Геннадий С.
"Да‑а‑а, что пьет, так это пье‑о‑от".
Иван А.
"Черт его знает, что у него на уме. Темный человек… непонятный. Уж из человеческой шкуры хочет вылезти… все у него поперек, все не так…" Анна С.
"Венька, признайся, что ты иностранный агент. Я же вижу".
Анна Б.
"А тюрьмы ему не миновать".
Владимир А.
20 марта
‑ Послушай, ну вот что тебе нужно, ‑ ну тебе сейчас девятнадцатый год, предположим. Будет тебе девятнадцать ‑ будешь увиваться за девками. В 26 лет женишься, отработаешь век свой на пользу государства, воспитаешь детей… Ну, и умрешь тихонечко без копейки в кармане.
‑ И неужели ты считаешь это образцовой жизнью?
‑ Ннуу… образцовой ‑ не образцовой, по крайней мере, все так живут. И ты проживешь точно так же.
‑ Извиняюсь, сударыня, если бы я знал, что у меня в перспективах ‑ обычная человеческая жизнь, я бы давно отравился или повесился.
‑ Давно надо бы.
‑ Да, конечно. Однако же я все‑таки живу. Ну, а вот ты, Анечка, тебе девятнадцать лет ‑ мне все‑таки интересно знать, что у тебя сейчас в голове.
‑ Как это так? Ннну… вот сейчас, например, думаю, скоро ли пять часов, хочу вот себе платье купить, на танцы сегодня пойти.
‑ И все?
‑ Нет, почему… а вообще‑то, для какого черта это тебе надо знать? Что это ты экзаменуешь меня, как английский шпион?
‑ О боже мой! Если бы я был английским шпионом, милая, меня бы совсем не интересовал образ мыслей рядовой пролетарской девки.
‑ Так а для чего же тебе это все надо?
‑ Ттак просто… противно мне что‑то смотреть на вас, господа пролетарии… Пошло вы все живете…
‑ Э‑э‑эх… "противно ему смотреть"! да ты бы сначала на себя посмотрел, как ты живешь, ты же как первобытный человек живешь ‑ одеваешься черт знает как, на танцах никогда не бываешь, в кино не ходишь… я бы давно подохла с тоски.
‑ Да, я тебе слишком сочувствую… Остаться тебе одной ‑ значит действительно "подыхать с тоски". По крайней мере, известно, что человек мало‑мальски умный, оставшись вне общества, бывает все‑таки наедине со своими мыслями. Вам же, госпожа пролетарка, поневоле приходится тяготиться полным одиночеством.
‑ Я ннничего не понимаю, что ты за чепуху порешь…
‑ Ну и слава богу… Мне даже приятно сознавать, что человек со средним образованием не может понять самых простых вещей…
‑ А что ты мне тыкаешь образованием!? Я, может, больше тебя в жизни разбираюсь… И не "может", а точно…
‑ Охотно тебе верю, Аничка… Ты видела гораздо больше меня; можно дожить до семидесяти лет и увидеть еще больше ‑ и в довершение всего вздохнуть: "мда, тяжелая эта жизнь". Да чоррт побери, это все равно что объехать целый свет, накопить громадное количество впечатлений, вернее ‑ иметь возможность их накопить, ‑ и по возвращении сказать только: "мда, а земля все‑таки круглая", когда это давно всем известно!
‑ Ну вот, опять ты ерунду понес, ты же совершенно не знаешь ничего, и знать ничего не хочешь… книжками только интересуешься…
‑ Постойте, а чем же вы интересуетесь еще, кроме вот только что перечисленных вещей?
‑ Хотя бы своей жизнью интересуюсь… Сидишь вот без копейки ‑ так поневоле будешь думать о своей жизни… и смеяться над такими вот дураками, которым все равно…
‑ Позвольте, позвольте, Бабенко, ‑ вы жалуетесь на материальную необеспеченность, ‑ и я вам вполне сочувствую ‑ вам необходимо, предположим, заработать десять рублей в день. Чтобы заработать эти деньги, товарищ Бабенко, вам надо ежедневно нагрузить на машину, сгрузить и уложить в штабеля тринадцать тысяч штук кирпичей ‑ это почти 25 тонн! Теперь представьте себе, Бабенко, что десяти рублей вам хватит только на хлеб и соевые бобы.
