-А я откуда знаю? - сказал Павор. - Никогда раньше там не было колючей проволоки.
-Значит, вы там бывали?
-Почему? Не был. Но не первый же я здесь санитарный инспектор… да дело и не в колючей проволоке, мало ли на свете колючей проволоки. Детишек туда пускают беспрепятственно, мокрецов оттуда выпускают беспрепятственно, а нас с вами туда не пустят - вот это удивительно.
Нет, это все-таки не Президент, - думал Виктор. - Президент и чтение Зурзмансора, да еще и Банева - это как-то не совмещается. И эта разрушительная идеология… Если бы я такое написал, меня бы распяли. Непонятно, непонятно… и нечисто. Спрошу-ка я у Ирмы, подумал он. Просто спрошу и посмотрю, что она будет делать… Между прочим, и Диана должна кое-что знать…
-Вы не слушаете? - спросил Павор.
-Виноват, задумался.
-Я говорю, что не удивился бы, если бы город принял бы меры. При чем, как и полагается городу, жестокие.
-Я тоже не удивился бы, - пробормотал Виктор. - Я не удивлюсь, если даже мне самому захочется принять кое-какие меры.
Павор поднялся и подошел к окну.
-Ну и погодка, - сказал он с тоской. - Уехать бы отсюда поскорее. Дадите вы мне книгу или нет?
-У меня нет книг, - сказал Виктор. - Все, что я с собой привез, все в санатории… Слушайте, а зачем мокрецам наши дети?
Павор пожал плечами.
-Это же больные люди, - ответил он. - Откуда нам знать, мы то с вами здоровые.
В дверь постучали, и вошел Голем, грузный и мокрый.
-Спросим Голема, - сказал Павор. - Голем, зачем мокрецам наши дети?
-Ваши дети? - спросил Голем, внимательно разглядывая этикетку на бутылке с джином, - у вас есть дети, Павор?
-Павор утверждает, - сказал Виктор, - будто ваши мокрецы настраивают городских детей против родителей. Что вы об этом знаете, Голем?
-Гм, - сказал Голем. - Где у вас чистые стаканы? Ага… Мокрецы настраивают детей? Ну что ж… Не они первые, не они последние. Он прямо в плаще повалился на кушетку и понюхал джин в стакане. - И почему бы в наше время не настраивать детей против родителей, если белых настраивают против черных, а желтых настраивают против белых, а глупых настраивают против умных… Что вас, собственно, удивляет?
-Павор утверждает, - повторил Виктор, - что ваши мокрецы шляются по городу и учат детей всяким странным вещам. Я тоже заметил кое-что подобное, хотя пока ничего не утверждаю. Так вот я ничему не удивляюсь а спрашиваю вас: правда это или нет?
-Насколько я знаю, - сказал Голем, - мокрецы спокон веков имели совершенно свободный доступ в город. Не знаю, что вы имеете в виду, когда говорите про обучение всяким странным вещам, но позвольте мне спросить вас, аборигена этих мест: знакома ли вам игрушка под названием «злой волчок»?
-Ну, конечно, - сказал Виктор.
-У вас была такая игрушка?
-У меня, конечно, нет… но у ребят, пожалуй, была… - Виктор замялся. - Да, действительно, - сказал он. - Ребята говорили, что этот волчок подарил им мокрец. Вы это имеете в виду?
-Да, именно это. И «погодник», и «деревянную руку»…
-Пардон, - сказал Павор.
- Можно ли узнать мне, пришельцу из столицы, о чем говорят аборигены?
-Нельзя, - сказал Голем. - Это не входит в вашу компетенцию.
-Откуда вы знаете, что входит в мою компетенцию? - спросил Павор с обиженным видом.
-Знаю, - сказал Голем. - Догадываюсь, потому что мне так хочется… И перестаньте врать, вы же торговали у Тэдди «погодник» и прекрасно знаете, что это такое.
-Идите вы к черту, - сказал Павор капризно. - Я не про «погодник»…
-Погодите, Павор, - нетерпеливо сказал Виктор. - Голем, вы не ответили на мой вопрос.
-Разве? А мне показалось, что ответил… Видите ли, Виктор, мокрецы
-глубоко и безнадежно больные люди. Это страшная штука - генетическая болезнь. Но при этом они сохраняют доброту и ум, так что не надо их обижать.
-Кто их обижает?
-А разве вы их не обижаете?
-Пока нет. Пока даже наоборот.
-Ну, тогда все в порядке, - сказал Голем и поднялся. - Тогда поехали.
Виктор вытаращил глаза.
-Куда поехали?
-В санаторий. Я еду в санаторий, вы, я вижу, тоже собираетесь в санаторий, а вы, Павор, ложитесь в постель. Хватит распространять грипп.
Виктор посмотрел на часы.
-Не рано ли? - сказал он.
-Как угодно. Только имейте в виду, с сегодняшнего дня автобус отменили. За нерентабельностью.
-А может быть, сначала пообедаем?
-Как угодно, - повторил Голем. - Я никогда не обедаю. И вам не советую.
Виктор пощупал живот.
-Да, - сказал он. Потом он посмотрел на Павора. - Поеду, пожалуй.
-А мне-то что? - сказал Павор. Он был обижен. - Только книжек привезите.
-Обязательно, - пообещал Виктор и стал одеваться.
Когда они влезли в машину, под сырой брезент, в сырой, провонявший табаком, бензином и медикаментами кузов, Голем сказал:
-Вы намеки понимаете?
-Иногда, - ответил Виктор. - Когда знаю, что это намеки. А что?
-Так вот, обратите внимание: намек. Перестаньте трепаться.
-Гм, - пробормотал Виктор. - И как прикажете это понимать?
-Как намек. Перестаньте болтать языком.
-С удовольствием, - сказал Виктор и замолчал, раздумывая.
Они пересекли город, миновали консервную фабрику, проехали пустой городской парк - запущенный, низкий, полусгнивший от сырости, промчались мимо стадиона, где полосатые от грязи «Братья по разуму» упорно лупили разбухшими бутсами по разбухшим мячам, и выкатили на шоссе, ведущее к санаторию. Вокруг, за пеленой дождя, лежала мокрая степь, ровная, как стол, когда-то сухая, выжженная, колючая, а теперь медленно превращающаяся в топкое болото.
-Ваш намек, - сказал Виктор, - напомнил мне один разговор - мой разговор с его превосходительством господином референтом господина Президента по государственной идеологии… Его превосходительство вызвал меня в свой скромный кабинет - тридцать на двадцать - и осведомился: «Виктуар, вы хотите по-прежнему иметь кусок хлеба с маслом?» Я, естественно, ответил утвердительно.