К нам это особого отношения не имеет, но некоторые хотят показать, как они к этому относятся.
— И кто же этот наш сосед? Он что — француз?
— Нет, мисс. Это Уильям Блейк — он родился и вырос в Лондоне.
— Вы, дети, к нему не суйтесь, — вставила мисс Пелхам. — Это плохое знакомство.
— Почему? — спросила Мейси.
— Он печатает памфлеты со всякой радикальной чепухой, вот почему. Он смутьян, вот кто он такой. И я не хочу видеть в моем доме никаких bonnet rouges. Вы меня поняли?
Магги пришла к Келлавеям неделю спустя — дождалась момента, когда они, по ее разумению, должны были уже обосноваться на новом месте. Она несколько раз проходила мимо Геркулес-комплекса и все время поднимала голову, чтобы заглянуть в их окно, которое они быстро научились держать закрытым, чтобы не пускать внутрь пыль с улицы. Два раза она замечала у окна Анну Келлавей, которая стояла, сложив руки на груди и глядя вниз на улицу. Увидев Магги, она хмурилась и отступала в глубь комнаты.
На сей раз никто из окна не смотрел. Магги уже собралась было бросить туда камушек, чтобы привлечь внимание, но тут открылась дверь и из нее вышла Мейси со щеткой, тряпкой и кастрюлей в руках. Она открыла калитку и, оглянувшись, вытряхнула на улицу кастрюлю, полную деревянной стружки. Увидев Магги, девушка замерла, а потом хихикнула.
— Привет, Магги! Ничего, что я выкинула это на дорогу? Я смотрю, другие выкидывают и чего похуже.
Магги фыркнула.
— Ты можешь кидать что хочешь в канаву. Но зачем ты выкидываешь стружку? Все ее жгут.
— Ой, у нас этой стружки девать некуда. Я выкидываю бо́льшую часть того, что собираю. К тому же она сыровата и плохо горит.
— А вы не продаете излишков?
Мейси посмотрела на нее недоуменно.
— Да нет, вроде не продаем.
— Нужно продавать, обязательно. Стружка всем нужна, чтобы растапливать печь. Вполне можешь заработать пенни, а то и два. Вот что я тебе скажу: я могу продавать ее за тебя, и ты из каждого шиллинга будешь получать шесть пенсов.
Мейси смешалась еще больше, словно Магги говорила слишком быстро и ее было трудно понять.
— Ты, наверно, не умеешь продавать, а? — спросила Магги. — Это вот так нужно делать.
Она указала на продавца картофеля, который выкрикивал: «А вот хорошая картошка. Кому хорошая картошка?»
Его голос соперничал с криками другого торговца: «Задержись немножко — смотри, какая ложка!»
— Видишь? Все чего-нибудь продают.
Мейси покачала головой, и рюшики ее суконной шапочки запрыгали вокруг лица.
— Мы там, у себя дома, такими вещами не занимались.
— Вот оно что. У вас там, значит, каждый своим занимается?
— В основном. К этому нужно привыкнуть. Но мистер Астлей сводил папу и Джема на лесопилку у реки, так что они смогут начать делать стулья, какие ему нужны.
— А можно зайти посмотреть?
— Конечно, можно!
Мейси повела Магги в дом, и та старалась вести себя потише, чтобы не нарваться на мисс Пелхам. Наверху лестницы Мейси открыла одну из двух дверей и сказала:
— У нас гостья.
Они вошли в заднюю комнату, которая служила Томасу Келлавею мастерской. Томас как раз обрабатывал ножку стула в токарном станке, а стоявший рядом Джем смотрел за его работой. На Джеме была длинная белая рубашка и штаны горчичного цвета, а поверх — весь иссеченный царапинами кожаный фартук. Если обычно люди, занятые чем-то, хмурятся, то на лице Томаса гуляла едва заметная глуповатая улыбка. Когда же он наконец поднял голову, улыбка расплылась едва ли не по всему лицу, хотя Магги и показалось, что он не знает, чему улыбается.
