— Это вы так думаете.
— Никто не хочет неприятностей.
— Между тем что хочешь и что получишь — большая разница, — буркнул капитан Биггар и, скрежеща зубами, вышел в сад, чтобы немного поостыть.
Позади себя он оставил такую тишину, какие обычно называют зловещими. Первым ее нарушил Билл:
— Ну и угодили мы в историю, Дживс.
— Действительно, можно сказать, что в наших делах наметился довольно острый кризис, милорд.
— Этот тип требует фунт мяса.
— Да, милорд.
— А у нас мяса нет.
— Совершенно верно, милорд. Положение весьма неприятное.
— Ну и субъект этот Биггар! Похож на гориллу, которая мается животом.
— Да, пожалуй, просматривается некоторое сходство с этим зверем, страдающим вами упомянутой болезнью.
— А обратили вы на него внимание за ужином?
— Какую особенность его поведения за столом имеет в виду ваше сиятельство?
— Я вспомнил, как он уминал жареную утку. Просто что-то страшное! Набросился на нее, как тигр на добычу. Мне показалось, что этот человек не ведает жалости и снисхождения.
— Бесспорно, ему не хватает душевной доброты, милорд.
— Есть такое слово, оно в точности ему подходит. На «кар» начинается. Не «картуз»… Не «карлик»… «Каратель» — вот какое. В этом субъекте есть что-то от карателя. Я понимаю его досаду из-за того, что он не получил своих денег. Но какой ему прок губить меня?
— Он от этого, очевидно, рассчитывает получить моральное удовлетворение, милорд.
Билл задумался.
— А что, в самом деле нет никого, у кого бы можно было занять немного наличности?
— Никого из тех, чьи имена сразу приходят в голову, милорд.
— А как насчет того финансиста, что живет в Дитчингаме, как его… сэр
… ну, вы понимаете…
— Сэр Оскар Уоппл, милорд? Застрелился в прошлую пятницу.
— Так… Тогда не будем его беспокоить.
Дживс кашлянул:
— Быть может, мне дозволительно внести предложение?..
— Да, Дживс? — Слабый лучик надежды зажегся в сумрачном взоре Билла. И голос его хотя по-прежнему едва ли заслуживал определения «жизнерадостный», однако же перестал походить на голос покойника, доносящийся непосредственно из могилы.
— У меня мелькнула мысль, милорд, что окажись у нас в руках билет капитана Биггара, и наше положение станет гораздо прочнее.
Билл потряс головой:
— Не понимаю. Билет? Какой еще билет? Вы говорите так, как будто мы на железнодорожной станции.
— Я подразумеваю тот билет, который в должности секретаря вашего сиятельства я лично вручил капитану Биггару в качестве квитанции как подтверждение его ставки на Люси Глиттерс и Мамашу Уистлера.
— А-а, его билет! — уразумел Билл.
— Вот именно, милорд. Поскольку он покинул ипподром в большой спешке, билет должен быть при нем, а эта бумажка — единственное доказательство, что он вообще ставил деньги на кого бы то ни было. Стоит нам только изъять ее у него — и ваше сиятельство получит возможность произвести с ним расчеты на любых приемлемых для вас условиях.
— Понятно. Да, это было бы неплохо. Значит, мы должны раздобыть у него его билет, так?
— Так, милорд.
— Можно мне задать один вопрос, Дживс?
— Разумеется, милорд.
— Каким образом?
— Что называется, прямым действием.
Билл вытаращил глаза. Открывался совершенно новый подход к проблеме.
— Вы имеете в виду навалиться на него? Сграбастать его? Взять за горло?
— Вы совершенно точно выразили мою мысль, милорд.
— Вы имеете в виду навалиться на него? Сграбастать его? Взять за горло?
— Вы совершенно точно выразили мою мысль, милорд.
Билл все так же хлопал глазами.
— Но помилуйте, Дживс. Вы видели его? Грудь колесом, мышцы так и играют.
— Я согласен, что капитан Биггар мужчина в теле, милорд. Но на нашей стороне будет преимущество внезапности. Сейчас он вышел в сад. Вполне естественно предположить, что обратно он войдет тем же путем, каким вышел, то есть через стеклянную дверь с террасы. Если я задерну портьеры, ему придется проходить сквозь них. Он будет нащупывать проход, но в этот момент один рывок обрушит портьеры вместе с палкой ему на голову, и он окажется как бы спеленут по рукам и ногам.
Этот план, разумеется, произвел на Билла глубокое впечатление.
— Вот это да, Дживс! Потрясающая идея! Думаете, у нас получится?
— Несомненно, милорд. Метод римских гладиаторов, о которых вы, конечно, знаете.
— Это те, что сражались с помощью сети и трезубца?
— Именно, милорд. Так что если вы не против…
— Еще бы я был против!
— Прекрасно, милорд. Тогда я задергиваю портьеры, и мы занимаем позиции по обе стороны от двери.
Билл наблюдал за приготовлениями с чувством глубокого удовлетворения. После сумрачного рассвета сквозь тучи начало проглядывать солнце.
— Дело в шляпе, Дживс!
— Очень яркий образ, милорд.
— Если он заверещит, мы заткнем ему глотку этим… как называется этот материал?
— Бархат, милорд.
— Заглушим его вопли бархатом. И пока он будет пресмыкаться на полу, я воспользуюсь случаем и дам ему хорошего пинка в зад.
— Соблазнительная возможность, милорд. На благие дела всегда снисходит благословение свыше, как говорит нам драматург Конгрив.
Билл возбужденно дышал.
— Вы были на Первой мировой войне, Дживс?
— Принимал в ней некоторое участие, милорд.
— Я на ту войну не успел, я тогда еще не родился. Зато я был в коммандос на этой. Мы словно ждем условного сигнала.
— Да, ситуация несколько сходная, милорд.
— Он должен уже скоро появиться.
— Да, милорд.
— Приготовились…
— Слушайте, — раздался голос капитана Биггара у них за спиной, — мне надо еще кое о чем переговорить с вами обоими.
Белый Охотник, на путях которого среди дикой природы на каждом шагу таятся опасности, приобретает с годами некое предостерегающее шестое чувство. Там, где обыкновенный человек, набредший в джунглях на западню для тигра, свалится в нее вверх тормашками, Белый Охотник, хранимый шестым чувством, преспокойно обойдет ее.
Капитан Биггар с дьявольским хитроумием вместо того, чтобы возвратиться в гостиную, как ожидалось, через стеклянную дверь с террасы, обогнул дом и вошел через главный вход.
Глава XII
Хотя на самом деле с момента, когда капитан Биггар вышел в сад, и до его возвращения прошло всего каких-то пять минут, только-только хватило на то, чтобы несколько раз прогуляться взад-вперед по лужайке да еще разок остановиться и в сердцах пнуть встречную лягушку, тем не менее для его целей этого времени оказалось довольно. Если бы при выходе на террасу его спросили: «Есть ли у вас какие-нибудь идеи, капитан?» — он бы вынужден был ответить: «Не больше, чем у кролика». Но вернулся он энергичной походкой, и глаза у него блестели. Капитан Биггар нашел выход из положения.
В минуты бурных душевных переживаний наш мозг работает на повышенной скорости. Безответная страсть стимулирует деятельность серых клеточек. Неприятная сцена на садовой скамейке, когда любовь столкнулась с кодексом чести, по законам которого живут люди на далеких окраинах Империи, привела в движение серые клеточки его мозга, и, если бы вы сейчас просветили череп капитана Биггара рентгеновскими лучами, вы бы увидели, что серые клеточки прыгают и пляшут там, как рисовые зернышки на сковородке.