Вот так Сати и попрощалась со своей американской жизнью.
Вернувшись в Японию, она крепко задумалась, как жить дальше, но никакого способа прожить без пианино не увидела. Ее ахиллесовой пятой были ноты, стало быть, выбор места ра-боты ограничивался, однако способность воспроизводить на лету любую услышанную мелодию высоко ценилась в самых разных местах. Она играла на пианино в холлах гостиниц, ночных клубах, музыкальных барах и могла копировать любые стили, подстраиваясь под атмосферу заведения, сорт посетителей и заказы. Натуральный музыкальный хамелеон. Во всяком случае, работы ей хватало.
В двадцать четыре вышла замуж. Через два года родила мальчика. Избранником ее стал джазовый гитарист на год младше. Почти без заработка, подсевший на наркотики и охочий до женщин. Часто не приходил домой, а когда бывал там, нередко поколачивал жену. Все вокруг были против этого брака, а после свадьбы уговаривали сразу развестись. Муж хоть и оказался моральным уродом, но обладал тем не менее оригинальным музыкальным талантом и считался восходящей звездой джаза. Вероятно, именно это и пленило сердце Сати. Однако их брак про-длился всего пять лет. В постели другой женщины у него случился сердечный приступ, и он умер голым, по дороге в больницу. Передоз.
Через некоторое время после смерти мужа Сати открыла маленький пиано-бар на Роппон-ги. Кое-что накопила сама, к тому же выплатили деньги за мужа, которого некогда застраховала втайне от него самого, а банк дал ей кредит. Шеф отделения банка постоянно захаживал в тот бар, где она работала. Сати купила подержанный рояль, и под его форму изготовили барную стойку. Из другого бара более высокой зарплатой переманила способного бармена, по совмести-тельству – менеджера, к которому давно уже приглядывалась. Она каждый вечер играла на роя-ле, клиенты заказывали мелодии и подпевали. На рояле стоял круглый аквариум – под чаевые. Бывало, заглядывали музыканты из соседних джаз-клубов, устраивали джемы. Появились завсе-гдатаи, бизнес, сверх ожиданий, расцветал. Сати планомерно возвращала кредиты.
Она была сыта по горло супружеской жизнью и даже не задумывалась о повторном заму-жестве. Хотя иногда у нее бывали временные партнеры, почти все они были женатыми людьми, и ей же от этого было лучше. Тем временем сын подрос, увлекся серфингом. Однажды заявил, что едет поплавать на доске в местечко Ханалей на острове Кауайи. Сати такое было не по душе, но препираться она устала, поэтому скрепя сердце дала ему денег на поездку. Долго спорить она все равно не умела.
И вот, когда сын дожидался волны, на него напала зашедшая в залив за черепахами акула. Она и поставила точку в его девятнадцатилетней жизни.
После смерти сына Сати работала еще усердней, чем прежде. Круглый год почти без вы-ходных приходила в бар и играла, играла на рояле. А к концу осени брала трехнедельный отпуск и бизнес-классом «Юнайтед эрлайнс» летела на Кауайи. В баре ее замещала другая пианистка.
И в Ханалее она иногда садилась за инструмент. В одном ресторане там стоял небольшой рояль, и по выходным здесь играл пожилой пианист – такой худой, что походил на соломинку. В основном – беззубую музычку вроде «Бали Хай» или «Голубые Гавайи». Как пианист он был так себе, но человек душевный, и эта его теплота проявлялась в исполнении. Сати подружилась с ним и иногда играла вместо него. Разумеется, она человек посторонний, поэтому об оплате разговор не шел, но вином и спагетти хозяин заведения угощал. Ей просто нравилось играть. Стоило положить пальцы на клавиши, и душа пела. Есть талант или нет – не вопрос. Пожалуй, мой сын, скользя по гребню волны, думал то же самое, представляла она.
Однако, признаться честно, как человек сын не очень-то и нравился Сати. Нет, конечно, она его любила. Беспокоилась как ни за кого другого. Но вот просто по-человечески ей потребо-валось немало времени, прежде чем она призналась себе: она не испытывает к нему симпатии.