Когда же он наконец поднял голову, улыбка расплылась едва ли не по всему лицу, хотя Магги и показалось, что он не знает, чему улыбается. Его светло-голубые глаза смотрели в ее сторону, но взгляд, казалось, устремлялся куда-то дальше, словно его привлекло что-то в коридоре. Морщинки вокруг глаз делали выражение лица задумчивым, несмотря на улыбку.
А Джем не смотрел на Магги и казался отчасти довольным, отчасти настороженным.
Томас Келлавей повертел в руках ножку стула.
— Что скажешь, Мейси?
— Ты помнишь Магги, па? Она держала лошадь мистера Смарта, когда мы носили вещи. Она живет… да, кстати, ты где живешь, Магги?
Магги пошаркала ногами по усыпанному стружкой полу, смущенная тем, что к ней было приковано всеобщее внимание.
— По другую сторону поля, — пробормотала она, делая движение рукой в сторону окна, выходящего во двор. — В Бастильском квартале.
— Бастильский квартал… странное название.
— Вообще-то это называется Йорк-плейс, — пояснила Магги, — но мы его зовем Бастильский квартал. Мистер Астлей построил там в прошлом году дома на деньги, что он заработал представлением о взятии Бастилии.
Она оглянулась, удивляясь кавардаку, учиненному здесь Келлавеями всего за несколько дней. Комната была похожа на лесопилку — повсюду стружки, доски, щепки и опилки. Среди дерева разбросаны пилы, стамески, тесла, буры и другие инструменты, назначения которых Магги не знала. В углу она увидела оловянные емкости и лотки, наполненные жидкостью. В воздухе стоял запах смолы и лака. Но в каких-то уголках царил порядок: аккуратная стопка вязовых досок у стены, десяток готовых ножек, уложенных на полке словно для разведения костра, а на стене по порядку, уменьшаясь в размерах, висели деревянные обручи.
— Я смотрю, вы быстро устроились! А мисс Пелхам знает, чем вы тут занимаетесь? — спросила она.
— У нас дома папина мастерская была в саду, — сказал Джем, словно пытаясь объяснить царящий вокруг беспорядок.
Магги фыркнула.
— Похоже, он до сих пор думает, что работает в саду!
— Ну, в остальных-то комнатах у нас порядок, — вставила Анна Келлавей, появившаяся в дверях. — Мейси, ну-ка помоги мне.
Она относилась к Магги с явным недоверием и не хотела выпускать дочь из поля зрения.
— Смотри, вот это будет сиденье для стула, который папа делает персонально для мистера Астлея, — сказала Мейси, стараясь сгладить возникшее напряжение. — Двойной ширины. Видишь?
Она показала Магги большое седловидное сиденье, лежавшее на других досках.
— Оно должно немного высохнуть, тогда к нему можно будет приделать ножки и спинку.
Магги повосторгалась сиденьем, потом повернулась к открытому окну, выходившему на задний дворик с садиком мисс Пелхам и ее соседей. Дворы в Геркулес-комплексе были узенькими — шириной всего в восемнадцать футов, но этот недостаток целиком искупался длиной. Садик мисс Пелхам имел длину в сотню футов. Большая часть этого пространства была разделена на три квадрата с декоративным убранством в середине каждого: в центре ближайшего к дому квадрата росла сирень, следующий был украшен купальней для птиц, а в последнем рос ракитник. Невысокие кустарники, усыпанные гравием дорожки и клумбы с розами создавали правильный геометрический рисунок, который имел очень маленькое отношение к природе, но немалое — к упорядоченности.
Мисс Пелхам без обиняков сказала, что не хочет видеть в своем саду Келлавеев, разве что по пути в уборную. Каждое утро, если не было дождя, она любила выпить чашечку бульона, сидя на одной из двух каменных скамеечек, стоявших посреди сада одна напротив другой. Встав, она выплескивала остатки бульона на виноградную лозу, ползущую по стене рядом со скамейкой.