Она подняла глаза, и на лице ее появилось такое настороженное выражение, что Эвис захотелось крикнуть: «Знаешь, я ведь просто так спрашиваю, без всякой задней мысли!» Светло-рыжие волосы Фрэнсис были убраны в тугой узел. Будь на ее месте кто-нибудь другой, Эвис предложила бы ей сделать что-то более кокетливое. Если бы Фрэнсис добавить хоть немного красок, то она была бы прехорошенькой.
— Нет, — ответила Фрэнсис. И когда молчание стало совсем неприличным, добавила: — Собиралась просто посидеть немного здесь.
— Ну… Похоже, погода налаживается. Да?
— Да.
— Мне показалось, что сегодняшняя лекция была уж слишком занудной, — сказала Эвис. Она ненавидела неловкие паузы в разговоре.
— О?
— Нормирование и все такое! — фыркнула Эвис. — Честно говоря, когда мы доберемся до Англии, я вообще сведу готовку до минимума.
У них за спиной компания девчушек с шумом отодвинула стулья и, не прекращая оживленно щебетать, встала из-за стола.
Эвис с Фрэнсис проводили их взглядом.
— Ты уже закончила свое письмо? — поинтересовалась Фрэнсис.
Эвис накрыла рукой бювар, словно Фрэнсис могла увидеть его содержимое.
— Да. — Ответ прозвучал резче, чем ей хотелось бы. Сделав над собой усилие, она немного расслабилась. — Это сестре.
— О…
— Утром я написала еще два. Иэну и школьной подруге. Она дочь Маккилленсов. — (Фрэнсис непонимающе покачала головой.) — Они очень богатые люди. Я ни разу не написала Анжеле с тех пор, как уехала из Мельбурна… Правда, даже и не представляю, когда мы сможем отправить письма. И когда я получу хотя бы одно письмо от Иэна. — Она принялась изучать ногти. — Надеюсь, что это случится на Цейлоне. Мне говорили, что почту могут доставить прямо на борт.
Она мечтала о толстой связке писем от Иэна, что ждала ее в каком-нибудь раскаленном от тропической жары почтовом отделении. Она перевяжет письма красной ленточкой и будет в одиночестве читать их по одному, смакуя, как коробку шоколадных конфет.
— Так странно, — сказала она, скорее себе, — что мы, поженившись, столько времени не общались. — Она пальцем начертила на конверте имя Иэна. — Иногда все кажется немножко нереальным. Словно мне не верится, что я вышла замуж за этого человека и теперь плыву в никуда. Когда не можешь с ним поговорить, нелегко верить в реальность происходящего.
Прошло пять недель и четыре дня со времени его последнего письма. И первого, что она получила, уже будучи замужней дамой.
— Я пытаюсь представить себе, о чем он сейчас думает, ведь самое плохое в невозможности вовремя получать письма — это то, что все чувства за время пути успели измениться. То, что могло расстраивать его, уже в прошлом. А закаты, которые он описывает, далеко позади. Я даже не знаю, где он сейчас. Остается только надеяться, что на расстоянии наши чувства не угасли. Мне кажется, это и есть наша проверка на верность. — Ее голос стал совсем тихим, задумчивым. Она вдруг поняла, что на несколько минут забыла о тошноте. И слегка оживилась. — А ты как думаешь?
Но выражение лица Фрэнсис, вдруг ставшего похожим на маску, неуловимо изменилось: сделалось замкнутым и безразличным.
— Полагаю, что так, — проронила Фрэнсис.
И Эвис поняла, что если бы она, Эвис, сказала, будто небо позеленело, то получила бы такой же ответ. Девушка неожиданно почувствовала себя не в своей тарелке, словно ее попытка установить более доверительные отношения была демонстративно отвергнута. Эвис так и подмывало сказать что-нибудь по сему поводу, но тут к столу вернулась Маргарет с чайным подносом в руках.
