Еще через неделю она достала ее и увидела, что в нее аккуратно воткнута иголка. Джим стоял у нее за спиной с каменным лицом. Больше так продолжаться не могло. Она не спала уже два с половиной месяца. Она была измучена морально и физически и боялась, что окажется несостоятельной матерью. Раздались ее всхлипывания. Наконец Джим сдвинулся с места. Она вся сжалась, но муж обнял ее и стал гладить по волосам. Эта было первое проявление нежности с его стороны за многие месяцы, и она опять подумала, что все будет хорошо и что он ей поможет. А он опустил ее на пол в ванной, задрал ее юбку и взял ее, пока она лежала под ним, слишком измученная, шокированная и испуганная, чтобы пошевелиться.
После этого он сказал, что на этот раз ему нужен парень, которого он назовет в честь отца – Брайаном.
Джим отсутствовал все дольше и дольше, а возвращался домой все злее и злее. Что бы она ни делала, все было не так. Она была плохой женой и ужасной матерью. Она была дурой, которая вечно должна благодарить Бога за то, что Джим на ней женился. Красивый, приятный в общении и уважаемый в обществе человек вроде него мог рассчитывать на лучшую партию.
Однажды Джим усадил ее в гостиной и сообщил, что уезжает. На какое-то время. Может быть, вернется, а может быть, и нет. Он еще не решил. Но что бы ни произошло, ей запрещается спускаться в подвал.
– В подвал? А что мне там делать?
– Именно потому, что я тебе запретил, ты стала об этом думать. И будешь думать еще сильнее, когда я выйду за порог. Ты будешь думать: что там, в этом подвале? Что он там прячет? Почему мне нельзя туда спуститься? Я укоренил эту мысль в твоей голове, и теперь ты не успокоишься, пока не спустишься туда. Я тебя достаточно хорошо знаю, Тереза, и могу тебя контролировать.
– Нет, в подвал я не пойду. Ни за что.
Но как только он уехал, на глаза ей тут же попалась дверь в подвал. Она взялась за ручку и повернула ее. Открыв дверь, уставилась в полумрак…
Тесс постаралась прекратить эти воспоминания. Прижав руки к вискам, она почувствовала во рту привкус желчи.
Иногда Тесс была способна на объективную оценку произошедшего: она могла посмотреть на все как бы со стороны и проанализировать все, как будто это происходило в жизни другого человека. Но иногда это было невозможно. Сейчас она решила сосредоточиться на правильном дыхании и на лучах теплого аризонского солнца, которые касались ее тела.
Внизу в холле продолжался бой между Марион и Джей Ти.
– Он умирает, Джей Ти, и это правда, а не какая-то неумная шутка, – голос Марион звучал раздраженно. – Наш отец умирает.
– Наш отец? Не думаю. Я отдал его тебе, когда тебе было четырнадцать лет. Помню, как сейчас: мы играли в покер и я постоянно выигрывал. Ты полезла в бутылку, а я сказал: хорошо. Чего ты хочешь больше всего на свете…
– Будь ты проклят, Джордан Терренс.
– …а ты сказала: папочку. И я отдал его тебе со всеми потрохами. И сегодня я хочу сказать, что тебе тогда не повезло. Или ты это тоже забыла, Марион?
– Я ничего не забыла, Джей Ти. Просто мне приятнее вспоминать более счастливые дни… – Марион надолго замолчала, а потом спросила: – Это все из-за нее, правда?
Джей Ти тоже замолчал.
– У нее было имя, Марион. Она была человеком, – наконец ответил он.
– Она была лживой, беспринципной проституткой, которая появилась как раз в тот момент, когда папе было тяжело. Тогда он только что ушел в отставку и пользовался… пользовался определенным успехом у женщин.
– Мама была бы в восторге от такого анализа ситуации.
– У мамы тараканов в голове больше, чем летучих мышей в заброшенном готическом замке.
– Ну, наконец-то мы хоть в чем-то согласились друг с другом.
