Словом, фильм был очень тонкий и многоплановый, но Марину интересовало только развитие сюжета, и она с облегчением вздохнула, когда герой
снова оказался в старом добром Париже, в гостиничном номере, за окном которого было туманное утро, и к широкой и надежной спине мужчины припала
заключительная щека.
Под конец Марина так ушла в свои мечты, что толком не заметила, как погас волшебный аквариум и она оказалась на улице; в себя она пришла
от ударившего в глаза солнца, поспешила в тень и пошла по кипарисовой аллее, примеряя к своей жизни самые понравившиеся кусочки фильма.
Вот она лежит в кровати, на ней желтый шелковый халат, а на тумбочке рядом стоит корзина цветов. Звонит телефон, Марина снимает трубку и
слышит голос мордастого мужчины:
- Это я. Мы расстались пять минут назад, но вы позволили звонить вам в любое время.
- Я уже сплю, - грудным голосом отвечает Марина.
- В это время в Париже сотни развлечений, - говорит мужчина.
- Хорошо, - отвечает Марина, - но пусть это будет что-то оригинальное.
Или так: Марина (в узких темных очках) запирает автомобиль, и остановившийся рядом мордастый мужчина делает тонкое замечание об
архитектуре. Марина поднимает глаза и смотрит на него с холодным интересом:
- Мы знакомы?
- Нет, - отвечает мужчина, - но могли бы быть знакомы, если бы жили в одном номере...
Вдруг Марина позабыла про фильм и остановилась.
“Куда это я иду?” - растерянно подумала она и поглядела по сторонам.
Впереди была одинокая белая пятиэтажка с обвитыми плющом балконами, перед пятиэтажкой - иссеченный шинами пыльный пустырь, на краю
которого пованивала декоративная белая мазанка придорожного сортира. Еще была видна пустая автобусная остановка и несколько глухих каменных
заборов. Марина совершенно четко ощутила, что вперед ей идти не надо, оглянулась и поняла, что возвращаться назад тоже незачем.
“Надо что-то сделать”, - подумала она. Что-то очень похожее на ампутацию крыльев, но другое - вроде бы она только что это помнила и даже
шла по аллее с туманным пониманием того, куда и для чего она направляется, но сейчас все вылетело из головы. Марина ощутила то же томление, что
и на набережной.
- Если бы мы жили в одном номере, - пробормотала она, - в одном но... Ох, Господи.
Она хлопнула себя по лбу. Надо было начинать рыть нору.
Подходящее место нашлось рядом с главным корпусом пансионата - в широкой щели между двумя гаражами, где земля была достаточно сырой и
годилась для рытья. Марина туфелькой раскидала пустые бутылки и ржавую консервную жесть, открыла сумочку, вынула новенький красный совок и,
присев на корточки, глубоко погрузила его в сухой крымский суглинок.
Первый метр она осилила без особого труда - после слоя почвы началась смешанная с песком глина, рыть которую было несложно. Правда, когда
край ямы оказался на уровне груди, она пожалела, что не сделала нору шире - было бы легче выкидывать землю. Но вскоре она придумала, как
облегчить себе работу. Сначала она как следует разрыхляла грунт под ногами, а потом, когда его набиралось много, горстями выкидывала за край
ямы.
Но вскоре она придумала, как
облегчить себе работу. Сначала она как следует разрыхляла грунт под ногами, а потом, когда его набиралось много, горстями выкидывала за край
ямы. Иногда встречались обломки кирпичей, камни, осколки старых бутылок и гнилые корни давно срубленных деревьев - это осложняло работу, но не
сильно. Марина была настолько поглощена своим занятием, что не знала, сколько прошло времени; выкидывая из ямы очередной мокрый булыжник, она
заметила, что небо уже потемнело, и очень удивилась.
Наконец яма достигла такой глубины, что, выкидывая землю, Марине приходилось подниматься на цыпочки, и она почувствовала, что пора рыть
вбок. Это оказалось сложнее, потому что грунт здесь был неподатливый и совок часто лязгал о камни, но делать нечего; Марина, сжав зубы, на время
растворила свою личность в работе, и от всего мира остались только земля, камни и совок. Когда она пришла в себя, первая камера была почти
готова. Вокруг царила темнота, и когда Марина выползла из бокового хода в вертикальную часть норы, высоко над ее головой загадочно мигали
звезды.
Марина чувствовала оглушительную усталость, но знала, что ложиться спать ни в коем случае нельзя. Она вылезла из ямы на поверхность и
стала раскидывать отработанную землю, чтобы никто не заметил вход в нору. Земли было слишком много, и Марина поняла, что поблизости всю ее не
спрятать. Она чуть подумала, сняла с себя юбку и завязала подол узлом. Получился довольно вместительный мешок. Марина ладонями затолкала в него
столько земли, сколько влезло, с трудом закинула груз на плечо и пошатываясь пошла к пустырю. Светила луна, и сначала Марине было страшно выйти
из тени, но потом она решилась, быстро пробежала по залитому голубым светом пустырю за гаражами и ссыпала землю на обочине дороги. Второй раз
это было уже не так страшно, а в третий она даже перестала коситься на окна пятиэтажки, в которых не то горели тусклые лампы, не то просто
отражалась луна. Быстро перемещаться мешали туфельки, один каблук сломался, когда она еще рыла нору, - и Марина скинула их, поняв, что туфли
больше не нужны.
Бегать босиком стало легче, и довольно скоро на краю дороги выросла куча земли, словно сброшенная самосвалом, а вход в нору перестал быть
заметен со стороны. Марина валилась с ног, но у нее все же хватило сил отыскать кусок картонного сигаретного ящика с нарисованным зонтиком и
красной надписью “Parisienne”, которым она, спускаясь в нору, прикрыла вход. Теперь все было сделано. Она успела.
- Хорошо, - пробормотала она, со счастливой улыбкой сползая по шершавой земляной стене на пол и вспоминая мордастого мужика из фильма, -
хорошо. Но пусть это будет что-нибудь оригинальное...
Весь следующий день она спала - один только раз ненадолго проснулась, подползла к выходу и, чуть отодвинув картонку, выглянула наружу. В
нору ударил косой солнечный луч и долетел щебет птиц, такой счастливый, что даже показался ненатуральным, словно на дереве сидел Иннокентий
Смоктуновский и щелкал соловьем. Марина вернула картонку на место и поползла назад в камеру.
Когда она проснулась в следующий раз, первое, что она почувствовала, был голод. Марина открыла сумку, которая раньше решала все ее
проблемы, но там остались только узкие черные очки, совсем как у девушки из фильма. Марина решила вылезти наружу и тут заметила, что юбки, из
которой прошлой ночью получился мешок, нигде нет - видно, она так и осталась у дороги вместе с последней порцией земли.