В противном случае, вы и глазом не успеете моргнуть, как дело Слингсби — Вустер будет слушаться в суде.
Я бросил на него убийственный взгляд, но придурок, естественно, не обратил на это ни малейшего внимания.
— Жаль, вы не подумали о последствиях раньше, — сказал я, стараясь не словами, а тоном выразить своё презрение к наглецу.
— То есть как не подумал? — сказал Люций Пим. — Ведь мы договорились, что любой ценой…
— Ох, ну, хорошо! — воскликнул я. — Хорошо! Хватит!
— Вы, случайно, не сердитесь? — с удивлением спросил Люций Пим.
— О нет!
— Ну и чудненько, — с облегчением произнёс он. — Я знал, вы поймёте, что я принял единственно правильное решение. Это было бы ужасно, если бы Беатрис хоть на секунду заподозрила Глэйдис. Надеюсь, вы замечали, Вустер, что, когда у женщины появляется возможность устроить скандал другой женщине, она ведёт себя в два раза агрессивнее, чем если бы имела дело с мужчиной. А вы, Вустер, являясь особой мужского пола, запросто сможете выкрутиться. Пара килограммов самых свежих роз, несколько улыбок, комплимент-другой — и она растает, как воск. Если не опростоволоситесь, через пять минут вы с Беатрис будете весело смеяться, держась за руки. Кстати, не дай бог, Суперсуп Слингсби застукает вас за этим занятием. Во всём, что касается Беатрис, он ревнив, как чёрт. А сейчас, простите меня, старина, но я попросил бы вас удалиться. Доктор сказал, что день-два мне нельзя много разговаривать.
Чем больше я думал, тем привлекательнее мне казалась мысль послать миссис Слингсби розы. Люций Пим мне совсем не нравился (я скорее подружился бы с тараканом), но его совет был хорош, и я решил им воспользоваться. На следующее утро я встал в десять пятнадцать и, подкрепив силы плотным завтраком, отправился в цветочный магазин на Пикаддили. Я не мог доверить это дело Дживзу, так как считал, что разбираюсь в розах куда лучше, чем он. Выложив несколько фунтов за весьма солидный букет, я послал его вместе с моей визитной карточкой на Хилл-стрит, а затем зашёл в «Трутень», чтобы освежиться. По утрам я обычно не пью, но сегодня был особый случай.
Вернувшись домой примерно в полдень, я удобно устроился в гостиной и попытался настроиться на предстоящий разговор. Уйти от него, само собой, было невозможно, но, сколько я ни твердил себе, что всё закончится благополучно, и мне не раз ещё доведется с удовольствием вспомнить эту историю, когда, состарившись, я буду греться у камина, в голову мне лезли самые мрачные мысли. Всё зависело от роз. Если они ублажат Слингсби, моё дело будет в шляпе; если нет — Бертам попадётся, как кур в ощип.
Часы тикали, а её всё не было. Должно быть, Беатрис любила повалятся в постели, и этот факт вселял в меня надежду. Насколько я знаю по собственному опыту, женщины, вскакивающие с кровати ни свет ни заря, вечно чем-то озабочены. Моя тётя Агата, например, поднимается вместе с жаворонками, а поглядите-ка на неё.
Тем не менее не бывает правил без исключений, и через некоторое время мне стало совсем невмоготу. Чтобы хоть как-то отвлечься от вышеупомянутых мрачных мыслей, я вынул из чехла клюшку для гольфа и начал оттачивать ближний удар, загоняя мяч в стакан, лежавший на полу. Даже если мои дурные предчувствия насчёт Слингсби оправдаются, я, по крайней мере, немного повышу свой класс игры в гольф.
В самый разгар моей тренировки раздался звонок в дверь.
Я поднял стакан с пола и спрятал клюшку за диван. Мне пришло в голову, что женщина, застав меня за легкомысленным — с её точки зрения — занятием, может посчитать, что я не раскаиваюсь в содеянном и не чувствую угрызений совести. Я поправил воротничок, одёрнул полы фрака и чуть искривил губы в улыбке, которая должна была одновременно изображать удовольствие (по поводу её визита) и лёгкую грусть (по поводу сломанной ноги).
Посмотрев в зеркало, я убедился, что улыбка получилась. В этот момент Дживз открыл дверь в гостиную.
— Мистер Слингсби, сэр, — объявил он и вышел, оставив нас наедине.
Он фыркнул с такой силой, что фарфоровая вазочка на каминной полке покачнулась.
— Небольшое недоразумение? Вы считаете, произошло небольшое недоразумение?
— Видите ли…
— Позвольте заметить, сэр, что, когда я узнаю о незнакомом мужчине, докучающем моей жене в моё отсутствие, я не считаю это небольшим недоразумением. И я сделаю всё от меня зависящее, — тут глаза Суперсупа загорелись ещё ярче, и он потёр руки (жест крайне неприятный, я бы даже сказал, угрожающий), — чтобы вы приняли мою точку зрения.
По правде говоря, я растерялся. Ход его мысли был мне абсолютно непонятен. В моей бедной черепушке начал сгущаться туман.
— А? — спросил я. — Вашей жене?
— Я не намерен повторять.
— Но здесь какая-то ошибка.
— Вот именно. И сделали её вы.
— Но я не знаю вашей жены.