Может, и была, но я не помню, сэр.
Сидни сочувственно улыбнулся:
– Ну конечно, не можете же вы держать в голове все подробности, поди все упомни. Представляю, как расстроена была миссис Лейтроп.
– О да, сэр, ужасно!
– Что она говорила?
– «О господи» говорила. «О боже». Все такое прочее.
– Понимаю, да, когда люди огорчены, у них в голове все путается. Черт, даже смешно ожидать, что они запомнят каждую мелочь, правда? Позвольте вот что спросить. Существует ли хотя бы мизерная вероятность, что он находился в спальне и открытая дверь, которую вы помните, была дверью в спальню? Возможно ли, что в волнении вы запамятовали? Ошибиться в такой ситуации может всякий.
– Опять вы об этом. Почему? Я бы о таких вещах лгать не стал. Мы с миссис Лейтроп стащили его с софы, и она ослабила ему галстук – это я помню. Не верите мне – спросите миссис Лейтроп.
Сидни отшатнулся:
– Ой, не стоит ее сейчас беспокоить. Вероятно, она так расстроена, что и не вспомнит, был он в спальне, в гостиной или где-то еще. Вы даже можете не помнить, что вбежали в спальню, люди постоянно в таких вещах путаются. Я в таких случаях их прикрываю и…
Нет, он слишком давил. О'Коннелл напрягся.
– Слушайте, я не пойму, чего вы добиваетесь, но он был в гостиной, и точка.
– Эй, да ладно, ладно. Пусть будет по-вашему. Как скажете.
Затем он вздохнул, покачал головой и медленно закрыл блокнот:
– Очень, очень жаль, что вы не помните. Вы ведь первым оказались на месте события. Но, поверьте, мне это совершенно не важно. Просто мой босс жаждет вручить первоисточнику приличное вознаграждение – у него открыт специальный счет для свидетелей. У вас дети есть?
– Дети? Да, сэр, шестеро.
– Так я и думал. Черт, жаль, что они столько потеряют. Тысяча долларов – ба-а-альшие деньги. Мне просто жутко обидно, что они вам не достанутся.
– О чем это вы толкуете? – Швейцар нахмурился.
Сидни огляделся и понизил голос:
– Толкую я о тысяче долларов. Без налогов. Они у меня прямо тут, в кармане. Будут ваши, если пожелаете.
Швейцар явно смутился.
Сидни окинул быстрым взглядом холл и предложил:
– Давайте отойдем на минутку. – Увел швейцара за угол, повернулся спиной и отсчитал десять новеньких стодолларовых купюр – небрежно, будто это замусоленные карты. – Вот, держите. Вы нашли его в спальне, ну и что? Какая теперь, к черту, разница? Мужик-то мертв, господи прости, ему уже все равно.
Швейцар не отрываясь смотрел на деньги. Потом сказал:
– Но он был хорошим человеком. И лежал в гостиной.
Сидни почуял, что добыча уплывает.
– Послушайте, мой босс готов поднять сумму до тысячи двухсот.
И тут Сидни увидел то, чего так ждал, ради чего старался: испарина выступила на лбу швейцара.
– Ай, ладно, какого черта. Честно говоря, я знаю, что он готов поднять до полутора. Вы оказались в выгодном положении, друг мой, – единственный свидетель. Вы держите его за яйца. Это куча денег, вы не можете себе позволить от них отказаться. Бросьте, не будьте болваном. Вы что, не найдете куда потратить такую сумму?
– Не в том дело, что не найду куда потратить. – Швейцар достал платок, снял фуражку и вытер лоб. – Просто вряд ли смогу так солгать.
– Черт, да это же вовсе не ложь. Вы просто не помните, может, все так и было, откуда вам знать. К тому же вы никому не доставите неприятностей. Кому от этого будет плохо-то?
– Нет, вряд ли. Не смогу я взять деньги за то, чего…
– Ну что ж, жаль, черт возьми, жаль. Я разбиваюсь в лепешку ради вашего же блага, а вы слишком тупы, чтобы оценить мои старания.
