- Да, - наконец сказал он изменившимся голосом. - Конечно. Понял. Это Йа. Конечно, это же Йа и есть.
- Молодец, - сказал отец, слезая со спички и чуть привставая на четырех задних лапках, чтобы передними ухватиться за свой шар. - Идем
дальше.
* * *
Туман вокруг достиг такой плотности, что скорее походил на клубы пара в бане, и о движении можно было судить только по медленно
уплывающим назад насечкам на бетоне. Через каждые три метра из белого небытия появлялись забитые грязью щели между плитами - в некоторых росла
трава. На краях плит были неглубокие выемки с ржавыми железными скобами, предназначенными для крюка подъемного крана. Больше об окружающем мире
ничего нельзя было сказать.
- А Йа есть только у навозников? - спросил мальчик.
- Почему? Йа есть у всех насекомых. Собственно говоря, насекомые и есть их Йа. Но только скарабеи в состоянии его видеть. И еще скарабеи
знают, что весь мир - это тоже часть их Йа, поэтому они и говорят, что толкают весь мир перед собой.
- Так что, выходит, все вокруг тоже навозники? Раз у них есть Йа?
- Конечно. Но те навозники, которые про это знают, называются скарабеями. Скарабеи - это те, кто несет древнее знание о сущности жизни, -
сказал отец и похлопал лапкой по шару.
- А ты скарабей, папа?
- Да.
- А я?
- Еще не совсем, - сказал отец. - Над тобой должно совершиться главное таинство.
- А что это за главное таинство?
- Понимаешь, сынок, - сказал отец, - его природа настолько непостижима, что лучше о ней даже не говорить. Просто подожди, пока это
произойдет.
- А долго ждать?
- Не знаю, - сказал отец. - Может, минуту. А может, три года.
Он с выдохом толкнул свой шар дальше и побежал за ним.
Глядя на отца, мальчик старательно копировал все его движения. Отцовские руки при каждом толчке глубоко погружались в навоз, и было
непонятно, как это он успевает их вытаскивать.
Мальчик попытался так же глубоко погрузить руки в шар, и с третьей попытки это удалось - для этого просто надо было сложить пальцы
щепоткой. Поворачиваясь, шар утаскивал за собой руки, и выскочить они успевали только тогда, когда казалось, что ноги вот-вот оторвутся от
земли. “А что, если еще глубже?” - подумал мальчик и изо всех сил воткнул руки в навоз. Шар покатился вперед, ноги мальчика оторвались от земли,
и сердце екнуло, словно он первый раз в жизни делал “солнышко” на качелях. Он взлетел вверх, замер на миг в полуденной точке и понесся вниз
вместе с накатывающейся на бетон навозной сферой. Падая, он понял, что шар сейчас проедет по нему, но даже не успел испугаться. Наступила тьма,
а когда мальчик пришел в себя, его уже поднимала вверх та самая навозная полусфера, которая только что придавила его к бетону.
- Доброе утро, - послышался папин голос. - Как спалось?
- Что же это такое, папа? - спросил мальчик, пытаясь перебороть головокружение.
- Это жизнь, сынок, - ответил отец.
Поглядев в его сторону, мальчик увидел серо-коричневый шар, катящийся вперед сквозь белую мглу. Папы нигде не было - но, приглядевшись,
мальчик заметил на поверхности навоза размазанный нечеткий силуэт, который крутился вместе с шаром. В этом силуэте можно было выделить туловище,
руки, ноги и даже два глаза, их взгляд был устремлен одновременно и внутрь шара, и наружу. Эти глаза печально смотрели на мальчика.
- Молчи, сынок, молчи. Йа знаю, что ты спросишь. Да. Со всеми происходит именно это. Мы, скарабеи, просто единственные, кто это видит.
- Папа, - спросил маленький шар, - а почему же йа раньше думал, что ты идешь за своим шаром и толкаешь его вперед?
- А это потому, сынок, что ты был еще маленький.
- И всю жизнь так, башкой о бетон...
- Но все-таки жизнь прекрасна, - с легкой угрозой сказал отец. - Спокойной ночи.
Мальчик глянул вперед и увидел наезжающую на глаза бетонную плиту.
- Доброе утро, - сказал большой шар, когда тьма рассеялась, - как настроение?
- Никак, - ответил маленький.
- А ты старайся, чтобы оно у тебя было хорошее. Ты молодой, здоровый - о чем тебе грустить? То ли де...
Большой шар вздрогнул и замолчал.
- Ты ничего не слышишь? - спросил он у маленького.
- Ничего, - ответил тот. - А что йа должен слышать?
- Да вроде... Нет, показалось, - сказал большой шар. - О чем йа говорил?
- О настроении.
- Да. Ведь мы сами создаем себе настроение и все остальное. И надо стремиться, чтобы... Опять.
- Что? - спросил маленький.
- Шаги. Не слышишь?
- Нет, не слышу. Где?
- Впереди, - ответил большой шар, - как будто слон бежит.
- Это тебе кажется, - сказал маленький. - Спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
- Доброе утро.
- Доброе утро, - вздохнул большой. - Может, и кажется. Ты знаешь, йа ведь старый уже. Здоровье шалит. Иногда утром проснусь и думаю - вот
так буду где-нибудь катиться и...
- Почему, - сказал маленький, - вовсе ты не старый.
- Старый, старый, - с грустью отозвался большой. - Скоро тебе уже придется обо мне заботиться. А ты, небось, не захочешь...
- Как не захочу? Захочу.
- Это ты сейчас так думаешь. А потом у тебя своя жизнь начнется, и... Вот опять.
- Что опять? - нетерпеливо спросил маленький шар.
- Шаги. Ой... А теперь колокол бьет. Не слышишь?
Большой шар остановился.
- Покатили вперед, - сказал маленький шар.
- Нет, - сказал большой, - ты катись, а йа тебя догоню.
- Ладно, - согласился маленький и исчез в тумане.