Ее кружка оказалась доверху наполненной ванильным мороженым. Уже третья порция с тех пор, как они сели за стол.
— Девчонки, послушайте, что я вам расскажу. Старушке Джин точно понравится. Они собираются проводить церемонию перехода через экватор. Оказывается, это старая морская традиция, и на полетной палубе будет масса развлечений. Так говорил парень, который разливает чай.
Эвис тут же забыла об обиде на Фрэнсис.
— И что, надо наряжаться? — непроизвольно поправила прическу Эвис.
— Без понятия. Тут я не в курсе. Они потом вывесят информацию на доске для объявлений. Но будет весело. Ну, что будем делать?
— Хм. Я пас. Только не с моей морской болезнью.
— Фрэнсис? — Маргарет, измазав кончик носа, лизнула шарик мороженого.
— Не знаю.
— Ай да брось! — воскликнула Маргарет. Когда она опустилась на стул, тот протестующе заскрипел. — Отведи душу, подруга. Дай себе волю!
Фрэнсис неуверенно улыбнулась, показав мелкие белые зубы. А она, оказывается, красавица, неожиданно поняла Эвис.
— Поживем — увидим, — сказала Фрэнсис.
Фрэнсис думала, что возненавидит мужчину под дверью их каюты. В первую ночь, что он стоял на часах в коридоре, она не сомкнула глаз, ощущая присутствие незнакомого человека. Свою наготу, свою беззащитность. И тот факт, что он, по крайней мере в теории, имел над ней власть. Она остро чувствовала каждое его движение, каждый шаг, каждый скрип и шорох, каждый звук его голоса, когда он тихо приветствовал или инструктировал проходивших по коридору. И потом, лежа на своей койке, она размышляла о том, почему так переживает по сему поводу: его присутствие подчеркивало тот непреложный факт, что они здесь просто груз, партия товара, которую необходимо безопасно переправить с одного конца света на другой, в основном от отцов к мужьям, от одних мужчин — к другим.
Эта чеканная поступь, эта выправка, этот карабин говорили о том, что женщин не только лишили свободы, посадили в заключение, но и охраняли, защищая от неких неведомых сил, находящихся палубой ниже. Иногда, когда она начинала нервничать из-за множества людей поблизости, обилия незнакомых мужчин, которых поневоле сплотила изоляция от внешнего мира, она была даже рада, что он стоял на посту у них под дверью. Однако гораздо чаще она ненавидела его за то, что он заставлял ее чувствовать себя вещью, чьей-то собственностью, нуждающейся в охране.
Впрочем, остальные девушки старались не вдаваться в столь сложные философские материи. По правде говоря, они вообще его не замечали. Для них, как и для многих на борту, он был вроде мебели, человеком, которому говорили «добрый вечер» и мимо которого можно было протащить собаку или пробраться самим, чтобы на цыпочках спуститься туда, где проходила очередная вечеринка. Совсем как сегодня. Маргарет с Джин собирались на партию в покер с Деннисом. Заговорщицки перешептываясь, они укладывали волосы, возились с чулками и туфлями, а также — в случае Джин — одалживали чужую косметику. Было около девяти вечера, словом, еще не так поздно, чтобы, соблюдая комендантский час, загнать их в каюту, но — поскольку время ужина давно прошло — достаточно поздно для того, чтобы, если их перемещения будут обнаружены, поинтересоваться на законных основаниях, куда это они направляются.
— Фрэнсис, уверена, что не хочешь с нами пойти? — (Они уже были на нескольких вечеринках, и во время по крайней мере одной Джин удалось остаться трезвой. Фрэнсис покачала головой.) — Ты не должна вести себя точно монашка. — Маргарет зашнуровала вторую туфлю. — Господи боже мой, я уверена, что твой старик не стал бы возражать против того, чтобы ты чуть-чуть развлеклась в хорошей компании.
— Мы никому не скажем, — поддакнула Джин, надувая губы, чтобы подкрасить их помадой.