– Рукопись у нас.
– Отлично.
– Я отдам на ксерокс и через полчаса можете присылать курьера.
– Виктор, ему нужен оригинал.
– Это невозможно. Рукопись изъята на обыске, занесена в протокол. Выносить из здания нельзя.
– Ну… а как тогда?
– Пусть приезжает к нам.
– Ты думаешь?
– А какая разница?
– Ну… можно попробовать. Тогда вот что: я пошлю за ним своего шофера, он его вам доставит.
– Когда?
– Да прямо сейчас. Тут ехать-то пять минут.
– Хорошо. Мы на вахте встретим.
Он дал отбой и набрал другой номер.
– Мыльников, – ответил мужской голос.
– Ну всё.
– Приедет?
– Да. Встречать его через десять минут.
– Понял.
Котельников дал отбой.
Минут через двадцать в его кабинет вошел мальчик лет тринадцати в синей школьной форме.
– Так быстро! – засмеялся Котельников, вставая. Мальчик остановился посередине каби-нета и посмотрел на Котельникова.
– Виктор Иваныч, – протянул ему руку Котельников. Мальчик молча смотрел ему в глаза.
– Значит… – кашлянул Котельников, отводя глаза и убирая руки за спину, – вот. Садись за мой стол. Читай. А я… пойду пообедаю.
Он вышел.
Мальчик сел за стол, развязал тесемки папки, открыл:
НОРМА
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Свеклушин выбрался из переполненного автобуса, поправил шарф и быстро зашагал по тротуару.
Мокрый асфальт был облеплен опавшими листьями, ветер дул в спину, шевелил оголив-шиеся ветки тополей. Свеклушин поднял воротник куртки, перешел в аллею. Она быстро кончилась, уперлась в дом. Свеклушин пересек улицу, направляясь к газетному киоску, но вдруг его шлепнули по плечу:
– Здорово, чувак!
Он обернулся. Перед ним стоял Трофименко.
– Ёоооо-моё….. – брови Свеклушина поползли вверх, – Серега?!
– Он самый! – сияющий Трофименко протянул руку.
– Слушай, слушай, да как же ты… откуда?! – Свеклушин тряс его кисть.
– Оттуда! Оттуда. Сашок!
– Но, постой, чего же ты… ёпт… чего ж не позвонил? Не заезжал?
– А я только приехал. С вокзала. Вещи в камере хранения.
– Постой… ты в командировку, или так?
– Вообще-то просто так, но в сущности – по делу. Меняться хочу.
– Ёпт! Ну, деятель! Потолстел ты… разъелся, что ли?
– У нас разъешься…
– Но, ты постой, а как же, а Нина?
– Что, Нина? Нина – все путем. Живем, работаем. Детей растим. Сашке два, Тимке уже восьмой.
– Тимке? Восемь? Ё..моеё! Восемь! Я ж его недавно на руках таскал!
– Теперь не потаскаешь. Пухлый стал. Жиртресина.
– Ну… слушай, Серега, ну ты погоди, расскажи как там у вас, как Пал Егорыч, как Сенька?
– Да все в порядке. Пал Егорыч все там же. Тянет.
– Главным инженером?
– Ага. Семен запил что-то. Взыскание у него. С женой чуть не разошелся.
– Ёпт! Чего эт он?
– Сам не знаю. Вроде и не пил никогда особо. Так, как все…
– Дааа… надо же. Талантливый парень такой… Слушай, ну, давай сядем, что ли, чего сто-им как мудаки… иди сюда…
Они перешли улицу и сели на лавочку у входа в аллею. Свеклушин смотрел на Трофимен-ко, качал головой:
– Дааа… надо же. Встретились. Но ты, вообще-то, гусь тот еще. Не звонишь, не пишешь…
– Саш, это не от меня зависит. Я ж по полгода в командировках. Мотаюсь, как черт.
– Все равно. Пару строчек написал бы. Жив, здоров, привет родителям.
– Да я писал.
– Когда писал-то?
– Да писал… что ты прямо… писал.