«Не будь он родным сыном, и на пушечный выстрел бы к нему не подошла»,- признавалась себе Сати. Своенравный, несобранный, не способный довести начатое дело до конца. Серьезных раз-говоров избегал, чуть что – сразу же врал. Учился кое-как, оценки ужасные. Интересовался он только серфингом, но никто не знал, как долго это все продлится. Сын был мальчиком смазли-вым, а потому от подружек отбою не было; он развлекался с ними, сколько хотел, а когда надое-дали, бросал, как ненужные игрушки. Сати понимала, что, видимо, испортила его сама. Давала слишком много карманных денег. Нет, конечно, нужно было воспитывать в строгости. Но как именно это делать, она не знала. Была слишком занята работой. Нисколько не разбиралась в психологии и физиологии мальчиков.
Как-то раз она играла в ресторанчике, и туда зашла поужинать знакомая парочка серферов. Заканчивался шестой день их пребывания в Ханалее. Они прилично загорели и выглядели уве-реннее прежнего.
– Ого! Тетушка играет на пианино,- воскликнул крепыш.
– Да так клево! Профи? – подхватил долговязый.
– Развлечение,- сказала Сати.
– Знаете песни «Биз»?*
* «Биз» (B’z) – японская поп-группа, дебютировавшая 21 сентября 1988 года.
– Откуда мне знать… такое,- сказала Сати.- Кстати, вы разве не бедные? Откуда у вас день-ги на ужин в таком ресторане?
– У нас же карточка «Дайнерз клаб»,- горделиво проронил долговязый.
– А она разве не на крайний случай?
– Ладно, как-нибудь прохиляет. Тут же как – раз попробуешь, и входит в привычку. Дур-ную. Совсем как отец говорил.
– Точно! И никаких забот,- съязвила Сати.
– Мы считаем, что должны пригласить вас на ужин,- сказал крепыш.- Вы нам сильно по-могли. К тому же мы послезавтра утром возвращаемся в Японию. Хотели перед этим вас побла-годарить.
– Так вот, если вы не против, не могли бы вы сейчас поесть вместе с нами прямо здесь? За-кажем вино. Мы угощаем,- сказал долговязый.
– Я уже поужинала,- сказала Сати и подняла бокал красного вина.- Ужин и вино за счет за-ведения. Поэтому мне достаточно вашего внимания.
К их столу подошел крупного сложения белый мужчина и встал рядом. В руке он держал стакан виски. Пожалуй, лет сорока мужик. Короткая стрижка. Рука была толщиной с телеграф-ный столб, и на ней красовалась татуировка дракона. Ниже виднелась аббревиатура USMC – Корпус морской пехоты США. Похоже, сделана очень давно, буквы заметно поблекли.
– А ты неплохо играешь,- сказал он.
– Спасибо,- ответила Сати, вскользь взглянув на лицо мужчины.
– Японка?
– Да.
– Я был в Японии. Только давно. Два года в Ивакуни*.
* Ивакуни – крупная база и аэродром ВМС США и сил самообороны Японии в 45 км от города Хиросима.
– Вот как? А я была два года в Чикаго. Только” давно. Выходит, мы квиты.
Мужчина задумался. Потом до него дошло, что это нечто вроде шутки, и он засмеялся.
– Сыграй нам что-нибудь. Повеселее. Знаешь «За морем» Бобби Дарина? Я хочу спеть.
– Я здесь не работаю. И сейчас разговариваю с этими парнями. Штатный пианист этого за-ведения – вон тот лысоватый худощавый джентльмен. Хотите сделать заказ, попросите его. Только не забудьте оставить чаевые.
Мужчина покачал головой.
– Этот fruitcake* может играть лишь музыку для слащавых педерастов. Нет, я хочу, чтобы ты вдарила по клавишам. Плачу десять баксов.
* Букв.: фруктовый пирог, здесь: голубой (англ.).
– Да хоть пятьсот,- ответила Сати.
– Вот как?
– Именно так,- отпарировала Сати.
– Слышь, почему японцы не хотят воевать, чтобы защитить свою страну? Какого черта мы должны ехать охранять вас до самого Ивакуни?
– Поэтому заткнись и играй?
– Именно так,- сказал мужчина и посмотрел на сидящую напротив парочку.