— Мишу Фокса.
Рейнбери не хотел, чтобы думали, что он не встречался с Мишей, поэтому ответил:
— Да я встретился с ним, но лишь на минуту. Меня ждали дела.
— И он ничего особенного не сказал?
— Нет, ничего особенного.
Насколько Рейнбери успел заметить, людей, заговаривающих с ним о Фоксе, будто что-то толкало задавать именно этот вопрос, хотя ответ всегда был одинаково сдержан и невнятен.
— А, — только и выдавил Хантер и вновь с притворным вниманием начал рассматривать комнату. Рейнбери, наблюдая за ним, чувствовал раздражение из-за его бесцеремонности и зависть к его густым волосам.
— Наверное, интересная эта ваша работа, — произнес Хантер. — А вот скажите, — продолжил он, — когда люди с вашей помощью приезжают сюда, они получают право работать только временно или могут рассчитывать на постоянное место?
Старается быть вежливым, подумал Рейнбери.
— На постоянное, — ответил он, — если не возникает особых причин их выдворить. В первые пять лет они должны получать особое разрешение, выдаваемое ОЕКИРСом. Потом достаточно простого разрешения министерства труда. К тому же за это время они могут подать запрос о гражданстве.
— Я думал… что есть как бы испытательный срок, — сказал Хантер.
— В каком-то смысле, да, — заметил Рейнбери, — но по большому счету их пребывание здесь зависит только от наличия разрешения на занятие рабочего места. Считается, раз уж они оказались здесь и ведут себя при этом надлежащим образом, то ничто не мешает им остаться тут навсегда.
— А, вот как, — словно чему-то огорчившись, уныло произнес Хантер. — Навсегда.
— Хотя в целом все довольно абсурдно, — продолжил Рейнбери, ощутив неожиданный интерес к вопросу. — Говоря строго, половины этих прибывших здесь вообще быть не должно.
— Как же так? — удивился Хантер.
— Да будет тебе известно, что ОЕКИРС — организация в некотором смысле гибридная, — начал объяснять Рейнбери, — наполовину государственная, наполовину благотворительная. Большая часть пожертвований поступает из Америки. И в самом начале было оговорено, что получаемые нами суммы должны использоваться исключительно на устройство лиц, рожденных к западу от некой линии.
— Именно рожденных к западуот некой линии! —переспросил Хантер.
— Именно, — подтвердил Рейнбери. — Это безумно, это жестоко, но нам нужны ориентиры, простые и четкие. Ты ведь понимаешь, что есть определенные условия игры. Организация, подобная нашей, должна уметь вести политику. И с той и с другой стороны на нас в любую минуту могут посыпаться обвинения в том, что мы тратим деньги на политические цели. В Америке, конечно, существуют разные силы. Но нас поддерживают, главным образом, либеральные организации, квакеры, и тому подобное, а они очень щепетильно относятся к вопросу траты денег. В уставе ОЕКИРСа говорится о нашей цели так: оказывать поддержку лицам, эмигрирующим по сугубо экономическим причинам. Весьма искусственное разделение, тебе не кажется? Надо же сначала выработать критерии этих самых экономических причин!На каждой конференции кто-нибудь непременно затрагивает эту тему. Но различие должно быть определено, раз и навсегда. И появилась линия.Вот она.
Рейнбери встал и повернулся к огромной карте, висевшей за его спиной. Он указал пальцем на пунктирную красную линию, перерезающую Европу с севера на юг.
— Мы называем ее СДВП, — сказал Рейнбери. — Самый Дальний Восточный Пункт.
— Но насколько я понял, множество людей, приехавших сюда с помощью ОЕКИРСа, родились к востокуот линии?— спросил Хантер.
— Но насколько я понял, множество людей, приехавших сюда с помощью ОЕКИРСа, родились к востокуот линии?— спросил Хантер.
— Да, — согласился Рейнбери, — но мы предпочитаем об этом не распространяться. Как и о многом, происходящем в Англии, в верхах об этом знают, но официально все в полном порядке.
— Но ведь может и всплыть?
— Безусловно, если кто-нибудь напишет в «Таймc», или будет задан вопрос в парламенте, или какой-нибудь министр проявит интерес, тогда уж шума не избежать. Но фактически никому не выгодно поднимать этот вопрос.
— Неужели никому? — удивился Хантер.
— Никому, — уверенно произнес Рейнбери. — Ни нынешнее правительство, ни оппозиция не станут ввязываться в скандал, в результате которого Великобритания подверглась бы нападкам с обеих сторон. — Рейнбери постепенно впадал в тон, который его коллеги называли «патетическим». Это и в самом деле был его любимый конек.
— А как же вы узнаете, где кто родился? — спросил Хантер.
— В некоторых случаях, когда документы утеряны, это и в самом деле нелегко установить. Есть большое число субъектов с явно поддельными паспортами, — Рейнбери подошел к стоящему в углу большому шкафу, отворил и вытащил несколько ящичков. — Их удостоверения личности мы храним здесь. Вот, взгляни, — и он протянул Хантеру какую-то зеленоватую книжечку, — несомненно, грубая подделка. Мы попросту закрываем на это глаза. Но попадаются лица, которые ничего не скрывают. Из их документов тут же становится ясно, что они родились восточнее линии.
— Как все это печально, — вздохнул Хантер. — Ведь никто не выбирает, где ему родиться.
— Ты прав, разделять человеческие существа по такому принципу — занятие отнюдь не радостное, — сказал Рейнбери, — но что есть, то есть. И надо как-то справляться. Увы, жизнь полна несправедливости. И мы вынуждены принимать поставленные нам условия. — Рейнбери снова взглянул на волосы Хантера.
— Предположим, разразился бы скандал, — вновь заговорил Хантер. — И что тогда случилось бы с людьми, которые уже получили работу?
Раздался стук в дверь.
— Не знаю, — ответил Рейнбери. — Полагаю, их выдворили бы из страны. Войдите!
Эванс сунул голову в дверь.
— О, простите, — смутился он, — я не предполагал, что вы заняты. Тут как обычно.
Как обычно— был кроссворд в «Таймc», относительно которого Рейнбери и Эванс, как правило, обменивались сведениями в это время дня.
Рейнбери не хотел, чтобы Хантер знал об этом, и поспешил сказать Эвансу:
— Я к вам зайду через минуту. Эванс удалился.
— Извини, — бросил Рейнбери Хантеру. — Деловое совещание. Я сейчас вернусь.
Как только дверь за ним затворилась, Хантер встал со стула и направился к шкафу. Он весь дрожал, ему трудно было дышать. Трепещущей рукой он провел по ряду ящичков. Поиск нужного не занял много времени, и несколько минут он внимательно изучал содержимое. Потом вернул ящичек на место, отошел от шкафа и приблизился к карте.
Когда Рейнбери вернулся в кабинет, Хантер все еще изучал карту. Он был просто поглощен этим занятием.
— Отличная карта, — заметил Рейнбери. — Обозначено все, вплоть до мельчайших населенных пунктов. Хочешь что-то найти?
— Нет, — ответил Хантер. Он медленно вел пальцем по восточной Польше. Наконец, глубоко вздохнув, он с улыбкой повернулся к Рейнбери:
— Жаль, но мне уже надо идти.