад, прищурила глаза, уперла руки в боки.
– Ну что! — выкрикнула она. — Вас можно поздравить с приближающимся отцовством? С большой радостью, так сказать? Закупаем пеленки и распашонки? Коляску и кроватку? И что там еще? А, да — ведем молодую в загс, заказываем ресторан и белое платье? Составляем список гостей? Будем бегать на молочную кухню? На меня, кстати, можешь не рассчитывать. И вообще, чтобы не мешать, так сказать, молодым, я скорее всего уеду в Ленинград к Эммочке. Надеюсь, она меня не выгонит! Так что пошла собирать вещички.
Гарри не отвечал — спокойно снимал плащ, расшнуровывал ботинки и развязывал перед зеркалом галстук. Потом он посмотрел на Верку и сказал:
– Да, кстати, вещички можешь собирать. Путевки я получу в понедельник. В «Актер», разумеется. Через неделю улетаем. Надеюсь, против самолета ты не возражаешь? Что в поезде трястись? — Он вздохнул и улыбнулся.
Верка стояла ошарашенная.
– А как же?.. — тихо спросила она.
– А, ты об этом? — спокойно сказал Гарри и провел расческой по густым волосам. — А что, собственно, меняется? Ничего такого не случилось. Хочет — пусть рожает. Это дело добровольное. Да и пора — сколько ей лет? Двадцать восемь? Тридцать? Самое время. Комната у нее есть, а деньгами поможем. Ну не подонок же я, в конце концов. На тебе, кстати, это никак не отразится, и жизнь твоя не изменится, так что не беспокойся. Да, и купи, не забудь, себе новый купальник. Молодежи будет в этом году полно. — Он прошел на кухню и крикнул оттуда: — Дочь! Свари-ка кофейку! Мне еще полночи работать.
Верка зашла на кухню и внимательно посмотрела на отца.
– То есть ты считаешь, что ничего не произошло? — спросила она.
Верка зашла на кухню и внимательно посмотрела на отца.
– То есть ты считаешь, что ничего не произошло? — спросила она.
Он пожал плечами:
– Ничего такого, что могло бы изменить нашу с тобой жизнь.
Верка достала из кухонного шкафа джезву, положила четыре чайные ложки кофе — Гарри любил покрепче.
Через две недели улетели в Сочи. В чемодане лежали новые сарафан и купальник. Верка старалась ни о чем не думать и отцу вопросы не задавала, а у Гарри было распрекрасное настроение, как будто ничего не произошло. Ну ровным счетом ничего. Жизнь продолжалась в прежнем режиме. Гарри был, как всегда, душой компании — анекдоты, каламбуры, прибаутки. Все — на высшем уровне, тонко и остроумно. Вокруг него крутился целый хоровод баб — от двадцати до семидесяти. Он расточал комплименты и целовал ручки. «И как его угораздило? — недоумевала Верка. — Просто нонсенс, ей-богу. — Ну, и черт с ним, — решила она. — Мое какое дело? Пусть сам разбирается».
У Верки тоже наметился романчик — с сыном известного режиссера. Мальчик был капризный, но образованный и симпатичный. Строил из себя утомленного и умудренного жизнью. Этакий Печорин. Но Верке он нравился и к тому же классно целовался. Она жила в свободном режиме — у нее своя компания, у Гарри своя. Он закрутил роман с одной довольно знаменитой театральной актрисой. Она была не из «юных див», разумная и рассудительная. Верка почти успокоилась. Конечно, когда она вспоминала про Зину, на душе становилось противно. Но в целом все было замечательно — теплое море, фрукты, вкусный кофе в кафешке на набережной, интересная публика. А еще мужские взгляды и сладкие поцелуи. Думать о Москве не хотелось.
– Все будет хорошо, не волнуйся!
Потом из огромной сумки Поля достала пирожки, запеченную курицу, кастрюлю винегрета и миску с вареной картошкой. Рита тоже распотрошила свою сумку и выложила котлеты и соленые огурцы. А вот Алла растерянно хлопала глазищами и извинялась, что ничего с собой не взяла.
– Не успела, — смущенно оправдывалась она. — Только-только хватило времени собрать вещи.
– Ничего, — успокаивала ее Поля. — Еды на всех хватит.
«Да, — подумала Лялька. — Папаше опять, похоже, не повезло. Пусть эта Алла и вправду красавица, но росомаха еще, видно, та. Не Поля, одним словом. Положиться на нее можно едва ли. Хотя, конечно, эффектная. И вроде бы невредная».
Ужинали шумно и весело — с коньячком и гитарой. Запевал Митя, а остальные подхватывали. Спать легли поздно — Поля с трудом выгнала мужчин из «женского» купе. В Таллин прибыли рано утром и сразу, не посмотрев город — Лялька расстроилась до слез, — пересели в маленький «пазик», который должен был их отвезти до места. Алла села рядом с отцом. Лялька видела, как она взяла его за руку. Отец обернулся к Ляльке и подмигнул ей. Лялька отвернулась к окну. Ехали долго, часа три. До самого острова добирались моторной лодкой — по очереди.
Остров оказался сказочным — узкая пляжная полоса с седым мельчайшим песком. Прозрачный сосновый бор. Вдоль берега — низко стелющиеся кусты цветущего красного шиповника, огромные, отполированные морем и временем валуны. И абсолютная, звенящая тишина. Запах хвои и смолы. Никакой цивилизации и близко не видно. Но отец сказал, что на другом конце острова есть небольшой рыбацкий поселок, в шесть домов. Жители держат скотину и кур, так что свежее молоко, масло, сметана и яйца обеспечены. А вкуса все это — необыкновенного. Сметану можно резать ножом.
Начали устраиваться — ставить палатки, полевую кухню, туалет. Поля и Рита пошли в поселок за картошкой, овощами и молочными прелестями.