Чтобы сохранять эту уверенность, им требуется постоянное и добровольное желание других оставаться в тени. Они достаточно безразличны к людям, и, тем не менее, сомнение, высказанное кем-нибудь вслух, порождает сомнение в них самих, а этого не терпит их божественная природа.
В последующие месяца, которые Александр провел в Бактрии, главными его заботами были приготовления к индийской экспедиции и признание его божественной сущности.
Со времени убийства Клита вопрос о божественной природе Александра был предметом непрекращающихся споров среди военачальников и в армии. Постоянное благоволение фортуны, размах завоеваний, его неисчерпаемая энергия, способность быстро выздоравливать после ранений, неизменные победы, которые увенчивали самые безумные его начинания – все это, разумеется, заставляло многих думать о его сверхъестественной природе. Другие замечали, что кровь у него такая же красная, как у всех, что он может свалиться с ног от брошенного в него камня, страдать желудком от скверной пищи, пьянеть от вина (значит, он только человек).
Если бы ум Александра не был столь бескомпромиссным, он бы удовольствовался подобными спорами, видя в них необходимое доказательство, но у него в глубине души сохранялось двойственное отношение к себе самому и сомнения постоянно одолевали его и его окружение. Поэтому, чтобы доказать свою божественную власть тем, кто в этом сомневался, он обрекал их на смерть.
Многие военачальники были разжалованы только за то, что позволили себе улыбнуться, когда мидийские или бактрийские властители падали ниц перед царским троном, на котором он сидел, одетый в золотые ткани, с рогами Амона на голове. Его двор, впрочем, постоянно пополнялся египтянами, финикийцами, персами, которые в силу традиций всегда были расположены признавать в царе божество и оказывать ему почести, укрепляющие дух самого царя. Однажды Александр при свидетелях схватил за волосы одного из заслуженных командиров и ударил его лбом о пол, чтобы научить его уважать царя. На каждом банкете, празднике, посольском приеме происходили все новые инциденты. Вскоре юные македоняне из знатных семей переняли, одни из чувства искренней преданности, другие из лести, обычай коленопреклонения. Александр благодарил их и целовал.
Каллисфен, племянник Аристотеля и историограф Александра, считал себя достаточно зрелым и уважаемым человеком, чтобы подчиниться этому обычаю. «Я прекрасно могу прожить, – заявил он, – без лишнего поцелуя». Он прожил недолго. Однажды, когда он сказал Александру, что в зависимости от того, что он напишет, народы в последующие века будут верить или не верить в его божественную сущность, Александр его возненавидел. Один молодой командир, которого подвергли порке за то, что он не оказал должного почтения царю, и еще несколько недовольных, на которых оказали влияние поведение и слова Каллисфена, подготовили заговор; писатель не принимал в нем участия, но был обвинен в его организации, как только заговор был раскрыт. Заговорщиков пытали и затем казнили, Каллисфена бросили в тюрьму, где он умер через несколько месяцев. Отношения Александра и Аристотеля, которые к этому времени уже были нарушены, порвались окончательно, и Аристотель, находившийся в Афинах, одно время опасался за свою жизнь.
Во время подготовки экспедиции в Индию Александр отдал приказ завербовать три тысячи бактрийцев и ввел в армию новые контингенты воинов, набранных из разных мест империи; в основном вербовали молодежь из знати; это делалось для того, чтобы вместе с пополнением войск иметь в руках заложников, что гарантировало полное послушание в отдаленных районах.
Справедливости ради надо отметить, что в государстве Александра царил порядок; можно было только удивляться тому, что столь обширные области безоговорочно подчинялись завоевателю, который молниеносно проходил по ним и так же быстро покидал их. Надо признать также, что Александр проявлял большую заботу и прилагал немало труда для того, чтобы в империи были хорошие дороги, охраняемые переправы, почтовые станции, многочисленные гонцы и близко расположенные гарнизоны.