Не смогу я взять деньги за то, чего…
– Ну что ж, жаль, черт возьми, жаль. Я разбиваюсь в лепешку ради вашего же блага, а вы слишком тупы, чтобы оценить мои старания. Не говорите, что я не пытался.
Сидни спрятал деньги в карман, очень медленно, и пошел прочь от швейцара. Потом остановился, мгновение постоял и вернулся.
– Слушайте, не знаю, почему я это делаю, но я скажу вам то, что может стоить мне места, понимаете?
Он покосился по сторонам и заговорил словно бы доверительно:
– В общем, дело в том, что вы не слишком-то и нужны моему боссу. Он все равно напишет так, как ему вздумается, и подтвердите вы или не подтвердите, ему насрать. Мне-то что, хочет отдать свои деньги – пусть отдает, мне только обидно, что вы не воспользуетесь таким шансом… не для вас, для ваших детей. Не будьте дураком. У него денег этих до хрена, он их даже не заметит. Давайте, берите.
Швейцар с трудом проглотил ком в горле.
– И что я должен сделать?
– Ничего, в том-то вся и прелесть – ничегошеньки. Просто подпишите бумажку, в которой говорится, что вы отдаете нам эксклюзивное право публиковать ваши показания. Никакой записи о деньгах там не будет, налога с них не возьмут. Это просто для того, чтобы другие газеты вас… не беспокоили. Это для вашей же безопасности, не только для нашей.
Сидни залез в карман и снова вытащил деньги.
– А, какого черта, берите две тысячи. Скажу ему, что вы меня вынудили поднять ставку. Он же не узнает, правда?
Швейцар словно бы потянулся уже к деньгам, но вдруг замер и шагнул назад.
– Нет, не могу. Я после этого не смогу смотреть в глаза миссис Лейтроп, а она замечательный человек.
Сидни ничуть не растерялся.
– Понимаю. А зачем вам? В смысле, смотреть ей в глаза. Мой босс устроит вас на работу в любое здание в этом городе. Черт, да он сам хозяин штук двадцати домов. Я объясню ситуацию. Он переведет вас на ту же зарплату, даже, может, чуть выше. У него есть сердце; говорю вам, он человек благородный. Помните, он мог бы вам и не платить.
Пот уже вовсю струился по вискам швейцара.
– Давайте сделаем так. Он даже имени вашего упоминать не будет. Я напишу просто «не вызывающий сомнений свидетель», договорились? Так вам будет легче?
– И там не будет моего имени?
– Слово даю. – Сидни взглянул на часы. – Слушайте, приятель, не хочу вас торопить, но мое время вышло. Пора бежать. Да или нет?
Швейцар не двигался.
Сидни сунул ему деньги:
– Вот, держите! Я не позволю вам упустить шанс. – Он втиснул купюры ему в руку. – Кладите в карман, подписывайтесь, и я ушел, вы богаты, и никто не пострадал.
Швейцар как в тумане взял ручку.
– Если вы не собираетесь использовать мое имя, почему я должен подписывать?
– Да это ерунда, даже не берите в голову, это сугубо между нами. Мы обязаны соблюдать правила, таков закон. Этого никто даже не увидит. Вам абсолютно не о чем волноваться. Поверьте, я бы не стал морочить вам голову.
Пока швейцар подписывал, Сидни говорил без умолку:
– Вы еще благодарить меня будете. Работяги должны друг друга поддерживать, верно? Верно говорю?
Едва была дописана последняя «л» в слове «О'Коннелл», Сидни схватил бумагу и был таков, бросив через плечо:
– Спасибо, друг, не пожалеешь!
Швейцар крикнул:
– А вы уверены, что не…
Но Сидни был уже за дверью. В кабинете он вручил редактору подписанную бумагу:
– Вот, есть. Но это было непросто. Жадный ублюдок выжал из нас две с половиной.
Редактор открыл ящичек и достал наличные.
– Если я выясню, что швейцара по фамилии О'Коннелл не существует, ты покойник, Сидни.