Она слышала, как Бен мычит, вздыхает, порыкивает, когда встала и пошла на кухню налить себе воды. Его радость была настолько велика, что выходила из него с этими звуками, которые заставили Терезу улыбнуться, хоть она и нервничала насчет завтрашнего дня.
На следующее утро, когда пришел Альфредо, Бен был уже одет и причесан, он сидел за столом и смотрел на дверь. Сначала предстоит поездка на машине, но он к этому готов.
Когда ехали вдоль набережной, Бен прятал глаза от блеска волн, потом они выехали из города и поехали дальше через поля, где паслись коровы, наполовину скрытые сочной травой, к горам впереди. Бен сидел, вцепившись в край окна, — оно было опущено, чтобы Бен мог дышать, но даже несмотря на это его тошнило, и Альфредо остановил машину, и Бен смог выйти. Тереза тоже вышла. Бена вырвало, потом он встал у края дороги и смотрел на горы: он думал, как бы убежать, но вспомнил, что Альфредо пообещал… и вернулся в машину, которая вскоре уже ехала по извилистой дороге. Бен вцепился в руку Терезы, ему было очень плохо, но она сказала:
— Смотри, Бен, смотри. — Он открыл глаза и сразу же издал испуганный стон — над ними находились три человека, они летели вниз под чем-то большим и разноцветным, похожим на квадратные крылья.
— Что это, что они делают?
Альфредо объяснил, что все нормально, это всего лишь парашюты:
— Понимаешь, Бен, они похожи на зонтики и помогают людям опускаться медленно.
Все трое вышли из машины и стоя смотрели вверх, вверх, вверх, пока люди в небе пролетали мимо, нацеливаясь на посадочную площадку, скрытую изгибом дороги. Бен смотрел, раскрыв рот.
— А мы так могли бы? — спросил он.
— Да, могли бы, — ответил Альфредо, хорошо понимая, что и Бен, и Тереза могут быть подавлены богатыми умными люди, способными летать в воздухе под зонтами, легко и свободно, потому что их жизни всегда в безопасности. — Мы могли бы, если бы у нас были деньги.
— Деньги, — сказал Бен. — Где мои деньги?
— Они в сейфе в квартире, — ответила Тереза. Там не так-то много осталось, но она была уверена: что бы Алекс ни делал, он точно вернет все, что она потратила.
— Тебе хотелось бы попробовать? — спросил Альфредо — ему было по-настоящему любопытно, что Бен думает о людях в небе, скрывшихся за холмом, пока на них смотрели.
Бен молчал, присматривался — им было неизвестно, что он думает.
Снова сели в машину и поехали дальше по горам. Очень красивые, думала Тереза, и радовалась тому, что она их увидела, но Бен сидел, закрыв глаза. Пришлось снова остановиться, чтобы его вырвало.
Доехали до места, которое им описывали как «институт» — они представляли себе отдельное здание, но то, что они увидели, больше походило на город: множество низких строений, разбросанных вокруг, среди них были и более высокие внушительные здания, на одном из которых большими черными буквами написано: «Больница». Но по всему миру распространилась сеть больниц, аптек, лабораторий, исследовательских институтов, наблюдательных станций, функции которых достаточно перепутаны и расплывчаты. Бен и Тереза все еще искали глазами «институт», когда машина остановилась у здания, ничем не отличавшегося от десятков других. Альфредо открыл перед ними дверцы. Выглядел он нервно и испуганно. Потому что ему запретили приближаться к отдельной группе зданий, и даже говорить о них Терезе или Бену. Все, кто работал в этих зданиях, стыдились того, что там происходит, — ну, если не стыдились, то занимали оборонительную позицию, хотя их работа относилась к совершенно различным областям. К этому времени Альфредо уже не просто интересовался Беном — должно быть, все им интересовались, — он испытывал к Бену жалость, а также чувствовал себя виноватым, потому что он, не подумав, рассказывал Бену о тех наскальных рисунках, о том, что видел похожих на него людей, и результат получился очень плохим, он даже не решался оценить, насколько.
