"Почему даже нам не говорят, что
насамом делепроисходитсоСталиным?Можетбыть, он давно уже сидит в
Куйбышеве? "Текущие оперативные задачи", экий пустяк! Тогда зачемназначать
совещание в метро? Зачем темнить даже с теми, с кем совсем ненадо темнить?
От этих "оперативных задач" сейчас зависит все. Сбежать не удастся никому".
-- Георгий Константинович, члены Политбюро хотели бы, чтобы вы доложили
обстановку, -- сказал Ворошилов.
Жуков чуть повернул головук нему."И этотболван хитрит, -- подумал
он. -- Доложи,мол, им,я-то,мол, и самвсезнаю.А кто видел тебя на
фронте, "первыйкрасный офицер"?" Он кивнул, встал и четкими шагами подошел
кодной изкарт. Емупоказалось, что почленам Политбюро прошел какой-то
алюминиевыйшелест:карта,ккоторойподошелЖуков,представлялане
центральные области, апопростуПодмосковье, то естьближайшиеподступы.
Слепо отсвечивающее пенсне Берии следовало за его указкой. Указка уперлась в
Можайск.
-- Послезахвата Калугитанки Гудериана выходятна Можайск, -- начал
говоритьЖуковсполнымбесстрастием,как будтоналекцииввоенной
академии. --ВрайонеМалоярославца нам удалосьсобратьгруппу войск из
состава Сорок третьейармии.В нее входят сто десятая стрелковаядивизия,
семнадцатаятанковаябригада.ПодольскоепехотноеиПодольское
пулеметно-артиллерийскоеучилища, два батальона запасногополяка. Здесь мы
ещедержимся,хотяморальноесостояние войск оставляетжелатьлучшего.
Солдаты деморализованы бесконечными налетами пикировщиков "штукас".
У Кагановичаприэтих словах намгновение приподнялисьброви,чуть
выехаливпередмаленькиеусики-подносники, столь модные в тридцатыегоды
среди руководителей европейскихгосударств. Движение волосистых частей лица
выражало быдажекомическоеудивление,еслибыне тяжелый, как рельса,
взгляд"железногонаркома".Чем онбыл недоволен,завывающими "штукас",
вертикально падающими нанаших покинутых"сталинскими соколами" ваньков, а
потом,оставив засобойсмертоносныйподолвзрывчатки исвинца,резко
уходящимивверх, илистарорежимнымсловом "солдаты",которое командующий
употребилвместомилыхсердцукоммуниста,овеянныхславойреволюции
"красноармейцев"?
Жуков сказалеще несколькослов о подавляющемпревосходстве немцев в
воздухе. Можетбыть,ониужезнают об этом,как знает каждыйсолдат на
фронте и миллионы людейв оккупированной зоне, а можетбыть,и незнают,
тогда будет полезно узнать.
Он продолжал огорчать вождейдальнейшими откровенностями, деталями, до
которых государственные мужи моглине дойти среди грандиозныхзадач.Наши
танки не выдерживают ни малейшей встречи с немецкими "T-III",не говоря уже
о "T-IV".
Наши
танки не выдерживают ни малейшей встречи с немецкими "T-III",не говоря уже
о "T-IV". "Тридцатьчетверок" покаоченьмало,КВмы вообщене видимна
фронте. Этозамечаниебыло прямымпинкомв зад Ворошилову: танк KB (Клим
Ворошилов) был, разумеется, его любимым детищем. Самое же ужасное состоитв
резкойнехваткекадрового командногосостава.Недостаточнаяподготовка,
полное отсутствие боевого опытау многих командиров приводят к бесчисленным
невернымрешениям науровнеполка ивышеи,всовокупности спрочими
факторами,кразвалуфронта,образованию"котлов",актаммассовой
капитуляции, к прямой измене.
"Какразговорился человек, --думалБерия,глядянамалоприятного
русскогомужика в генеральскойодежде. -- Как сильно разговорился. Вот вам
война, как разговорились люди".
-- Я вас правильно понял, товарищ Жуков, что главный вопроссостоитв
том, как остановить танки Гудериана? -- спросил он.
Жуковповернулся котсвечивающему пенсне.Емухотелосьусмехнуться
прямов этистрашные стеклышки, но он вообще-то неочень умел усмехаться.
"Главныйвопрос сейчас стоит не перед нами, а перед Гудерианом, --подумал
он. -- Хватит ли у него горючего еще на две недели, чтобы взять Москву?" Как
военный, Жуковпонимал, что в принципе остановить немцевпод Москвой может
только неудачноедля них стечениеобстоятельств,какой-тоих собственный
просчет, ноуж никак несопротивление дезорганизованной КраснойАрмии. Он
этого, однако, не сказал, иначе немедленно зачислили бы в "пораженцы", ато
и еще черт знает какой лапши навешали бы на уши, как в тридцать седьмом.
-- Говоря о тактической диспозиции, товарищ Берия, -- сказалон, -- мы
должны уметь влезть в шкуру противникаи вообразить, какие перед нимстоят
трудности.Атрудностиунегоесть,вчастности,оченьрастянутые
коммуникации...
Жуков ещеговорил некоторое время и показывал указкой какбы сточки
зрения генерал-фельдмаршалафон Бока, пока непонял, что этим он нагнал на
вождей еще большего страха.
-- В общем, товарищи, положение у нас очень серьезное, если несказать
отчаянное. -- Онположил указку,вернулся, отстучав шесть разсапогами по
плитам, к столу, сел и добавил: -- Но все ж таки пока еще не безнадежное.
Минутуили двецарило молчание.Члены Политбюро, как всегда, боялись
друг друга. Тимошенковообще, казалось,жабу проглотил, сидел Собакевичем.
Генералытожеопасалисьдругдруга ибоялисьчленов Политбюро. Каждый,
однако, чувствовал, чтоэтот "внутренний" страхвсе-таки несколько ослабел
благодаря страху "внешнему", приближению безжалостного врагаизвне, который
плевать хотел на все ихвизантийские интригиитонкостикремледворства и
просто одним ударом уничтожит их всех, со всей советской Византией.
-- Ачтоженародное ополчение? -- спросил Каганович.