– Все дело в том, что папа совершил ошибку…
– Ошибку? Да он обрюхатил семнадцатилетнюю девчонку. Наш отец – педофил.
– Он заботился о ней.
– Это теперь так называется? – Голос Джей Ти опустился почти до шепота, и от ужаса волосы на затылке Тесс встали дыбом. Реакция Марион на этот раз была не такой быстрой, но очень резкой.
– Ну конечно. Папа – это корень всех зол. Думаю, что именно он стоял у покрытого травой холмика.
– Не удивлюсь. Ты внимательно отсматривала записи тех лет?
– Пора бы уже вырасти, Джей Ти. Ты нужен отцу, бог его знает зачем. Он может тебе не нравиться, ты можешь не хотеть посмотреть ему в глаза, но, ради всего святого, это он дал тебе жизнь. Он дал тебе дом. Вырастил тебя и предоставил тебе все, чего бы ты ни пожелал – спортивную машину, академию Вест-Пойнт, участие в военных операциях, прикрытие, наконец.
– А тебе все еще неймется, да, Марион? – тихо спросил Джей Ти. – Хотя Роджера трудно назвать просто утешительным призом.
– Роджер бросил меня, Джей Ти. Но все равно спасибо, что не забыл поинтересоваться.
– Что? – Было видно, что десантник удивлен и даже поражен. – Марион, прости. Клянусь тебе, мне действительно очень жаль…
– А я не за жалостью сюда приехала. Еще раз услышу такое – и твою разбитую физиономию придется склеивать суперклеем… Всё, молчи. Меня уже тошнит от этого разговора – и конца-краю ему не видно. Я остаюсь на неделю, Джей Ти. Даю тебе семь дней, чтобы ты увидел свет в конце тоннеля. Если нет, то я умываю руки.
– Ягодка…
– Прекрати меня так называть! И передай своей гостье, что если я увижу, что вы занимаетесь чем-то, что хоть отдаленно нарушает закон, – арестую обоих! Это понятно?!
– Тебе совсем не надо кричать, чтобы показать, как ты меня любишь.
– Отвали и займись лучше вязанием крючком.
Тесс услышала резкие звуки шпилек, цокающих по плиточному полу. Быстрые, яростные шаги приблизились, и Тесс затаила дыхание. Но шаги прошли дальше. Марион бросилась в последнюю по коридору спальню и захлопнула за собой дверь.
Тесс выдохнула. Тело ее мешком опустилось возле двери. Всё в порядке. Марион – агент ФБР, но в то же время она сестра Джей Ти и сюда приехала по делам, совсем с Тесс не связанными.
Она была в безопасности; никто не знает, что она здесь; и она в Аризоне!
Женщина дошла до ручки. Хотя бы еще день ее измученное тело требовало отдыха. Она залезла в постель, укрылась с головой и провалилась в забытье.
Глава 6
В подвале было холодно. Тереза чувствовала сквозняк, но никак не могла понять, откуда дуло. Свет очень слабый – всего одна лампочка без абажура, которая только делала тени длиннее. Под ногами женщина чувствовала хорошо утрамбованную грязь. А что это там, в углу? Лопата, пила и молоток. Садовые ножницы и двое граблей. Разве Джим когда-нибудь пользовался этими вещами? Здесь же лежала бейсбольная бита. Длинная бейсбольная бита, выкрашенная золотистой краской. А она думала, что он хранит свои биты в шкафу в прихожей… Почему в подвале? Они ведь сюда почти совсем не заходят.
Тесс повернулась на запах свежей земли. В дальнем углу она увидела темную горку, идеально напоминающую свежую могилу.
Нет, нет, нет и еще раз нет.
Рука, неожиданно появившаяся у нее из-за спины, зажала ей рот.
Тереза закричала. Она кричала, а ладонь вбивала звуки обратно ей в горло. Женщина была крепко прижата к чьему-то телу, несмотря на все сопротивление и яростные движения. Боже, помоги мне…
– Я думал, что ты не спустишься сюда, Тереза. Я ведь запретил тебе, – толстые пальцы схватили ее за подбородок и обездвижили голову.