— Хоть что-нибудь. Он ничего не приносит в семью. Вы живете на твои деньги.
— Он — мой муж и отец Зои, и я люблю его. Что еще он должен приносить в нашу семью?
Максвелл, фыркнув, хлопнул ладонью по кухонному столу. Я вздрогнул.
— Тише! Собаку напугаешь, — одернула его Триш.
Она редко называла меня по имени. Слышал, так поступают в тюрьмах и лагерях для перемещенных лиц. Называется деперсонализацией.
— Я просто недоволен, — сказал Максвелл. — Мне хочется видеть наших девочек счастливыми. Они приезжают к нам, только когда он отправляется на гонки. Так не поступают, видеться нужно не по необходимости.
— Этот сезон действительно важен для его карьеры. — Ева старалась сохранять спокойствие. — Я делаю все, что от меня зависит, и он это ценит. Хватит на меня набрасываться.
— Прости. — Максвелл поднял руки, словно сдающийся солдат. — Прости. Я всего лишь хочу тебе счастья.
— Я знаю, папа. — Ева, перегнувшись через столик, поцеловала его в щеку. — Мы все хотим быть счастливыми.
С бокалом в руке она вышла во двор, а я остался на кухне. Максвелл открыл холодильник и вытащил из него банку маринованного перца. Он обожал маринованный горький перец. Открыв банку, он запустил в нее три пальца, вытянул длинный кусок перца и с хрустом впился в него зубами.
— Ты видел, во что она превратилась? — спросила Триш. — Высохла как ветка, а считает себя толстой.
Максвелл кивнул:
— Ума не приложу, как такое могло случиться. Моя дочь вышла замуж за автослесаря. За техника по обслуживанию автомобилей. Кошмар. Где мы с тобой ошиблись?
— Она всегда была своевольной, — отозвалась Триш.
— До замужества она по крайней мере выбирала разумно. Закончила колледж, получила степень по истории искусств. И чем все закончилось? Машинным маслом и бензином?
— Собака на тебя смотрит, — отозвалась Триш не сразу. — Может, перца захотелось?
Максвелл удивленно посмотрел на жену, потом на меня.
— Хочешь перчику, приятель? — спросил он, протягивая мне недоеденный кусок.
Я-то знаю, почему во все глаза смотрел на него. Хотел получше вникнуть в смысл его слов. Однако поскольку я к тому времени успел проголодаться, то перец понюхал.
— Очень вкусный. Из Италии приехал. Кушай, милок, — уговаривал меня Максвелл.
Я взял из его рук кусок перца и сразу почувствовал легкое покалывание на языке. Как только я надкусил его, пасть мою наполнила обжигающая жидкость. Я немедленно выплюнул кусок и подумал, что сейчас все пройдет, кислота, выработанная моим желудком, подавит кислоту перца, но не тут-то было. Самое страшное только и начиналось. Горло у меня драло так, словно я расцарапал его острыми рыбьими костями. Желудок горел. Я бросился из дома на задний двор, где стояла моя миска с водой. Я принялся лакать воду, но это мало помогло. Тогда я просто добрел до ближайшего куста и упал под ним дожидаться, пока жжение пройдет само.
Поздним вечером, когда Ева и Зоя уже крепко спали, Триш и Максвелл вывели меня на двор. Стоя на крыльце, они несколько раз повторили свою дурацкую мантру: «Давай, собачка. Давай быстрее». В желудке у меня бурлило. Я отошел от дома дальше обычного, принял нужную стойку и с шумом низвергнул. Опорожнившись, я оглядел свой жидкий водянистый стул и понюхал его. Вонял он отвратительно. Я понял, что теперь в полной безопасности и страдания мои закончились, только с тех пор перестал брать подозрительную пищу, тем более из рук людей, которым не мог доверять полностью.
Недели стремительно летели, приближая осень, самое важное для нас время года.
