– Это вредно для здоровья! В наше время никто уже этого не делает!
– Знаешь анекдот про мужика, который поехал в Лурд [10]со своей женой?
– Нет.
– Чуда не произошло, они по-прежнему вместе.
За что люблю Людо: он всегда рассказывает застольные анекдоты до начала ужина.
Суббота
Почему так приятно трахаться без резинки? Потому что рискуешь дважды и по полной программе: дать жизнь и заразиться смертью.
Среда
Бежать, нестись не переводя дыхания. А потом, в один прекрасный день, остановиться и сказать ей, глядя прямо в глаза: мне нужна только ты, честное слово. И поверить в это. Хорошо бы еще не расхохотаться в эту минуту, немножко испугаться, рискнуть, совершить какой-нибудь дурацкий поступок, например, подарить цветы – в любой день, кроме 14 февраля, или трахнуться на трезвую голову.
Воскресенье
Мне кажется, я наконец понял, в чем прокол: я бы хотел быть героем. Стоять на носу «Титаника» и кричать, что я властитель мира. Я бы хотел пить цикуту, завоевывать империи, изменить Солнечную систему, свергнуть «Данон». Я хочу, чтобы со мной случались исторические события, а у меня в жизни сплошь анекдоты, еще хорошо если исторические. Мир на замке, я не могу к нему подступиться.
Среда
Мне худо, но никто этого не понимает, потому что я сохраняю хорошую мину при плохой игре. Остается мне только моя способность увлекаться. Писатель – это не профессия, а диагноз. Надо уметь изумляться при виде чего-то обычного и спокойно взирать на безумие.
Четверг
Короткая стрижка – единственный недостаток Анны Гавальда; [11]все остальное в ней мне нравится. Мы проводим сравнительный анализ своих жизней и в итоге не доедаем ужин. Она пьет коку и разводится. В ее возрасте я занимался тем же. В «Камбодже» нас узнали, но я все-таки заплатил по счету. Она вдруг нашла разрешение всем моим неутоленным желаниям:
– Подумаешь, дело, Оскар, принимай бром, и все тут!
И жизнь моя превратится в нескончаемую военную службу, освобожденную от сексуальных обязательств.
Суббота
На днях зашел к Людо, чтобы оказать ему моральную поддержку на полднике в честь дня рождения его дочери. Дети орали так, что мы покинули поле боя и скрылись в ванной, чтобы забить косячок.
Дети орали так, что мы покинули поле боя и скрылись в ванной, чтобы забить косячок. Но его двухлетняя дочь нас засекла и вознамерилась во что бы то ни стало пробраться в нашу вип-зону (где мы сидели на бортике ванны и вздыхали о собственной юности, которая развеялась как дым). Она закатила жуткую истерику и, истошно визжа, принялась колотить в дверь, но мы выдержали осаду. Через некоторое время Людо все-таки прикрикнул на нее:
– Софи, успокойся! Если ты не прекратишь орать, пойдешь туда, откуда вышла!
По какому такому праву человек считает, что может делать все, что захочет, под тем лишь предлогом, что ему два года?
– Мадемуазель, не хотите ли прокатиться на «мерседесе»?
Воскресенье
Мари Монтюир [13]смотрит, как я допиваю сорок вторую «Кайпиринью» в «Клозери». [14]
– Ты слишком много пьешь, – говорит она с упреком.
Но я не сдаюсь. И достойно отвечаю (торжественно воздев к небу палец):
– У вас ускользающий вид, но ничто у вас не отсутствует.
Понедельник
«Добрый вечер. У нас закончилось филе страуса», – сообщает мне трагическим тоном официантка в «Фарфалле» (Канны, набережная Круазет, 1), как только мы садимся за столик.