Пусть себе идет своей дорогой, как положено.
– Правда?
В 1904 году, когда Мама Смит была ребенком, ее взяли на выставку мировых достижений в Сент-Луис, и с тех пор она с надеждой ждала будущего.
– О да, я бы очень не хотела пропустить что-то хорошее, вдруг оно вот-вот наступит, вдруг поджидает тебя прямо за углом. А вы?
– Наверное, вы правы, Мама Смит, – сказала Дороти. – Мы не знаем, что нас ждет в будущем.
– Вот-вот. Только представьте, какая жизнь будет лет через двадцать пять.
Анна Ли скорчила мину:
– Я стану старухой с седыми волосами.
Мама Смит засмеялась:
– Может, и так, только меня-то к тому времени уже давно на земле не будет. А вы его увидите, это будущее.
Норма закатила глаза и сказала нежным голоском:
– А-а, понятненько. Никакой спешки нет, но попросите, пожалуйста, Мака, когда он закончит, чтобы шел прямо домой, никуда не заходя? У него завтрак стынет. Скажете, ладно?
– Хорошо, дорогуша, я передам. Ой, Норма, ты еще слушаешь?
– Да, тетя Элнер.
– Мои голубые сойки передают тебе большое спасибо. Ну, пока-пока.
– До свиданья, тетя Элнер.
Норма, красивая брюнетка сорока трех лет, глянула в зеркало над раковиной и увидела, что от волнения у нее на щеках выступил румянец.
Спустя еще двадцать минут, когда она едва не соскребла щеткой краску с пола веранды и промела полквартала, на горизонте появился Мак. Неторопливо, вразвалочку, он шествовал к дому, приветствуя всех встречных, включая двух собак и кошку. Норма яростно замахала рукой:
– Мак, ну давай быстрей!
Мак, коренастый мужчина с песочного цвета волосами, дружелюбного вида, радостно улыбнулся и замахал в ответ. Норма кинулась в дом, вынула из печки тарелку с завтраком, поставила кофейник, и тут хлопнула входная дверь.
– Мак, заходи и садись, пока у меня не случился инфаркт.
Он сел.
– Эй, что случилось, девочка?
Норма налила ему кофе, села и дождалась, когда муж примется за яичницу.
– Угадай, – сказала она.
– Что?
– Ни за что не поверишь.
– Что?
– Вовек не угадаешь, кто звонил.
– Кто?
– Только ты ушел, через три минуты, а то и меньше…
– Кто?
– Сдаешься?
– Да, да, ну кто звонил?
– Ты готов?
– Да, дорогая, я готов. Кто?
Норма подождала, пока у нее в голове отзвучат фанфары, и, больше не в силах сдерживаться, выкрикнула:
– Малышка, вот кто!
Мак от удивления отложил вилку.
– Шутишь?
– Нет, не шучу, она звонила через три минуты после твоего ухода.
– Где она?
– В Нью-Йорке, и знаешь что? Она возвращается домой.
– Сюда?
– Да!
– Ха. Ну, дела… Она не сказала почему?
– Сказала, что ей необходимо от чего-то там освободиться. Если честно, я так разволновалась, что и не вспомню, что именно она говорила, вроде бы в последнее время очень уставала на работе и можно ли ей приехать в гости.
– А ты что?
– Конечно, говорю. Мы, говорю, много лет подряд только и делаем, что талдычим, приезжай, мол, мы будем рады, просто счастливы. Мы же тебе сказали: это твой дом, как надумаешь, не церемонься, просто приезжай. Мы же это столько раз говорили, верно?
– Абсолютно верно.
Норма выхватила тарелку у Мака из-под носа:
– А ну, дай-ка я подогрею.
– Не надо, так сойдет.
– Уверен? Нет, дай пару минут подогрею. – Она подскочила к микроволновке и сунула в нее тарелку.
– Что она еще сказала?
Норма села и сосредоточилась.
– Ну, сказала привет, конечно, как поживаете и все такое, потом что хочет ненадолго заехать в гости, будем ли мы дома. Я сказала – да, конечно, а она – только ради бога без лишней суеты.
Мак нахмурился.
– Как думаешь, у нее все в порядке? Может, за ней съездить? Если нужно, я мог бы сесть в самолет и завтра быть там. Ты ей это предложила?
– Да, сказала, что ты с удовольствием за ней приедешь, но она ответила – нет, не надо, она обо всем договорится, а потом даст нам знать.
– Я бы с удовольствием съездил за ней.
– Ой, я знаю, но мне не хотелось на нее давить. А когда она сказала, что хочет приехать, вообще дар речи потеряла. Представь, да?
– Как думаешь, а вдруг она больна или еще чего?
Норма снова вынула тарелку из микроволновки.
– Да нет, вряд ли. Голос у нее был усталый, может, немного подавленный, на-ка, ешь, пока горячая, но не больной, нет.
Мак взялся за вилку.
– Я говорил ей, что доработается до нервного срыва, просил, чтобы берегла себя. Я же все время ей говорил, правда?
Норма кивнула:
– Говорил. Говорил, что пора отдохнуть. Что она слишком много работает. Ты это сказал, когда мы были в Нью-Йорке.
Норма видела, что Мак с трудом режет яичницу.
– Хочешь, приготовлю другую?
Мак всегда был непривередлив в еде и сказал:
– Нет, и эта сойдет.
Норма потянулась к тарелке:
– Это же минутное дело.
– Норма, это съедобная яичница. Я люблю подсушенную. А как насчет работы? У нее с этим все в порядке?
– Не знаю, не спрашивала. Это ее дело, пусть сама решает, что нам говорить, что нет. Я не стану у нее выпытывать. Да, она попросила меня никому не выбалтывать, что она приезжает, особенно газетчикам.
– О боже, нет, если эти проныры узнают, они сквозь трубы пролезут, чтобы до нее добраться.
Норма согласилась.