Вместо того чтобы верить или не верить, я сомневаюсь. Сомнение – вот моя религия.
– Очень благоразумно и весьма буржуазно. Но, выбрасывая мячи за линию, не выиграть матча. Почему, по-вашему, на протяжении всей истории то появляются, то исчезают верования разного толка?
– Не знаю. Думаю, тут играют роль социальные, экономические и политические факторы. Вы говорите с человеком, проучившимся в школе только до десяти лет. Я не силен в истории.
– История – это клоака биологии, Мартин.
– Я пропустил этот урок в школе.
– Такие уроки не преподают в классах, Мартин. Этот урок мы усваиваем, опираясь на здравый смысл и жизненный опыт. Подобные уроки никто не хочет учить, и именно поэтому мы должны проанализировать его тщательнейшим образом, чтобы успешно справиться с нашей задачей. Коммерческая прибыль в значительной степени проистекает из неумения других решить простую и насущную проблему.
– Мы говорим о религии или экономике?
– Терминологию выбираете вы.
– Если я правильно понял вашу мысль, вера, то есть признание за истину мифов, доктрин, легенд о сверхъестественном, есть следствие биологии?
– Не более и не менее.
– Достаточно циничное суждение, если учесть, что оно исходит от издателя религиозных текстов, – заметил я.
– Профессиональный и беспристрастный подход, – возразил Корелли. – Человеческое существо верит, как дышит, чтобы выжить.
– Ваша собственная теория?
– Это не теория, а статистика.
– Мне приходит в голову, что как минимум три четверти населения земного шара едва ли согласятся с подобным утверждением, – сказал я.
– Бесспорно. Если бы они соглашались, то не являлись бы потенциальными верующими. Невозможно никого заставить воистину уверовать в то, во что ему нет нужды верить исходя из биологических потребностей.
– Стало быть, вы считаете, что человеку на роду написано жить обманутым?
– Человеку на роду написано выживать. Вера есть инстинктивный ответ на явления бытия, которые мы не в состоянии объяснить рационально, будь то пустая мораль, которую мы воспринимаем во Вселенной, неотвратимость смерти, загадка происхождения вещей, смысл нашей собственной жизни или отсутствие такового. Это элементарные вопросы, в высшей степени простые, но свойственная нам ограниченность мешает найти верные ответы на них. И по этой причине мы в качестве защитной реакции выдаем эмоциональный ответ. Все очень просто и относится исключительно к области биологии.
– Следуя вашей логике, получается, что все верования или идеалы – всего лишь вымысел.
– Любое истолкование и наблюдение за реальностью волей-неволей является вымыслом. В данном случае корень проблемы заключается в том, что человек – животное, наделенное душой, – заброшен в бездушный мир и обречен на конечное существование с одной только целью – чтобы не прерывался естественный жизненный цикл вида. Невозможно выжить, постоянно пребывая в состоянии реальности, во всяком случае, для человеческого существа. Большую часть жизни мы проводим во сне, особенно когда бодрствуем. Чистейшая биология, как я и сказал.
Я вздохнул.
– И после всего этого вы хотите, чтобы я придумал сказку, которая повергнет ниц простодушных и внушит им, что они узрели свет и есть нечто такое, во что нужно верить, ради чего стоит жить и даже убивать.
– Именно. Я не прошу вас изобретать нечто, чего еще не изобретали в той или иной форме. Я прошу только помочь мне напоить истомленных жаждой.
– Намерение похвальное и благочестивое, – съязвил я.
– Нет, обычный коммерческий проект. Природа представляет собой большой свободный рынок.
Закон спроса и предложения работает на молекулярном уровне.
– Может, вам следует поискать интеллектуала для этой работы? Что касается молекулярных и коммерческих аспектов, уверяю вас, что большинство в жизни не видело сотни тысяч франков сразу. Готов поспорить, что за малую толику этой суммы кто угодно охотно согласится продать душу или изобрести ее.
Металлический блеск в его глазах навел меня на подозрение, что он собирается опять разразиться одной из своих едких мини-проповедей. Я представил сальдо на своем счету в Испано-колониальном банке и подумал, что сто тысяч франков стоят мессы или новены.
– Интеллектуал – это, как правило, персонаж, который как раз не отличается высоким интеллектом, – изрек Корелли. – Он присваивает себе подобное определение, компенсируя слабость природных способностей, которую подсознательно ощущает. Это старо как мир, и так же верно: скажи мне, чем ты похваляешься, и я скажу, чего у тебя нет. Знакомая история. Невежда прикидывается знатоком, жестокий – милосердным, грешник – святошей, ростовщик – благотворителем, раб – патриотом, гордец – смиренным, вульгарный – утонченным, дуралей – интеллектуалом. Повторю снова: все является делом рук, творением природы, а она даже отдаленно не напоминает сильфиду, воспеваемую поэтами. Она жестокая, ненасытная мать. И ей необходимо питаться существами, которых она рождает, чтобы поддерживать свою жизнь.
От Корелли с его поэтизацией кровожадной биологии меня начало подташнивать. Мне стало не по себе от пылкой страсти и клокочущей ярости, которыми были пропитаны его речи, и я задался вопросом, существует ли во Вселенной нечто такое, что не казалось бы ему отвратительным и ничтожным, включая мою персону.
– Вам надо бы проводить наставительные беседы в школах и приходах в Вербное воскресенье. Вы имели бы ошеломляющий успех, – посоветовал я.
Корелли холодно усмехнулся.
– Не отклоняйтесь от темы. Я ищу противоположность интеллектуалу, то есть человека умного. И я его уже нашел.
– Вы мне льстите.
– Даже больше, я вам плачу. И очень хорошо, поскольку это единственная по-настоящему лестная вещь в нашем продажном мире. Не советую принимать вознаграждение, если оно не напечатано на обратной стороне чека. Оно приносит пользу только тем, кто их дает. Ну а поскольку я вам плачу, то рассчитываю, что вы меня будете слушать и следовать указаниям. Поверьте, я искренне не заинтересован в том, чтобы вы попусту тратили свое время. А так как я вас нанял, ваше время также является и моим временем.
Его тон звучал дружелюбно, однако стальной блеск в глазах не оставлял места сомнениям.
– Нет нужды напоминать мне об этом каждые пять минут.
– Прошу простить мою настойчивость, друг мой Мартин. Наверное, я докучаю вам пространными отступлениями, но делаю это для того, чтобы поскорее покончить с ними. Я хочу получить от вас форму, а не суть. Суть всегда одна и та же, ее изобрели с момента возникновения человечества. Она запечатлена в сердце человека подобно серийному номеру. Я хочу, чтобы вы нашли толковый и привлекательный способ ответить на вопросы, которые мы все себе задаем. Вам следует опираться на собственное прочтение человеческой души и применить на практике свои умения и мастерство. Я хочу, чтобы вы преподнесли историю, бередящую душу.
– Не более…
– И не менее.
– Вы говорите об управлении эмоциями и чувствами. Не проще ли было бы убеждать людей с помощью разумных рассуждений, простых и понятных?
– Нет. Невозможно начать рациональный диалог с человеком о верованиях и понятиях, которые он не способен воспринять разумом. О чем бы ни шла речь, о Боге, расе или национальной гордости. Для этого мне необходимо более мощное средство, чем обычное риторическое рассуждение.