Майклу и Мэри-Лy Делани, за вашу доброту
и дружбу и за смех, подаренный вами.
Нам нравится смеяться с вами.
Мы вас любим.
Я поделюсь с вами великим секретом, друг мой.
Не ждите Судного дня, каждый приходящий день — судный.
Часть первая
В ПОДХОДЯЩЕМ МЕСТЕ, НО НЕ ВОВРЕМЯ
Глава 1
Иногда поденка, муха-однодневка, может пролететь над поверхностью пруда, не привлекая внимания тех птиц и летучих мышей, которые на лету схватывают добычу.
При росте в шесть футов и три дюйма и весе в двести десять фунтов, с огромными руками и здоровенными ножищами, Тимоти Кэрриер не мог оставаться таким же незаметным, как летящая над самой поверхностью воды поденка, но пытался.
В тяжелых рабочих сапогах, походкой Джона Уэйна, которую ему подарила природа, он тем не менее сумел войти в таверну «Зажженная лампа» и прошествовать в дальний конец зала, не привлекая к себе внимания. Трое мужчин, сидящих за короткой перекладиной L-образного бара, нацеленной на дверь, не повернулись, чтобы взглянуть на него. Так же, как и пары в двух кабинках. Сев на самый дальний стул, в тени, которую уже не разгонял свет ближайшей из ламп, висевших над стойкой полированного красного дерева, Тимоти удовлетворенно вздохнул. Для любого, кто переступал порог таверны и оглядывал зал, он бросался в глаза меньше всех.
Если та часть таверны, что находилась у входной двери, могла считаться кабиной локомотива, то дальний конец стойки тянул разве что на камбуз. Так что в понедельник вечером, когда посетителей в баре было меньше, чем в любой другой день недели, тут усаживались только те, кто хотел избежать шумной компании.
Лайм Руни, владелец и по понедельникам единственный бармен заведения, налил из-под крана стакан пива и поставил перед Тимоти.
—Когда-нибудь ты придешь сюда с девушкой, и я умру от шока.
—С чего мне приводить девушку в эту дыру?
—А где ещё ты бываешь, кроме этой дыры?
—У меня есть любимый магазин пончиков.
—Да-да, и после того как вы умнете дюжину, ты поведешь ее к самому дорогому ресторану в Нью-порт-Бич, вы сядете на бордюрный камень и будете наблюдать, как паркуются роскошные автомобили.
Тим маленькими глотками пил пиво, Руни вытирал и без того чистую поверхность стойки.
—Тебе повезло, и ты нашел Мишель, — наконец нарушил паузу Тим. — Таких, как Мишель, больше не делают.
—Мишель двадцать восемь, она на два года моложе нас. Если таких больше не делают, откуда она взялась?
—Это загадка.
—Чтобы стать победителем, нужно поучаствовать в игре.
—Я в игре.
—Бросать кольца на колышек — не такая игра.
—Не волнуйся обо мне. Женщины постоянно стучатся в мою дверь.
—Да, но они ходят парами и хотят рассказать тебе об Иисусе.
—Ничего плохого в этом нет. Они заботятся о моей душе. Тебе говорили, что ты — саркастический сукин сын?
—Ты говорил. Тысячу раз. Слушаю с удовольствием, знаешь ли. Тут приходил один парень, ему сорок, никогда не женился, а теперь ему отрезали яйца.
—Кто отрезал ему яйца?
—Врачи.
—Перепиши для меня их фамилии, — попросил Тим. — Не хочу случайно попасть к одному из них.
—У этого парня обнаружили рак. Дело в том, что теперь он не сможет иметь детей.
—Какой смысл заводить детей? Или ты не видишь, куда катится мир?
Руни напоминал поклонника карате, который, не взяв ни одного урока, не раз и не два пытался расколоть кирпич лицом.
Однако его синие глаза светились теплом, а сердце наполняла доброта.
—Об этом и речь. Человеку нужны жена, дети, дом, чтобы держаться за них, даже если мир разваливается у него на глазах.
—Мафусаил прожил девятьсот лет и до самой смерти рожал детей.
—Рожал?
—Именно это они делали в те дни. Рожалидетей.
—И что ты собираешься делать? Тянуть с созданием семьи, пока тебе не стукнет шестьсот лет?
—У тебя с Мишель детей нет.
—Мы пытаемся это исправить, — Руни наклонился вперед, едва не ткнулся в лицо Тима своим. — Так что ты сегодня делал, Вышибала?
Тим нахмурился.
—Не называй меня так.
—Так что ты сегодня делал?
—Как обычно. Клал какую-то стену.
—И что будешь делать завтра?
—Класть другую стену.
—Для кого?
—Для того, кто мне платит.
—Я работаю здесь семьдесят часов в неделю, иногда больше, но не для посетителей.
—Посетители твоей таверны это знают.
—Так кто у нас саркастичный сукин сын?
—Ты у нас мастер, а я только учусь.
—Я работаю для Мишель и детей, которые у нас будут. Тебе нужен кто-то, для кого ты работаешь, помимо человека, который тебе платит, кто-то особенный. С кем ты можешь что-то построить, можешь разделить будущее.
—Лайм, у тебя такие красивые глаза.
—Я и Мишель... мы тревожимся о тебе, брат.
Тим сжал губы.
—В одиночку ни у кого ничего не выходило.
Губы Тима двинулись, издав звук поцелуя.
Руни ещё ближе наклонился к нему.
—Хочешь меня поцеловать?
—Ты же так заботишься обо мне.
—Я готов развернуться и выставить на стойку голую задницу. Можешь поцеловать ее.
—Нет, благодарю. Не хочу, чтобы мне откусили губы.
—Знаешь, в чем твоя проблема, Вышибала?
—Опять ты за свое.
—Аутофобия.
—Нет. Я не боюсь автомобилей.
—Ты боишься себя. Нет, не так. Ты боишься своего потенциала.
—Из тебя получился бы отличный школьный психолог, — буркнул Тим. — Я думал, здесь подают бесплатные претцели. Где мои претцели?
—Какой-то пьяница наблевал в них. Я почти закончил их оттирать.
—Понял тебя. Но я люблю их сухими.
Руни взял с длинного столика за стойкой вазочку с претцелями, поставил рядом со стаканом Тима.
—У Мишель есть кузина, Шейдра. Очень милая девушка.
—Что это за имя, Шейдра? Неужели больше никого не называют Мэри?
—Я хочу устроить тебе свидание с Шейдрой.
—Бессмысленно. Завтра мне отрезают яйца.
—Положи их в банку с наворачивающейся крышкой и приноси на свидание. Они помогут снять первоначальную неловкость. — И Руни вернулся к другому концу стойки, где трое посетителей вносили свою лепту в оплату обучения в колледже ещё не родившихся детей бармена.
Несколько минут Тим убеждал себя, что, кроме пива и претцелей, ему ничего не нужно. Для этого пришлось нарисовать Шейдру слоноподобной дамой с одной бровью и торчащими из носа волосами.
Как обычно, таверна его успокаивала. Для того чтобы снять накопившееся за день напряжение, ему даже не требовалось пиво: хватало только присутствия в этом зале, хотя Тим и не мог объяснить, почему так происходит.
В воздухе стояли запахи свежего пива, сосисок, полировочного воска.