Надо признать также, что Александр проявлял большую заботу и прилагал немало труда для того, чтобы в империи были хорошие дороги, охраняемые переправы, почтовые станции, многочисленные гонцы и близко расположенные гарнизоны. Если в сражениях у него был один маневр – атака, одна стратегия – риск, то в мирное время он правил империей как великий и мудрый царь. Благоразумие он проявлял только в мирное время.
Торговцы, строители, поэты, актеры, ученые и жрецы без конца шли по длинным, но удобным дорогам, и куда бы ни приходили, всюду способствовали развитию торговли и искусства. В годы царствования Александра люди научились лучше узнавать друг друга. Народы, однажды покоренные, уже не восставали. Казалось, что только его появление вызывало раздоры.
Окончательно усмирить Бактрию ему в большой степени помогли две женщины, одна – преступница, другая – влюбленная.
Персидский военачальник, который в недавнем прошлом сверг Бесса и осаждал Мараканду, и из-за которого армия Александра понесла большие потери, продолжал с ожесточением сопротивляться. Законная жена Спитамена, молодая женщина с обидчивым и страстным характером, устала следовать за мужем и делить с ним бесконечные военные тяготы, но особенно ее угнетало то, что муж пренебрег ею, отдав предпочтение наложницам. Она задумала поменять своего повелителя и соблазнить Александра, преподнеся ему подарок, о котором он мог только мечтать. Она прибегла к хитрости: умоляла, плакала, притворилась нежной, чтобы стать желанной своему супругу, и он остался у нее на ночь, что с ним не случалось уже очень давно; она спрятала кинжал в складках платья и ночью отрезала ему голову. Она пришла к Александру в лагерь, не смыв с себя следы крови, в сопровождении раба, который нес завернутую в плащ голову Спитамена. Александр принял подарок, но повелел прогнать женщину: способ ее мщения, которым она так гордилась, вызвал у него отвращение.
Смерть Спитамена заставила всех остальных сопротивлявшихся сдаться Александру. Не сдался только Оксиарт, достаточно богатый и влиятельный для того, чтобы продолжать сопротивление своими силами.
Зимой Александр во главе войска выступил против него. Войско едва не погибло от снежной бури: белые вихри сбивали людей с дороги, многие заблудились в горах, срывались в пропасти, умирали от холода. Александр, сидя у костра, разожженного между деревьями, на походном троне, который переносился за ним повсюду, увидел, как македонский солдат в полном изнеможении, с обмороженными ногами, едва передвигаясь, со стонами тянулся к огню. Александр поднял его, усадил на трон и принялся растирать его. Когда бедняга пришел в себя и увидел, на чем он сидит, он вскрикнул и встал, дрожа не столько от холода, сколько от страха. Александр успокоил его: ведь он был македонянин, а не перс. «Перс, севший даже по ошибке на царский трон, неминуемо карается смертью, это правда; но ты македонянин, и ты будешь помнить, что этот трон возвратил тебе жизнь».
Как только буря утихла, Александр направился к крепости, высившейся в горах, в которой, как было известно, Оксиарт оставил жену и дочерей. Крепость считалась неприступной. Александр послал вестников с требованием сдаться, но комендант крепости рассмеялся, показав на пропасти, окружавшие укрепления, и попросил передать их повелителю, что он сможет овладеть городом, только если у его солдат вырастут орлиные крылья.
Александр собрал своих людей и пообещал выдать двенадцать талантов первому, кто поднимется на вершину. Триста добровольцев бросились на штурм, тридцать из них сорвались при подъеме на отвесную скалу, но крепость была взята, и жена Оксиарта с дочерьми захвачены в плен. Одна из дочерей, Роксана, отличалась совершенством стана и редкой красотой лица: продолговатые черные глаза блестели, как шелк, тонкий прямой нос плавной линией соединялся с верхней губой. Такую стройную шею и изящные руки редко можно было встретить даже в скульптуре. Во всем ее облике был какой-то налет мечтательности.