Если вы не хотите разгуливать по столице голой и иметь к тому же катарр желудка, нагрузите 75 тонн…
‑ Э‑э‑эх…
‑ Постойте, постойте. Вы скажете, товарищ Бабенко, ‑ я не лошадь! Вам ответят таким же тоном ‑ ах! если вы не лошадь, ‑ вкушайте соевые бобы и страдайте катарром желудка! Как видите ‑ все в пределах законности!
‑ Ну, и к чему ты все это?
‑ Гм… минутку терпения! Теперь… у вас, конечно, возникает вопрос: кто же виноват в том, что мне приходится выполнять лошадиную работу ‑ только чтобы обеспечить себя черным хлебом? Ведь, надеюсь, не Абрамов, который получает указания от Зеленова, не Зеленов, который полностью подчиняется Суворову… ну… и так далее… Одним словом, в розысках виновного, вы доберетесь до государственного аппарата. А разве вы имеете что‑нибудь против Советской Власти? Вы ведь только сейчас осуждали мою антисоветскость и потому вы совершенно лояльны. Ттта‑ак. Но, может быть, вы только внешне боитесь высказываться против Советской Власти, а внутренне вы готовы ее низвергнуть ‑ в таком случае вы, товарищ Бабенко, выражаете идеологию буржуазного класса, ибо, как явствует из статьи Владимира Ильича Ленина "Партийная организация и партийная литература", ‑ "тот, кто сегодня идет не с нами, тот против нас"! Вы доверяете Ленину, товарищ Бабенко?
‑ Слишком.
‑ Гм… Прекрасно. Но ведь вы, кажется, не питаете особой любви к буржуазному миру ‑ 5 минут назад вы говорили: "Живешь вот, как в Америке!" Вероятно, ваше мнение об Америке совершенно искреннее. Лев Толстой сказал как‑то: "Женщины всегда искренни своим телом"… Вы телом искренни, товарищ Бабенко?
‑ Угу.
‑ Чудненько. Отсюда следует, что вы ни внешне, ни внутренне ничего не имеете против Советской Власти ‑ и все‑таки выражаете недовольство своим существованием! Вы без ума от Никиты Хрущева ‑ и тем не менее вам хочется кушать, видите ли!
‑ Шпион…
‑ Вот именно! Далее ‑ вы, вероятно, полагаете, что государство внемлет вашим стенаниям и осыпет вас благодеяниями за ваш непосильный труд… Следует напомнить ‑ руководство нашего треста обращалось с петицией к строительному министерству ‑ однако министерство отказалось повысить расценки! Вам остается только одно ‑ вдохновляться тем, что ваши потомки будут полностью удовлетворять свои потребности. Они возблагодарят вас, товарищ Бабенко!
‑ А мне ‑ срать на потомство.
‑ Гм… Наконец‑то слышу "глас пролетария"! Чудненько!.. Чудненько!.. Так ‑ чоррт побери!! ‑ Аничка, ‑ неужели же блекнуть вашим дивным формам?! Плюньте на…
‑ Бро‑ось!
‑ Плюньте на слезы и христианское смирение! К вашим услугам ‑ Белорусский вокзал! Взбунтуйтесь против человеческой морали! Ведь убивают же, грабят, валяются в канавах люди! И умные люди!
А что же? Ведь и у вас нет другого выхода! Ложитесь в прохладу вокзального сквера, обнажайте свои пышные перси, зазывайте клиентов, чоррт побери!
‑ Перестань… Венька!
‑ "О, кто бы ты ни был, прохожий, пади на грудь мою! Отумань разум мой! Исцелуй меня всю! О, сжимай меня в страстных объятиях"! (Ведь не жрать же мне соевые бобы, в конце концов!) Раствори меня в себе, о прохожий! Я утопаю в… целуй меня! Еще! Еще! Один рубль! Два рубля! Три! Пачка маргарина! Полкило колбасы! Ах!
‑ Ха‑ха‑ха‑ха! Нет, Венька, ты просто гений! Только я не понимаю, почему тебе все ‑ смешно!
‑ То есть, как это ‑ смешно? В материальной необеспеченности я просто не вижу никакой трагедии… Ну, а если для тебя это трагедия, так…
‑ Не понимаю, что ты за человек!
21 марта
Я прежде всего ‑ психопат. И потому нагромождение нелепостей может считаться даже достоинством только что мною выпущенной "теории дней недели".