В какой-то момент придется рассказать Бену правду, и слово «разочарование» слишком слабо, чтобы описать, каково ему станет. В то же время его волновала и более неотложная проблема: что эти люди — Альфредо не очень нравились его работодатели — задумали насчет Бена? Их предупреждение о том, что Бен ничего не должен узнать о «страшном месте» — о «Клетках», как его почти все называли, — означало, что ему собирались причинить вред. Единственное, что его утешало в этой ситуации — присутствие Терезы, и когда он говорил ей, что анализы — это не так страшно, то старался подбодрить ее улыбкой, но эта улыбка говорила намного больше. Бена и Терезу провели в большую комнату, где стояла аппаратура, а Альфредо припарковал машину; он надеялся вернуться к Терезе, но ему дали другие задания.
В комнате были две девушки в белых халатах. Одна из них — Инес, ей пришлось одолжить халат: решили, что ее присутствие вселит в Бена уверенность. Ему было страшно, Терезе тоже, хотя она старалась этого не показывать.
Ассистентке дали подробные указания. Она попросила Бена «помочь» Терезе — сесть рядом и подержать ее за руку, пока та сидела на краю низкого столика, вытянув другую руку, на которую надели резиновую трубку, надули, измерили давление. Затем пришла очередь Бена. Пока измеряли давление у него, Бен скалился, ассистентка почувствовала себя увереннее, поскольку не знала, что это означает. Ему очень не понравилось, когда резинка стала сжимать руку. Потом Терезе сказали, что у нее из вены возьмут кровь. Когда шприц начал наполняться темной кровью, она закрыла глаза и отвернулась. Теперь Бен: согласится ли он?
— Давай, Бен, — сказала Тереза, — теперь ты должен сделать это, как и я.
Бен позволил себя уколоть и смотрел, как емкость наполняется кровью. Это зрелище было не ново для Бена: у него брали анализы, когда он был маленьким. По сути, он привык к этому больше, чем Тереза, чье детство определенно прошло без дорогого медицинского обслуживания. Пока все нормально. Теперь проверка зрения. Для этого откуда-то появилась еще одна женщина. Бена недавно в Ницце осматривал окулист, так что он не возражал.
Уши… Инес попросила Терезу узнать у Бена, проверяли ли у него слух, и Тереза ответила:
— А сама почему не спросишь? — Голос у нее был тихий и резкий; она поняла, что не может смотреть на Инес, которая чувствовала себя виноватой и потому защищалась.
— Бен, у тебя когда-нибудь проверяли слух? — проговорила Инес.
Бен знал, что у него слух острее, чем у кого бы то ни было, но сказал лишь:
— Да.
Он смирился с тем, что ему в уши засовывают какие-то инструменты и просвечивают лучом.
Теперь моча: Инес ожидала, что Бен будет мочиться прямо перед всеми, как животное — но он взял бутылочку и стал оглядываться в поисках места, куда можно спрятаться.
— Ширму, — распорядилась Инес. Терезе ее голос показался резким и полным презрения. Бен пописал за ширмой и вынес бутылочку.
У него отрезали немного волос, кусочки ногтей, кожи. Бен все терпел, скалясь — молча и флегматично. Потом они захотели поместить ему на голову зажимы и измерить активность мозга, но когда Бен увидел аппарат, он попятился к двери и хотел убежать; даже подбадривающие крики Терезы (ее попросила Инес) о том, что она тоже будет это делать, не убедили Бена. Инес сказала:
— Хорошо, сделаем рентген.
Тереза разрешила облучить себя рентгеном — впервые в жизни. Эта процедура занимала много времени. Руки, ноги, стопы, таз, позвоночник, плечи, шея. Голову изучать не стали, чтобы не пугать Бена. Он стоял рядом и смотрел, а когда появлялись фотографии и их отдавали им с Терезой, казалось, что ему интересно разглядывать ее кости.
— Тебе когда-нибудь делали рентген? — спросила Инес.