Дэнни не останавливался на достигнутом: в раннем июне он завоевал свою первую победу, на автогонках в Лагуне, потом занял третье место в Атланте, пришел восьмым в Денвере. Неделя, проведенная в Сономе, не прошла даром — он научил команду действовать слаженно. Практически все победы стали его личной заслугой. Вся работа лежала на его плечах, а плечи у него были широкие.
Тем летом, когда мы собрались все вместе за обеденным столом, у нас было о чем поговорить. О трофеях. Мы разглядывали фотографии. Смотрели повторы телепередач. К нам стали захаживать гости, да не просто коллеги Дэнни по работе, где были счастливы иметь в штате заслуженного автогонщика и охотно соглашались с его условиями, а признанные мастера автоспорта. Приходил Деррик Коуп, ветеран гонок «НАСКАР». Заглядывал Чип Ханауэр, чей портрет украшает Зал славы мотоспорта. С нами даже познакомился Лука Пантони, очень влиятельный человек из штаб-квартиры «Феррари» в Маранелло, это в Италии, приехавший в Сиэтл к нашему самому знаменитому тренеру Дону Китчу младшему. Своих жестких правил относительно гостиной я не изменил, собачью честь блюду строго. Уверяю вас, я туда не заходил, а усаживался на пороге. Ну разве что когти передних лап чуть выступали за него, хоть на сантиметр приближая меня к славе. В те недели об автогонках я узнал больше, чем за все предыдущие годы просмотров видеозаписей и повторов телетрансляций. Сами посудите: разве это не счастье — услышать рассуждения великого Росса Бентли, тренера чемпионов, о дыхании. О дыхании!
Зоя щебетала без умолку, старалась вставить в разговор свое словечко, блеснуть познаниями перед мастерами. Она усаживалась к Дэнни на колени и будто впитывала своими большими глазами все, о чем говорилось, и иной раз удачно выпаливала какую-нибудь прописную истину, услышанную от отца, вроде: «Не крути руль на скорости, а крути его, когда едешь медленно». После чего именитые гонщики, впечатленные ее заявлениями, очень серьезно кивали. В такие моменты я очень ею гордился, потому что сам не мог никого впечатлить, хотя и многое знал. За меня это делала Зоя.
Ева снова была счастлива. Она походила на тренировки, которые называла «циновочными», подкачала мышцы и стала чаще и настоятельнее сообщать Дэнни о плодородном поле. Неожиданно Ева почувствовала себя намного лучше, у нее исчезли головные боли и тошнота. Рана на руке еще беспокоила, что казалось мне странным. Иногда, чтобы приготовить обед, Ева даже прибинтовывала к ней лангету. Правда, по доносящимся до меня ночами звукам из спальни, по возбужденным голосам ее и Дэнни я догадался, что руки Евы сохранили гибкость и цепкость, требуемые для полного обоюдного счастья.
Но как известно, за каждой горой скрывается долина. Следующие гонки для Дэнни были поворотными, хороший финиш упрочивал его положение лучшего новичка года в профессиональном автоспорте. Гонки проводились в Фениксе, на международной трассе, и Дэнни их проиграл. Его зажали на первом же повороте.
Все автогонщики знают золотое правило: на первом повороте гонки не выигрывают, а вот проиграть их там можно.
Его перехитрили, поймали в неудобном месте. Заставили поднажать на газ на повороте, а потом перекрыли путь. Дэнни резко затормозил, а как известно, покрышки работают хорошо, только когда они вращаются. В результате шедший за ним тяжелый автомобиль на полной скорости врезался в левое переднее колесо. Машину Дэнни сильно отбросило в сторону, да так, что она едва не встала поперек трассы, и пока он выравнивал ее, драгоценные секунды ушли. Он потерял почти целый круг.
Слова, включая специфические термины, используются для объяснения окружающих нас явлений. Важно, насколько точно мы описываем события. Само же событие состояло в следующем: машина Дэнни на время вышла из строя. Он закончил гонку, но проиграл ее. «03», — как сказал мне Дэнни, то есть очутился в заднице. Я обратил внимание на доселе мне неизвестную формулировку.