– Ну и жопа ты все-таки! – Свеклушин рассмеялся, хлопнул Трофименко по плечу. – Пи-сал!
Трофименко вытащил папиросы:
– Будешь?
– Не. Не хочу.
– Ну, а у тебя как? Свеклушин вздохнул:
– Все по старому. Верка авиационный кончает.
– Заочный?
– Ага. Сережа в седьмой пошел.
– Как учится?
– Так себе. Чего-то никак за ум не возьмется. Побренчать, маг послушать.
– Ясно. Ну а на работе как? Как с Сидоровым?
– Хреново.
– Давит?
– Ага. Я уходить хочу от них. Надоело.
– А куда?
– В техникум. Преподавателем.
– Технологию?
– Ага.
– Ну, что ж, тоже интересно, – Трофименко курил, перехватив папироску возле самой го-ловки.
– А главное рядом. В Черемушках.
– Ну так сам бог велит. Уходи, конечно.
Свеклушин положил портфель на колени, улыбаясь, вздохнул:
– Да, Серега, Серега. Морщины вон у тебя. Надо же.
– Ну и чего странного? Нормально.
– Чего ж нормального? Мастер спорта по самбо, тридцать пять лет.
– Да у тебя тоже, кстати, морщин хватает. Так что не расстраивайся шибко на мой счет. Бе-реги нервные клетки.
Засмеялись. Свеклушин шлепнул Трофименко по коленке:
– Вот что, деятель. Давай мотай на вокзал, забирай свой угол и дуй к нам. Живо. А я щас Верке звякну, чтоб сварганила что-нибудь. Она поди дома уже. Давай, быстро.
Он встал, но вдруг вспомнил:
–Только вот погоди-ка. Норму сжую щас, чтоб домой не тащить. Хорошо, что вспомнил.
Он сел, раскрыл портфель. Трофименко курил, стряхивая пепел на асфальт.
– Где она… ага вот.
Свеклушин вытащил упакованную в целлофан норму.
– Ух ты, – Трофименко потянулся к аккуратному пакетику. – Смотри, какие у вас… А у нас просто в бумажных упаковках таких. И бумага грубая. И надпись такая оттиснутая плохо, криво. Синяя такая. А у вас смотри-ка, во как аккуратненько. Шрифт такой красивый…
– Столица, чего ж ты хочешь, – Свеклушин разорвал пакет, вытряхнул норму на ладонь, отщипнул кусок и сунул в рот. Трофименко потрогал норму:
– И свежая… во, мягкая какая. А у нас засохшая. Крошится вся… организаторы, бля. Не могут организовать…
– А вы написали бы куда надо, – Свеклушин жевал, периодически отщипывая.
– Написали, бля! – Трофименко швырнул папиросу, придавил ногой. – Не смеши, Саша.
– Не помогает?
– Да конечно. Всем до лампочки. А потом, говорят, почему периферия тянет слабо! Смеш-но. Сказка про белого бычка. Везут, везут опять пакеты эти. А там шуршит засохшая, лежалая. Норму уж могли бы наладить. Странно это все…
– Дааа… много у нас еще этой несуразицы, – Свеклушин сунул в рот последний кусочек, скомкал хрустящий пакетик, хотел было швырнуть в урну, но Трофименко остановил.
– Дай мне, не выкидывай. Жене покажу.
Он разгладил пакетик, спрятал в карман.
Встали.
Трофименко поправил фуражку, Свеклушин – шарф. Секунду разглядывали одежду друг друга. Трофименко шмыгнул носом:
– Саш… а вот если такую куртку достать? Трудно?
– Да не то чтоб очень… но это чешская. Тоже дефицит.
– Ну я переплачу там сколько надо, деньги есть, а? Как?
– Да можно попробовать. У Верки продавщиц много знакомых, – Свеклушин переложил портфель в левую руку, вздохнул. – Попробуем. А щас ты, Серег, дуй на вокзал. Забирай вещи. Адрес помнишь?
– Ну еще бы…
– Ну и чудесно.